– Мне действительно нечего рассказывать. Я просмотрела несколько исторических книг, чтобы решить, какие из них могут быть интересны для наших читателей. – Она бросила взгляд на лестницу и добавила: – Работа была долгой и утомительной, так что я на самом деле должна...
– Чем-то отвлечься, – закончил за нее Сэмюел. – Пойдемте в утреннюю гостиную, попробуем потанцевать.
– Танцевать? Но ведь уже поздно.
Что особенно расстроило Кэсси, так это то, что она моментально представила себя в его объятиях. Кэсси была уверена, что Сэмюел не захочет изучать фигуры менуэта и других старинных танцев. Он предпочтет самый скандальный из танцев – вальс.
Как будто прочитав ее мысли, Сэмюел усмехнулся:
– Когда мы начнем бывать в свете, как раз в это время нам придется отправляться на приемы. Будет очень хорошо, если вы привыкнете поздно ложиться спать.
– У нас еще достаточно времени. Через две недели небольшой прием устраивает барон Бисли.
– Наш первый выход в свет будет на балу у герцога Нэнвича. Это первый большой бал сезона.
«Нет!» – пронеслось в голове у Кэсси.
– Вам легче будет достичь своей цели, если вы постепенно будете знакомиться с известными людьми, – попыталась она возразить. – На балу бывает слишком много народа. Вам будет сложно запомнить все имена.
– Ерунда. У меня отличная память. И весьма сильное желание представить в свете мою очаровательную жену.
Мысленно обозвав Сэмюела бесстыдным обольстителем, Кэсси напомнила себе, что является для него только средством достижения цели, и все же она не могла не признаться, что его слова были ей очень приятны. Он действительно считает ее очаровательной? Мысль эта сразу исчезла, как только они зашли в утреннюю гостиную. Остановившись в изумлении, Кэсси обнаружила, что комната перестала быть домашней и уютной.
Вся мебель была сдвинута к стенам, ковер свернут, пианино переставлено поближе к двери, а натертый блестящий пол был как будто специально приготовлен для танцев.
Злясь на себя за свою чувствительность и на Сэмюела за самоуправство, Кэсси повернулась к нему и сердито выпалила:
– Это не ваш дом. Вы не имеете права переставлять тут все, как вам вздумается.
– Но ведь это только временно, – проговорил он как можно мягче. – Я уже четыре года не бывал в танцевальном зале. Думаю, и вы тоже.
– Если мне это понадобится, я найму учителя танцев. То же самое можете сделать и вы.
– У меня нет времени для регулярных занятий. Мы попытаемся сделать это тут.
Она не должна потворствовать своему желанию оказаться в его объятиях! В отчаянии Кэсси использовала последний довод:
– Флора уже спит. Нет никого, кто мог бы играть.
– Я смог бы.
К ее огромному удивлению, Сэмюел сел за пианино и заиграл вальс. Исполнение поразило Кэсси. Волшебные звуки, исходившие из-под его пальцев, заполнили комнату. Кэсси закрыла глаза, чтобы ничто не отвлекало ее от музыки. И не переставала удивляться. Она ощущала звучавшую музыку как живое существо, полное чувств и огня, совершенно непохожее на того Сэмюела, которого она знала. Как будто каким-то невероятным образом ей удалось заглянуть в его душу. И эта неожиданно чувствительная душа ошеломила ее. Все ее заботы и возражения исчезли, осталось одно непреодолимое желание танцевать. Сама того не желая, она закружилась по комнате.
Музыка прекратилась. Открыв глаза, Кэсси обнаружила, что Сэмюел внимательно смотрит на нее. Смутившись от того, что потеряла контроль над собой, Кэсси покраснела.
– Где вы научились так хорошо играть? – поинтересовалась она. – Чаще этим занимаются женщины.
– В этом следует винить мое странное воспитание. Я вырос в мире театра.
– Я не собиралась критиковать.
Пораженная неожиданным для нее талантом Сэмюела, Кэсси подошла к нему и наклонилась над инструментом. Выражение лица ее мужа опять было сдержанным и жестким, как будто он жалел о том, что раскрыл перед ней свои способности. Кэсси решила, что, возможно, Сэмюел стыдился своего прошлого, и мягко попросила:
– Расскажите мне о своей юности. Ваша мать была актрисой?
– Нет никакого смысла ворошить прошлое. – Сэмюел поднялся с табурета, но Кэсси предусмотрительно отошла на шаг, стараясь лишить его возможности обольщать ее.
Ей хотелось сорвать его суровую маску, чтобы понять, способен ли он на искренние чувства или его музыка была только результатом игры мастера.
– Прошлое определило ваш характер. Сделало вас таким, какой вы есть. Если бы не роман вашей матери...
– Я не презирал бы Кеньонов. Но и не добился бы богатства. И я бы не женился на вас.
– Да, конечно, но...
– Вы моя жена, – перебил Сэмюел, – и остальное не имеет значения. – Он подошел совсем близко к ней. – Я привел вас сюда, чтобы танцевать, а не беседовать.
Кэсси отошла от него еще на один шаг.
– Это же замечательно, что у вас такой музыкальный талант, – сказала она, стараясь отвлечь его. – Я действительно никогда не слышала, чтобы играли с такой силой и страстью.
– Я вообще страстный человек. И очень многое умею делать.
Сэмюел снова многозначительно улыбнулся. А Кэсси переживала, что ее лицо обладает способностью краснеть.
– Я была бы вам весьма благодарна, если бы вы каждую мою фразу не воспринимали как намек.
Сэмюел обнял ее так неожиданно, что она не успела и глазом моргнуть.
– Простите меня, – проговорил он голосом, нежным как шелк, – но я не мог устоять. Возможность ответить таким образом была слишком соблазнительной. Как и вы, моя дорогая.
– Вот именно это я и имела в виду. Вы не должны так говорить.
Пальцем он коснулся ее губ.
– Не будем ссориться. Лучше потанцуем.
Сэмюел обнял ее левой рукой, уверенно взяв за руку правой. Губы Кэсси все еще дрожали от его прикосновения.
– Но я не могу. Я вообще никогда не танцевала вальс, – пыталась протестовать она.
– Тогда разрешите мне показать вам, как это делается. Сэмюел начал вальсировать так ритмично, как будто музыка, которую он недавно играл, сохранилась в воздухе. Осознавая, как умело и уверенно он ее ведет, Кэсси казалась себе неумелой и неловкой. Она часто спотыкалась, но Сэмюел ловко поправлял ее.
– Смотрите мне в глаза, – учил ее он, – положитесь на меня. Музыка здесь, только постарайтесь ее услышать.
Голос его зачаровывал. Кэсси не в состоянии была отвести взгляд от его синих глаз. Они кружились по комнате, и в какой-то момент в голове Кэсси вдруг зазвучала недавно услышанная мелодия. Постепенно движения ее стали такими же плавными, как у Сэмюела, и они танцевали как единое целое.
Странные мысли владели ею. Она могла думать только о грациозности их движений и о той радости, которую они ей доставляли. Вдыхая пряный аромат, исходивший от партнера, она ощущала его сильную руку у себя на спине.
Когда он наконец остановился, Кэсси чувствовала странное тепло внутри и немного задыхалась, хотя это ни в коей мере не было результатом усталости. Голова у нее чуть-чуть кружилась, и она оперлась на его плечо.
– Боже, вам совсем не надо учиться, – произнес Сэмюел.
– И вам тоже. – Он стоял так близко, что Кэсси была видна каждая ресничка на его веках. – Во всяком случае, не у меня.
Он хотел поцеловать ее. Она поняла это по тому, как он смотрел на ее губы. Опять надеясь отвлечь его, Кэсси быстро заговорила:
– Признаюсь, я часто пропускала в детстве танцевальные занятия. В Чилтерн-Палас было множество мест, где можно было спрятаться, и я изучила их все. Даже тогда у меня не было желания вращаться в обществе.
– Просто вы были робким ребенком, – произнес Сэмюел так, как будто теперь это уже не имело никакого значения.
Но он не мог понять ее.
– Причина была не только в этом, – взволнованно продолжала Кэсси. – Я не хотела стать похожей на... – Она остановилась, не желая окончить фразу словами «моих родителей».
– На кого?
Она колебалась с ответом, с опозданием уяснив себе, что пытается осуждать отца и мать в разговоре с малознакомым человеком. О таких вещах можно говорить с мужем, но Сэмюела нельзя считать настоящим супругом.
