— Бэт, умолкни. Пошли, ребята. — Это был голос Финка.

Луч света прорезал темноту конюшни. Сверху Кардиган видел, как один за другим в помещение ввалились темные, смутно различимые фигуры. Луч высветил опрокинутые бочки, из которых выливалось вино. Кто-то фыркнул:

— Чего забрать не может, то он губит. Ох, не прост этот шеф!

Обежав помещение, луч наткнулся на составленные ящики с виски.

— Ну ни черта себе! — вырвалось у кого-то.

— Придержи язык! — прошипел Финк. — Поворачивайтесь живее! Вот грузовик; работайте.

Кардиган наблюдал, не шевелясь. Парни стянули с ящиков брезент; двое запрыгнули в кузов грузовика, остальные принялись таскать ящики. Работали споро и по большей части молча, подавая наверх ящик за ящиком, а двое в кузове быстро составляли их в штабеля.

— Знаете, я-то сперва думал: шеф хоть с мозгами, да трусоват, — раздался голос. — В смысле, он хотел, пусть мы делаем грязную работу…

— Заглохни! — велел Финк. — Видишь же, что не трус?

— А то! Я за него теперь в огонь и в воду.

— Ну-ну, давай, — пробормотал Финк. — А если кто в нем сомневается, тот ох как пожалеет.

— А где он сейчас?

— Не твое дело. Может, домой едет в автобусе или еще чего. Хватит болтать. Пошевеливайтесь.

Кардиган улыбнулся в темноте. Да, Финку можно доверять; он окончательно в этом уверился. Финк ведь понятия не имеет, что Кардиган тут, наверху, наблюдает с чердака.

Минута тянулась за минутой. Ящик за ящиком отправлялись в кузов, на полу их оставалось все меньше. Люди работали быстро, и уже никто не произносил ни слова. Кардиган бросил взгляд на светящийся циферблат: половина одиннадцатого. Пока он тут лежал, все тело затекло.

— Черт, ну и груз! — хрипло выдохнул кто-то.

— Сколько там еще?

— Десять.

— Всего, — сказал Финк, — будет двести сорок два.

— Ну ни черта себе!

Наконец погрузили последний ящик. Финк и еще двое набросили брезент, укрыли кузов сзади и с боков.

— Готово.

Бэт Джонсон забрался в кабину, подергал рычаг переключения скоростей. Один из парней взялся за заводную ручку, приналег. Двигатель хрюкнул, рявкнул — и заработал ровно. Двое кинулись к воротам, раздвинули створки. Огляделись снаружи, вернулись.

— Все чисто. Пошел!

Бэт включил сцепление, грузовик с грохотом выкатился. Ворота снова закрыли, и Финк велел уходить. Ушли так же, как явились: через комнату сторожей.

Чуть выждав, Кардиган спрыгнул с чердака. Прошел в заднюю комнату, посветил фонариком на Голландца и Креольчика, которые еще не очнулись. Бросил на пол рядом с бандитами их оружие и связку ключей, выключил фонарик и направился к двери.

То ли хмыкнул, то ли усмехнулся на пороге — и ушел. Пересек поле и возвратился на Мапл-роуд. Затем сел на автобус — не тот, которым прибыл сюда, а на другой маршрут — и поехал к себе в гостиницу. Без четверти двенадцать Кардиган вошел в номер, скинул пальто и повалился в кресло. Закурил сигару и с удовольствием расслабился, чувствуя себя слегка утомленным после недавних хлопот.

Однако в душе у него царил великий покой. Кардиган размышлял о Джо и об овдовевшей сестре. Еще он думал о других полицейских, которые нашли свою смерть в темных закоулках от рук подлых крыс, которые всегда стреляют в спину. Говорят, будто полицейский щит способен кого-то прикрыть? Ну и проку от того щита! Кардиган поморщился. Это скорее мишень, чем прикрытие. Однако больше всего он вспоминал Джо — своего приветливого, добродушного, беззаботного друга. Вспоминал Джо, который лежал мертвый там, на Вебстер-роуд, с пулями в сердце и в легком…

Около половины второго ночи зазвонил телефон. Кардиган снял трубку.

— Порядок, — раздался голос Финка.

— Порядок, — коротко ответил Кардиган.

Газеты об этой истории не написали. Подобные события в прессу не попадают. Однако городское дно зловеще погромыхивало, и отголоски докатились до полицейского управления. Впрочем, не дальше. Законопослушные граждане Ричмонда занимались своими повседневными делами и знать не знали о том, что по соседству в другом мире грозно рычат и скалят зубы волки.

На следующий же день к Кардигану зашел МакБрайд.

— Ну, Джек… — сказал он.

— Ну? — спросил в ответ Кардиган.

— М-да, у тебя получилось.

— Ты имеешь в виду Кавалло?

МакБрайд кивнул; Кардиган усмехнулся.

— На нас утречком уже пахнуло, — продолжал капитан. — Видать, Кавалло кинулся к своему зятю Диорио, тот двинулся к дружку из муниципалитета, Поццо, а Поццо перемолвился с государственным прокурором Малроем. Джек, ради бога, будь осторожен!

— Я стараюсь. А что, они меня подозревают?

— Нет, но… — МакБрайд сжал кулаки, скрипнул зубами. — Джек, я не стал бы тебе это говорить. Но мы… мы с тобой — старые друзья, и я был бы рад, отправься этот даго[5] ко всем чертям. Наверное, будь я помоложе и не женат… и если б моего друга… вот как у тебя — Джо… если б его укокошили, я бы сделал то же, что ты. А может, и нет. Возможно, духу бы не хватило. Но Джек, ради нашей дружбы, я должен тебе сказать. Мак-Джинли и Клайн, что работают в прокуратуре, получили задание найти ребят, которые наведались в тайничок Кавалло.

— Вот как?

— Да. Джек, я прошу: брось это дело. Все равно ничего не выйдет. Ты видишь, какие силы брошены против тебя?

Кардиган согласно кивнул:

— Я все понимаю, Стив. Но раз уж я взялся, нужно довести до конца. Чем больше я думаю о Кавалло и Джире с Бернсом-Обезьяной, тем больше хочется прикрыть их лавочку. Ты только представь, как хорош Поццо на посту председателя нашего муниципалитета: человек, который с трудом объясняется по-английски и при этом называет себя стопроцентным американцем. Вот уж он Кавалло защитит! И Малрой вынужден стать на сторону итальяшек, потому как они посадили его в нынешнее кресло, к тому же он имеет долю от их выручки.

— Я знаю, Джек, знаю. И все же…

— Нет, Стив. Нет и нет. Я играю в эту игру до конца, и в финале кому-то придется несладко.

— Возможно, тебе самому.

— Надеюсь, обойдется.

— В наши дни ничего не добьешься, строя из себя мученика.

— Мученик! — Кардиган коротко засмеялся. — По-твоему, я беру на себя эту божественную роль? Да ни черта подобного! Я — простой человек, который смертельно обижен. Потому что моему другу дьявольски не повезло, и я намерен достать виновных единственным способом, которым до них можно добраться.

МакБрайд не нашелся с ответом и лишь пожал плечами. Затем он попрощался с Кардиганом и ушел.

Чуть позже зазвонил телефон.

— Давай на пару слов, — сказал Финк.

— Иду, — живо отозвался Кардиган.

Он поспешил в аптеку на углу, вошел в будку телефона-автомата и плотно прикрыл дверь. Через минуту раздался телефонный звонок.

— Слушаю тебя, Пит.

— Через полчаса приходи в то местечко на Джоки-стрит, — заговорил Финк. — У меня есть бутылка попробовать; оно, конечно, мощная штука. Я буду ждать снаружи. Все отлично, и парни довольны, но хотят знать, когда получат свою долю.

— Понял, — Кардиган повесил трубку.

В условленное время он явился на Джоки-стрит. Еще издалека, подходя к дому, увидел, как Финк перешел улицу, приостановился на ступенях «местечка», глянул в сторону Кардигана и вошел внутрь. Бывший полицейский поднялся по лестнице, и дверь перед ним отворилась. Финк двинулся вверх по скрипучим деревянным ступеням в уже знакомую Кардигану комнату с разнородной мебелью и там вытащил из кармана бутылку виски.

— Они все объемом в пинту.[6] Попробуй.

Кардиган глотнул из горлышка, прислушался к внутреннему ощущению: словно огонь протек вниз.

— Хорошее, — кивнул он. — Лучшее из всего, что я пробовал.

Финк улыбнулся.

— Не иначе как из-за океана, или я ни черта не смыслю в виски. Давненько не пробовал настоящее — все больше помои. Как по-твоему, Кавалло сильно обижен?