Кузница Гефеста

Прикованный Прометей. Работа Сальватора Роза

Мирная сторона огня, т.е. огонь как вседневное благо, почиталась в лице Гестии, а и природный огонь – вулканические силы – уже в древности имели своего бога. Гефест, как недавно доказал Вильямович, был первоначально местным богом на острове Лемносе, на котором есть действующий вулкан; почитание Гефеста восходит к весьма древним временам, но общее признание его в качестве бога огня и кузнецов произошло позднее, благодаря гомеровской поэзии. Хромой кузнец, изображаемый здесь как полукомическое лицо, представляет фигуру, повторяющуюся во многих других индогерманских мифологиях. В соединении Гефеста с богиней красоты, если только оно не основано на случайной связи культов, можно, конечно, видеть просто аллегорическую игру на тему безобразия и красоты или нечто подобное; на известный эпизод с соперником Аресом можно с уверенностью смотреть просто как на забавную историю, которая показывает нам, как шутливо обращались с богами гомеровские поэты. Вообще же Гефест, как и все кузнецы мифов, хитер и коварен; рассказ о золотом кресле, к которому он приковал Геру, представляет одну из многочисленных его хитростей; в это время миф приписывает изгнанному сыну богов возвращение на Олимп. Культ Гефеста, кроме Лемноса, указывается еще только в немногих местах; но в особенности он почитался в Аттике вместе с Афиной. Его брак с Харитой имеет значение соединения ремесла с красотой формы; его близкое отношение к Дионису объясняется, вероятно, благоприятным влиянием вулканической почвы на виноделие.

Более благородный образ, соответствующий Гефесту, мы имеем в Прометее. Он также бог огня, также искусен и хитер. Но огонь, представляемый Прометеем, не есть огонь природный, брошенный с неба, но огонь очага, который или похищен с неба, или произведен искусственно. Вследствие этого в позднейшей поэзии Прометей делается представителем человеческой самостоятельности. Но у Гесиода он еще преимущественно представляется коварной личностью, искусство которой, собственно говоря, довольно опасно; в конце концов он больше причинил бедствий людям, чем доставил счастья. В трагедии эта двусмысленная сторона его характера отступает на задний план перед гордым, благородным образом мыслей, благодаря которому он некоторое время выстаивает против самого Зевса. Но Эсхил здесь чрезвычайно свободно обошелся с мифологической основой. Праздник Прометея, Прометеи, праздновался бегом с факелами, причем отец давал сыну в руки факел. Бег с факелами в честь Гефеста был также в общем употреблении в Греции.

Рядом с Гестией, в качестве старшей сестры Зевса, стоит древняя богиня земли Деметра "мать-земля" – бесспорно, одно из древнейших божеств Греции. И ее культ, и миф о ней указывают на первобытное состояние, во всяком случае на самое начало земледелия; вообще она мало возвысилась над группой древних хтонических богов, с которыми она часто связана. Ближе всех из них она стояла к "Девице", Коре; обе они фигурировали в качестве хтонических божеств и божеств растительности, и Кора, которая ежегодно осчастливливала землю растительным покровом, стала считаться дочерью матери-земли. Из этой комбинации развилась драма о похищении Коры и ее связи с богиней смерти, Персефоной, в том виде, как мы знаем эту историю из гомеровского гимна; как известно, она составляла часть элевсинских мистерий. Скорбь земли по похищенной дочери, пребывание последней под землей и заключительный договор с Аидом, вследствие которого Деметра ежегодно получает Персефону обратно к себе на 8 месяцев, – все это могло выражать собою только ежегодный ход природных явлений. Но что содержание этого гимна не представляет собою первоначального мифа о Деметре, можно предполагать на том основании, что элементы рассказа фигурируют в других мифах о Деметре с совершенно другой мотивировкой, которая производит впечатление более ранней. Так, в Аркадии рассказывалось, что Посейдон в виде жеребца застал врасплох Деметру в виде кобылы, и плодом этого насилия явился конь Арейон. В этом круге легенд скорбь Деметры является результатом ее негодования на насилие Посейдона. Черная Деметра, Мелайна фигалийцев, оскорбленная точно так же, скрылась в пещере на Масличной горе. Там она дает жизнь богине Деспойне и пребывает неподвижно в своем убежище, лишая людей всякого плодородия, так что они несомненно умерли бы с голоду, если бы Пан не открыл случайно пещеру беглянки и не сообщил о ее местопребывании богам.

Зала дворца в Персеполисе (V в. до н.э.)

По Павзанию, в этой пещере еще долго находилось деревянное изображение Деметры с лошадиной головой и гривой и с эмблематическими змеями. Существует также самостоятельная богиня Эриния, которая приводилась в связь с Посейдоном и к которой, может быть, и относится первоначальная форма аркадского предания о Деметре. Деметра особенно была охранительницей положения замужних женщин, и в честь ее совершался праздник Фесмофории, на который не допускался ни один мужчина.

Персефона непосредственно есть богиня смерти; она сделалась царицей подземного мира не вследствие похищения ее Аидом, а скорее сам Аид был дан ей в качестве супруга и только через это достиг своего сана. Очевидно, греки, подобно германцам, представляли себе царство мертвых управляемым женщиной, страшной, разрушительной и убивающей, имя которой многие боялись произносить. Другие имена Персефоны – Кора и Деспойна – принадлежат ей также как царице мертвых. Деспойна, госпожа, фигурирующая в аркадских культах, отмечена была Павзанием даже как высшее аркадское божество, но она сливается не только с Персефоной, но и с Гекатой и даже с Артемидой и, следовательно, должна была быть самостоятельной богиней, хотя бы и не резко отграниченной. В качестве богини подземного мира Персефона ежегодно дает земле ее растительный покров, и вследствие этого она введена в круг богов растительности; в качестве Коры она также есть богиня плодородия. Богиня растений Кора является в нескольких легендарных образах, например в образе Ариадны. Связь Ариадны с Дионисом совершенно в духе позднейших мифов о Персефоне. Гомер понимал Персефону исключительно как богиню смерти; о ее временном возвращении на землю у него нет речи; напротив, она беспрерывно занята принятием притекающей толпы умерших.

Аид (Гадес, Аидоменей) труднее вводится в ряд Кронидов, чем Гестия и Деметра, и в первоначальном значении не мог быть сопоставляем ни с Посейдоном, ни с Зевсом; как пожирающий мертвых бог смерти, он должен быть довольно древним, но все-таки он первоначально был лишь одним из многих божеств, пребывавших в царстве мертвых, каковы Танатос – смерть, Мелеагр – охотник мертвых и т.д. Даже позднее, когда он возвысился, в особенности благодаря Гомеру, до положения царя подземного мира, он остается все-таки в этом сане довольно неясной фигурой и как объект культа сильно отступает на задний план, так, Павзаний отмечает, что, насколько ему известно, алтари в честь Аида существовали только в Элиде; впрочем, в культе Аид фигурирует почти только вместе с Деметрой и Корой.

Выставление и оплакивание покойника. (По живописи на доске из обожженной глины, найденной в Аттике и хранящейся в Лувре)

Тритон и нереида. Глиптотека в Мюнхене

В Посейдоне некоторые видят непосредственно конского бога, т.е. бога равнин, питающих коней. В пользу этого говорит то обстоятельство, что культ Посейдона внутри страны не менее стар и занимает еще более видное место, чем на морских берегах; некоторые знатные роды, занимавшиеся скотоводством и земледелием, были с древних времен особенными почитателями Посейдона. Полагают, что когда эти роды приблизились потом к морю, то Посейдон сделался вместе с тем и морским богом. Во всяком случае, установлено, что комбинация морского и конского бога может быть объяснена тем, что большинство племен Греции, занимавшихся мореплаванием, были вместе с тем известны и своим коневодством: таковы лаконские минийцы, беотийцы и усердные почитатели гиппийского Посейдона фессалийцы.