Одет был неважно — скорее, как джентльмен с большой дороги, а не добропорядочный гражданин североамериканского союза.

Широкая серая войлочная шляпа, весьма и весьма поношенная. Красная шерстяная рубашка. Кожаные желтые индейские штаны. Сапожищи. Мексиканские шпоры величиной с блюдце. Револьвер Кольта, нож, винчестер. Одно слово — бандит.

Несмотря на полковничий чин, мистер Билл был обыкновенным ковбоем, или пастухом.

Впрочем, занятие это далеко не мирное. Американские ковбои ничем не напоминают библейских пастухов. Это страшные люди, и в большинстве случаев трудно определить, где заканчивается ковбой и начинается разбойник.

Им поручают многочисленные стада в глухих, малонаселенных областях Дальнего Запада. Жизнь они ведут дикую, безалаберную, чередуя труды и опасности с самым необузданным разгулом. Набирают их по большей части из неудачников, из «бывших людей». Хозяева их, владельцы ранчо, скотоводы, нанимая ковбоев на службу, никогда не интересуются их прошлым, не спрашивают, кто они и откуда. Были бы только дерзки, смелы и на все готовы. А главное — выносливы и неприхотливы.

Под началом каждого ковбоя шесть лошадей, тысяча двести голов скота на пятерых, у них есть оружие, телега для провизии — очень неважной, ветчина, мука, и — ступай, паси.

Целыми днями в седле охраняют они стада, за этот труд им положено сорок долларов в месяц. Получив жалованье, почти всегда немедленно его пропивают.

В газетах вы всегда найдете рассказы об их «подвигах». Недели не проходит, чтобы эти отчаянные пьяницы не натворили чего-нибудь. Раз, например, компания ковбоев до того перепилась, что овладела маленьким пограничным городком, разграбила, жителей вывели на площадь и заставили плясать. Если кто-то плясал недостаточно проворно и усердно, ему простреливали икры из револьверов.

За подобные вещи, конечно, и достается порядком.

Жители другого городка, выведенные из терпения безобразиями ковбоев, организовали собственную милицию, изловили полдюжины первых встречных ковбоев и повесили их на первом попавшемся дереве. Это подействовало. Ковбои унялись и сменили направление деятельности.

Таков был полковник Билл, американский пастух.

А кто были его спутники, читатель, конечно, догадался, если читал «Приключения парижанина в стране львов» и «Приключения парижанина в стране тигров». Если нет, пусть обязательно прочитает.

Доехав до места, где начиналась высокая трава, всадники остановились и оглянулись назад.

Они были достаточно далеко от тех деревьев, у которых произошло столкновение с индейцами. Ничего тревожного охотники не обнаружили. Впереди расстилалась сверкавшая ослепительными цветами прерия. В самом ее начале, перед небольшой рощей, паслось десятка два лошадей.

Полковник жевал табак, сплевывал, восседая на коне спокойно, грузный, точно монумент, но, видимо, что-то его заинтересовало. Фрике тоже разглядывал пасшихся лошадей пронзительным взглядом и находил их движения, по меньшей мере, странными, хотя поверхностный наблюдатель не обнаружил бы ничего необыкновенного.

— Обратите внимание, месье Андре, — сказал он, — эти лошади двигаются будто не сами по себе, а точно по команде. Встают полумесяцем.

— А что? Ведь ты прав.

— Ну, так вот. Я догадался, в чем фокус. У каждой лошади есть всадник. Взгляните на ту, белую, в полукилометре от нас. Я вижу у нее на боку ногу в желтых кожаных штанах. Индейцы в аргентинских пампасах часто проделывают такой акробатический трюк. Я знаю.

— У вас отличное зрение, капитан! — вскричал американец.

— Кто это капитан? Это я-то? Какой же я капитан, позвольте вас спросить?

И прибавил по-французски, обращаясь к Андре:

— До чего забавен этот фантастический военный. Служит у нас проводником, почти лакеем, и осмеливается называть меня капитаном, именуя себя сам полковником! Выходит, я у него в подчинении. Хороша же эта хваленая американская демократия!

— Но, капитан… — продолжал янки.

— Пожалуйста, просто мистер Фрике, без всяких званий и титулов! — перебил молодой человек. — Я этого не люблю.

— Слушаюсь, мистер Фрике, — продолжал ковбой, удивленный отказом от капитанского чина, от которого рукой подать до майора, а там и того выше. — Вы, очевидно, знакомы с их хитростями. Я с вами согласен.

— Месье Андре, вы стреляете, как никто в мире. Попробуйте подбить эту белую лошадь.

— Изволь. Постараюсь доставить тебе удовольствие.

Охотник прицелился, не слезая с седла.

Из дула вылетел дымок. Грянул выстрел.

Белый конь взвился на дыбы и тяжело упал на бок.

Наездник, скрывавшийся за его белым боком, успел соскочить на землю.

— Вот ловко-то! — восторженно воскликнул парижанин.

— Браво, майор, — одобрил ковбой.

— Он опять за свое, — сказал Фрике. — Вот вы и в майоры попали! Послушайте, мистер Билл, раз для вас это так просто, вы уж лучше произведите его сразу в генералы. Он имеет право — все-таки начальник экспедиции. Скажите, вы можете сделать это или нет?

От затруднительного ответа полковника избавило неожиданное происшествие.

Индейцы, поняв, что их обнаружили, яростно закричали, сели в седла как следует и, не скрываясь, ринулись вперед.

Охотники не стали их дожидаться и во весь опор помчались по прерии. Драться с индейцами было бессмысленно — шестеро на одного при равном вооружении.

Фрике очень удивился, что американцы разрешают индейцам обзаводиться современным оружием, тем самым навлекая на себя немало бед.

Лошади у наших путешественников были превосходные, часа четыре они могли скакать вперед, не подпуская к себе индейцев. Достаточно, чтобы добраться до лагеря, где фура с провизией, лагерными принадлежностями, запасные лошади и семеро ковбоев, нанятых одновременно с полковником.

Проводник прекрасно знал дорогу и уверенно скакал по океану зелени вместе со своими двумя спутниками.

Индейцы тоже не останавливались, и понемногу расстояние между ними сокращалось. Но охотники не тревожились — вот-вот покажется лагерь, их встретят свои, а десятерым преследователи уже не страшны.

Вот и лагерь. Они закричали «ура!», давая знать о своем приближении.

Но что это? Никто не отвечает. Пусто. Не видно ни людей, ни лошадей. А индейцы приближаются.

Фура одиноко стоит среди потухших головней.

Охваченные дурным предчувствием беглецы вгляделись в помятую траву, и все трое вскрикнули от ужаса.

Их глазам предстало отвратительное зрелище.

Бойня. — Похоронная речь. — Вражда белых и красных. — Уничтожение или поглощение индейцев. — После разграбления. — Бизонья трава. — Прерия горит. — Между живосожжением и столбом пыток. — Пэлуз-ривер. — Обойдены справа. — Стычка и гибель белой лошади. — В обход слева. — В обход сзади. — Андре принимает командование. — Фрике поливает водой три одеяла и режет их пополам. — Андре произведен в генералы. — Сквозь огонь.

Дюжина волков с окровавленными мордами нехотя бросили свой пир и удалились прочь при виде подъехавших всадников. Коршуны вились над трупами, но опуститься боялись — трусость этих птиц превосходит их алчность.

В нескольких шагах от фуры возле потухшего костра лежали шесть обезображенных тел. Людей застигли врасплох, когда они сидели у костра и ужинали. Напали сзади. Со всех шестерых сняли скальп — их черепа были сплошной кровавой раной. Лица изгрызли волки. Смотреть на это было невозможно.

Полковник передвинул табачную жвачку справа налево, кашлянул, сплюнул шага на четыре перед собой и проворчал глухим голосом:

— By God! Как они обработали моих товарищей!.. Но и те хороши, а еще уэстенеры[6]: дать захватить себя врасплох, дать перерезать себя как телят! Где же седьмой? А! Он стоял на часах. Вон его труп, в пятнадцати шагах отсюда. На подбородке остался клочок рыжих волос, все прочее сожрали волки. Узнаю по этому клочку моего приятеля, полковника Джима. Хороший был человек, очень любил виски. Не удивлюсь, если окажется, что в наше отсутствие он добрался до ваших запасов и забыл, что напиваться допьяна, находясь на часах поблизости от резерваций, по меньшей мере, неосторожно. Ну что, джентльмены? Разве я был неправ, уложив того негодяя?