«Увеселительная яхта». Читатель, вероятно, думает, что это нечто непрочное, несолидное, рассчитанное на красоту и быстроту, а не на крепость и силу. Вовсе нет. Это далеко не всегда так; что касается яхты, купленной Андре, она была выстроена особенно прочно. Внешне напоминала трехмачтовую шхуну с прямыми парусами на бизань-мачте и с косыми латинскими на гроте и на фоке. Длина — пятьдесят метров, водоизмещение — пятьсот сорок тонн. Машина в семьдесят две лошадиные силы развивала скорость до десяти с половиной узлов. Угольные камеры вмешали восемьдесят пять тонн угля при расходе около четырех тонн в день.
Из сохранившегося корабельного дневника было видно, что яхта ходила в среднем со скоростью восемь с половиной узлов, другими словами, делала от пятнадцати до шестнадцати километров в час. Итак, судно было крепким, сильным, могущим смело плавать в океанах, идя навстречу морским опасностям.
Андре оставил за яхтой имя, данное ей англичанином-меланхоликом. Для непосвященных оно ничего не значило. «Blue-Bok», «Голубая антилопа». Эта антилопа, научное название Antilope caeruloea, водится в Южной Африке, ее мясо очень ценится местными жителями. Имя, как нельзя более подходящее кораблю, купленному для охотничьей экспедиции. Оно было написано голубыми буквами по золотому полю на доске, прибитой у кормы, на носу красовалось резное изображение грациозного животного. Символ весьма уместный.
Машина и оснастка были в хорошем состоянии, требовался незначительный ремонт, и, если бы не внутренние переделки для устройства семи спален пассажирам, новому хозяину не о чем было бы заботиться. Не будучи моряком, Андре обладал довольно обширными познаниями в мореплавании, которые приобрел во время путешествий. Обычно пассажиры на корабле спят, едят, пьют, играют в карты, не зная, как убить время; Андре пользовался свободным временем, чтобы изучить техническую и практическую стороны мореходства. В результате, не имея звания капитана, на своей увеселительной яхте мог быть полноправным хозяином. Помощником он взял опытного шкипера дальнего плавания, чтобы тот вел корабль указанным курсом, не вмешиваясь в управление экспедицией. Еще недавно подобное было невозможно, яхтой должен был управлять настоящий, дипломированный капитан, но теперь специально для увеселительных яхт из общего Устава торгового мореплавания исключили ряд положений.
Фрике тоже успешно справился с порученным ему делом. Подобрал образцовый экипаж из матросов-бретонцев, которые были в восторге, что на корабле не будет товаров, с погрузкой и выгрузкой которых приходится немало повозиться. Фрике привез их к назначенному дню в Гавр и представил Андре Бреванну. Тот сейчас же пустил их на борт.
Фрике подобрал образцовый экипаж.
Вновь прибывших обуяла страсть к чистоте. Они принялись мыть, чистить, скрести корабль внутри и снаружи, от киля до верхушки мачт. Реи, паруса, канаты, все снасти были внимательно осмотрены и старательно уложены, все пазы заново проконопачены; яхта выглядела как новехонькая.
Началась заготовка провизии. Заполнили угольные камеры и емкости для пресной воды, равно как кладовые и камбуз.
Поскольку яхте предстояло посетить места не вполне благонадежные, Андре счел нужным имевшиеся на ней две маленькие сигнальные пушечки заменить одним настоящим артиллерийским орудием четырнадцатисантиметрового калибра на вращающемся станке. Большую паровую шлюпку вооружили картечницей Норденфельда. Малайские острова кишат пиратами. Они легко могут соблазниться «Антилопой». Вооружиться на всякий случай было необходимо. Мудрая пословица гласит: «Хочешь мира — готовься к войне».
За хлопотами время прошло незаметно. Андре был так уверен в своих друзьях, что даже не писал им. Зачем? Подробное наставление он своевременно отправил, они наверняка запаслись всем необходимым. Бреванн не сомневался, что они явятся в срок.
Срок наступил. Через несколько часов яхта должна была выйти в море.
В последний момент на борт приняли живность: баранов, свиней, кроликов, кур, уток, гусей, индюшек. Разместили по стойлам и клеткам, где они громко протестовали против насилия кто как умел: блеяньем, хрюканьем, квохтаньем, кудахтаньем, пока морская болезнь не заставила их замолчать.
Восемь часов утра. Завтра в это время на яхте взовьется флаг отплытия. Из трубы повалит дым. Все будет готово к путешествию.
Андре встал с рассветом, наскоро проглотил чашку чая, пересматривая бортовые бумаги. Он ждал почты. Последней почты перед отплытием.
В дверь постучали. Вошел почтальон.
— Что это? Заказное письмо? — удивился Бреванн.
— Несколько, — отвечал почтальон, доставая из сумки пачку пакетов и внимательно просматривая надписи на них. — Вот, извольте, всего семь.
— Странно! — прошептал Андре, расписываясь в получении. — Ужасно странно!
Он щедро дал на чай почтальону, и тот ушел, сияя.
Пакеты — тяжелые, толстые, каждый с пятью печатями — лежали на столе. Бреванн смотрел на них с нерешительностью.
— Ясно, что это от них. Неужели в последнюю минуту все струсили? Вот будет комедия. Что ж, посмотрим.
Он распечатал первый попавшийся под руку пакет. В нем оказались банковские билеты — целая пачка — и коротенькая записка.
Милый друг!
Человек предполагает, а Бог располагает. Два месяца назад я был свободен. Теперь нет.
Через две недели моя свадьба. Комментарии излишни. Только это одно и мешает мне поехать с вами. Надеюсь, причина уважительная.
Впрочем, у вас и так остается очень приятная компания, так что вы ничего не теряете. В убытке один я.
Сердечно преданный вам А*** Д***.
P. S. Из-за меня вам пришлось сделать лишние траты. Считаю необходимым возместить свою долю издержек. Прилагаю двенадцать тысяч франков. Довольно ли этого?
Андре расхохотался.
— Так! Он женится и потому не едет, а Барбантон уезжает, чтобы расстаться с женой. Одно другого стоит. Ну-ка, что еще мне пишут?
Милый друг!
Я очень люблю охоту на уток — и поплатился за это. Прошлой зимой я чересчур много бродил по болотам, и теперь у меня острый ревматизм злейшей формы, лежу в постели и едва ли скоро встану. Это обстоятельство исключает для меня всякую возможность ехать с вами. Если бы меня можно было провезти по железной дороге до Гавра, я бы приехал к вам, несмотря ни на что. Но сейчас я без рук и без ног и не могу двинуться с места. Итак, поезжайте без меня и пожалейте меня, а вам желаю счастливого пути. Прилагаю двенадцать тысяч франков, считая эту сумму моей долей в ваших расходах. Если нужно больше — уведомьте. Я вышлю.
Не забывайте меня и знайте, что я рвусь к вам всей душой.
Г*** Б***.
— Утки придуманы довольно удачно. Будем читать дальше. Очень занятная сегодня почта. Фрике останется доволен. Он рад будет посмеяться.
Мой милый Андре!
Одним монахом меньше… Вы знаете эту пословицу? Так вот, не сердитесь, что нарушаю слово: ей-богу, не виноват. Обанкротились две фирмы, с которыми у меня дела. Я теряю половину моего состояния. Усиленно хлопочу спасти и упрочить остальную половину и потому никак не могу уехать из Парижа: мое присутствие там необходимо. Вы уяснили себе, надеюсь, полную невозможность для меня поехать с вами. Передайте мои извинения нашим общим друзьям и верьте моему всегдашнему искреннему расположению.
Ваш Э***Л***.
P. S. Довольно ли будет двенадцати тысяч франков для покрытия моей доли издержек?
— Бедненький! Наполовину разорен! — вновь рассмеялся Андре. — Но ведь путешествие позволило бы хорошо сэкономить. Идем дальше. Как! Теперь начинается пословицей?
