Сыновья Константина продолжали по отношению к язычеству политику своего отца. Эдикт 353 года, которым Констанций прекратил жертвоприношения и закрыл языческие храмы, не следует понимать в том смысле, что принадлежность к язычеству сделалась наказуемой. После него, как и раньше, языческие обряды продолжали существовать и исполняться даже публично. Только против особенно демонстративных проявлений язычества и против магии и тайного чародейства принимались более строгие, репрессивные меры.

В царствование Юлиана наступила кратковременная (361-363 гг.) реакция в пользу язычества. Настоящего преследования христиан при Юлиане не было, а скорее при нем тоже господствовала терпимость. Он желал держаться философского спокойствия и беспристрастия, что, впрочем, трудно удавалось такому нервному человеку с такой сильной фантазией. Он имел в виду нравственное возрождение язычества на основании учения неоплатонизма; в частностях же его задача едва ли и самому ему была вполне ясна. Против христиан он выставлял напоказ свое языческое благочестие, особенно в христианской Антиохии: строил храмы и оделял их дарами, старался вновь оживить мистерии и оракулы. Но было уже поздно. Рассказывают, что когда он хотел заставить вновь говорить дельфийский оракул, то посланный его получил такой ответ: "Передай кесарю, что уж давно великолепное здание лежит во прахе; Феб не имеет ни крова, ни прорицающего лавра, ни говорящего источника, потому что смолкла говорящая вода".

Во второй половине четвертого столетия язычество уже потеряло под собой почву, и попытка Юлиана только ясно показала, как мало в нем оставалось способности жизни. Во многих местах, где Юлиан восстановил языческий культ, не оказывалось ни жрецов, ни верующих. Последнее прибежище себе язычество нашло между грубым деревенским населением, отчего и получило название паганизма (pagus деревенское поселение). Только в Риме оно еще удержалось в высшем обществе и в сенате. В этом отношении интересна судьба статуи Виктории, пользовавшейся величайшим почетом и которой приносились жертвы в самом здании сената. Констанций в 357 г. велел ее удалить. Знатные римляне не могли легко перенести удаление изображения, на которое они смотрели как на некоторого рода палладиум; в следующее десятилетие оно было снова возвращено и потом опять унесено. Когда в 384 г. Грациан еще раз отменил его почитание, то его эдикт подал повод к последней вспышке древнего красноречия, когда Симмах от имени большинства сената говорил в защиту языческого верования. Однако языческая партия в римском сенате уже давно настолько потеряла всякое значение, что не могла не только остановить движения, обусловленного требованиями времени, но даже и временно задержать его.

После неудачной попытки Юлиана настало, по-видимому, время произнести смертный приговор умиравшему язычеству. При многих императорах христианство пользовалось терпимостью, при Константине и его сыновьях оно достигло равноправности; теперь уже его епископы требовали себе государственной власти и применения силы государства против язычников и еретиков. Однако же государственная власть не сразу пошла навстречу этим требованиям. Наследник Юлиана Валентиниан отменил, правда, многие из распоряжений своего предшественника; но он был слишком государственным человеком для того, чтобы пожертвовать церкви нейтралитетом государства относительно религий, а вместе с тем и своей властью. Поэтому он вообще по отношению к язычеству держался терпимости; только безнравственные культы были запрещены под страхом наказания. Правление его было идеалом языческого историографа этого времени Аммиана Марцеллина, писавшего в Риме около 309 г. Аммиан был человек, склонный к терпимости, но не всегда свободный от суеверия; его история представляет первостепенный источник для этого времени; вместе с Симмахом он является одним из видных представителей того направления, которое было в языческом обществе конца IV в.

Последний решительный удар язычеству нанес Феодосий Великий. Его ревностью к вере воспользовался, еще более воспламенив ее, умный и властолюбивый епископ Миланский Амвросий. Сомнительно, чтобы Феодосий с самого начала имел в виду уничтожение язычества. На первый раз он только существенно ограничил языческие культы, установив строгие наказания за переход в язычество, как за отречение от веры. Но эдикт 392 г. отменил вполне и повсюду всякий языческий культ. Храмы подверглись разграблению; местные власти должны были всюду преследовать языческий культ, и христиане могли действовать против него, ничем не стесняясь. Так исчезло язычество, не проявив сколько-нибудь серьезного сопротивления. Все свои жизнеспособные элементы оно передало христианству, которое, получив богатое наследие греко-римских идей и образов, с тем большим успехом могло исполнить свое всемирно-историческое предназначение.

Германская старина обладает притягательной силой, имеющей достаточное основание. Исследуя иудейские и греческие источники нашей культуры, мы все-таки не забываем, что германский мир со времени падения Древнего мира представлял собой естественную основу ее развития и что еще и теперь в наших нравах и воззрениях продолжает жить многое из германского язычества. Симпатии наши возбуждает также поэтическая красота некоторых мифов и сказаний и нравственная строгость древних германцев, главным образом в племенных и семейных отношениях. Новейшая литература со времен романтики любит черпать из германской старины. При этом религиозные воззрения языческого периода, конечно, нередко идеализируются; преимущества германского характера, развившиеся в течение исторического процесса: тонкое чувство чести, нравственная строгость, уважение к личности – приписываются часто еще языческим предкам.

Не только изящная литература, которая, представляя действительность в преображенном свете, осуществляет лишь свое право, но и наука также часто высказывала о древнегерманской религии слишком высокое мнение. Иногда германскую религию относят к числу высших религиозных форм; в ней находят этическую глубину веры и глубоко религиозный трагизм, возвышающие ее над большинством других языческих религий и делающие из нее в известном смысле подготовительную ступень к христианству. Для опровержения этого нужно припомнить, на какой ступени культуры стояли все германские племена перед принятием христианства. Конечно, они уже не были дикарями; но немецкие племена, описанные у Тацита, и даже северные государства начала Средних веков, которые проявляли свою силу только в кровавых раздорах, завоевательных стремлениях и смелых морских походах, еще не возвысились над ступенью варварства. Во всяком случае, мы не отрицаем ни поэтического, ни нравственного чувства у этих германских народностей, но не следует искать у них того развития, которое дается религии только интеллектуальным образованием или исторической мыслью. Только христианство сделало из германских племен культурные народы, и, следовательно, древнегерманскую веру не следует рассматривать как культурную религию.

Размеры этого древнегерманского мира как во времени, так и в пространстве были очень обширны. Германское языческое время обнимает первое тысячелетие нашей эры. Если оставить в стороне скудные сведения античных географов о североевропейских морях и берегах и то, что могли рассказать классические историки о кимврах и тевтонах, то германские племена известны нам со времени Цезаря и Августа, а скандинавские народы перешли к христианству только около 1000 г. Первыми германцами, принявшими христианство, были готы во 2-й пол. в.; в V в. приняли христианство бургунды и франки, в 600 г. – англосаксы, затем постепенно другие немецкие народы и позднее всего – уже в IX в. – саксы. Скандинавы сделали первый решительный шаг около 1000 г. благодаря Кнуту в Дании, обоим Олафам в Норвегии и вследствие постановления исландского альтинга в самом 1000 году.

К этому же тысячелетию относится весь период переселения народов, благодаря которому германское население, или германское господство, распространилось по всей Западной Европе. Согласно общепринятому разделению, период этот начинается со вторжения готов в Византийское государство. В Италии мы сначала находим вестготов Алариха, потом, в конце V в., остготское королевство Теодориха, позднее два более темных столетия лонгобардского господства. Через Францию прошли несколько народностей, пока франки не основали там своего могущественного государства. В Испании поселились свевы и вестготы, а вандалы прошли через нее по пути в Африку. Бургунды и алеманны, тюринги, гессы и байи образовали государства на юге и в центре Германии, между тем как саксы и фризы населили берега Северного моря. В Англии с середины V в. основали свои государства англосаксы, а позднее поселились норманны и датчане. Викинги не только опустошали берега моря и приречные города внутри страны, но и сделались в некоторых странах оседлыми: так было в Нормандии, на островах Северного моря, в Англии и Ирландии; точно так же на востоке они дали России ее царствующий дом.