Шагая вдоль берега по хрустящей гальке, он набрел на тропу, которая, похоже, вела мимо границ Тригг-Хаус и с другого конца которой он возвращался с фермы. Он немного прошел по этой тропе и был удивлен, увидев, что деревья тут расступаются, открывая лужайку, примыкающую прямо к самому дому. В Тригг-Хаус на обоих этажах горели в окнах огни, и Уайклифф задал сам себе вопрос, какого рода расследование происходит сейчас за этими стенами…

По некоторым причинам, о которых он сам предпочитал не задумываться, чересчур сексуально-напористые субъекты вроде Гича всегда вызывали у него внутренний протест.

А тут еще тема органиста ныла в нем, как больной зуб. Конечно, это может быть зацепкой, но очень, очень сомнительно. Пусть даже убитая подслушала какой-то нежелательный разговор, ну и что? Как они это обнаружили и почему бы стали устраивать такой шумный спектакль вокруг этого убийства? В частности, какого черта нужно было включать орган и привлекать внимание к органисту?

Уайклифф недовольно пробурчал что-то себе под нос и в расстроенных чувствах решил отбросить идею прогулки. Вернувшись на площадь, он вытащил свою сумку из машины и снова сунулся в «Оружие Хоптона». Столики в ресторанном зале уже опустели, и даже посуду успели убрать. Несколько человек еще толклись у стойки бара, двое играли в дартс, еще несколько человек сидело за маленькими столиками рядом. Среди них был и Керси, потягивающий очередную кружку пива.

— Люси решила пораньше залечь в постель, — сообщил Керси. — Как думаете, шеф, может, пропустим по стопочке на ночь?

— Нет, я и без того уже полусонный, — помотал головой Уайклифф и рассказал о своей беседе с Кэтрин Гич и о шумном появлении ее супруга.

— Короче, кому-нибудь из нас надо идти туда завтра утром. Лично мне очень интересно знать, что они предпочтут — чтобы их опрашивали врозь или вместе.

— Как вы думаете, с этим Полом и его братом что-нибудь серьезное связано?

— Пока трудно сказать. Этот вопрос оставим на завтра… — Уайклифф встал. — Я хочу пойти позвонить Хелен, если только тут есть телефон.

Хозяин явно прислушивался к их разговору.

— Как же! — воскликнул он. — В коридоре рядом со спальными комнатами найдете телефончик, платный, правда. А если хотите особой приватности, то тогда уж звоните из офиса…

Уайклифф не стал разводить с женой телячьи нежности.

— Привет, это я.

— Я так и подумала. Значит, сегодня вечером ты не вернешься.

— Нет, похоже, тут дело сложное. Я остановился в «Оружии Хоптона», в Мореске. Я тебе дам на всякий случай этот номер.

— Как там, ничего?

— Нормально. Питание сносное.

Он вовремя остановил себя — собирался спросить, как там их сад, но ведь он уехал из дому всего несколько часов назад.

— Ну что, погулял перед сном?

— Немножко.

— Береги себя, дорогой.

— И ты. Спокойной ночи.

Он лег в постель, решив не думать об убийстве. Но все равно уснуть не удавалось, и он продолжал размышлять о Джессике Добелл. Именно в ней, в ее характере и лежал ключ к разгадке убийства. Он был уверен в этом. Ну, и каков же ее характер? Каковы жизненные ценности? Секс и работа. Работа и секс. Вроде такой игры на словесные ассоциации, которые так любят психологи. Она занималась работой и сексом почти с маниакальной увлеченностью и не обращала внимания ни на свои, ни на чьи-либо удобства…

Но ведь у всякого человеческого устремления есть цель. Некий свет в конце тоннеля. Деньги? Обеспеченность? Покой? Нет, все это звучит проще. Уайклифф инстинктивно ощущал, что цели тут не было и никто не глядел с надеждой в конец тоннеля. И будущего не было. Но тогда что? Попытка забыть, стереть из памяти нечто из прошлого?

Нет, о Джессике нужно узнать побольше.

Вроде бы и постель его была вполне удобная, но он все ворочался и ерзал. Он даже встал и, заглянув в окно, увидел, что снаружи идет тихий, мелкий дождь. Такой, который обычно приносит по весне южный ветер с моря, и пахнет морской солью.

На его наручных часах было уже начало второго ночи. Смирившись с неминуемой бессонницей, Уайклифф покорно лег обратно в постель, но тут же заснул мертвым сном.

Когда он проснулся, в окно уже светило солнце.

Для Гичей эта ночь была полна треволнений. Чтобы не мешать друг другу выспаться, они разошлись спать по разным комнатам. Однако на рассвете Эйб тихонько прокрался в спальню к жене и с удивлением обнаружил, что Кэтрин не спит.

Он присел на краешек кровати и с грубоватой нежностью погладил ее по волосам.

— Нам надо поговорить, Кэт.

— О чем тут говорить?

— Сегодня сюда заявится полиция и начнет вынюхивать, и все это будет продолжаться до тех пор, пока они не найдут того, кто это сделал…

— А разве нам не хочется того же? — еле слышно прошептала Кэтрин.

— Верно, но мы должны быть готовы к тому, что придется рассказывать им разные вещи… Они ведь посторонние люди, им все нужно будет разжевывать в деталях, понимаешь?

— Что ты хочешь сказать? Не темни!

Эйб порывисто провел пятерней по своей кудрявой шевелюре.

— Не хочу тебя расстраивать, но ведь ты… Ты, очевидно, знаешь, в каком виде ее нашли. Ты сама настаивала, чтобы тебе сказали. Я хочу сказать, что в ее жизни, наверно, было нечто такое, что может объяснить подобную смерть… Именно так полиция и будет смотреть на дело.

— Да, но ведь она узнала насчет Арнольда Пола — я уже рассказала Уайклиффу…

— Ерунда. Ну и что, брат оказался не брат, и они вместе занимаются какими-то темными делишками. Неужели ты всерьез думаешь, что ее могли убить только из-за подслушанного разговора? Еще неизвестно, знали ли эти типчики, что их подслушали. Предположим, даже знали, но зачем им было убивать твою сестру таким идиотским способом, устраивать дешевое шоу?

Кэтрин молчала, уставясь в потолок. Эйб продолжил:

— Ее явно убил кто-то преднамеренно, и вся эта безобразная сцена устроена с целью привлечь внимание к ее делам…

— Ты хочешь сказать, указали на шлюху? Говори уж прямо! Тогда этот «кто-то» должен быть извращенцем!

— Может быть, — мягко заметил Эйб. — Но знакома ли она была с человеком такого сорта? А мы? Знаем ли мы о ком-нибудь таком?

Теперь Кэтрин резко повернулась к мужу, и он с некоторым испугом почувствовал, как глаза ее буквально впились ему в лицо.

— Ты все еще не сказал мне того главного, что хотел! — выдохнула Кэтрин.

— Сейчас скажу. Ты думала о Лэвине?

— Человек в доме-лодке? — она изумленно привстала. — Но какое дело Джесс было до него? Их отношения кончались на плате за аренду куска берега, где он швартовался, вот и все! Он же псих! Ни с кем не общается, кроме своего паренька! Джесс о нем и не вспоминала никогда!

Эйб упрямо гнул свое:

— Ты до известной степени права, Лэвин живет затворником и общается в основном со своим парнем. Но уж поверь мне, Кэт, Джессика общалась с Лэвином. Она проводила с ним массу времени.

— Ты хочешь сказать, что между ними что-то такое было? — голос Кэтрин напряженно дрожал.

Эйб прижал ее ладонь своею, успокаивая.

— Я, конечно, над ними свечку не держал, но они близко дружили с Джессикой. Я знаю это и намерен рассказать полиции.

— Зачем?

— Зачем? — Гич стал говорить с женой еще более мягко, как с несмышленым ребенком. — Подумай, сколько ему лет? Сорок? Вряд ли намного больше. Насколько я знаю, сдвиг по фазе у него произошел после несчастного случая, лет семь назад. И черт знает, что в голове у такого типа, который живет на пару с молодым парнем вдали от всех… Карьера рухнула, семья распалась, друзей нет… И тут появляется Джессика — привлекательная женщина, участливая, она дарит ему свою дружбу и…

Кэтрин нахмурилась:

— Но ведь все говорят, что они на пару с парнем — гомики, голубые!

— Предположим, ну и что? Но в случае Лэвина тут вполне мог быть выбор на каждый день, понимаешь? Либо — либо…

Кэтрин пыталась примерить все эти невероятные вещи к жизни своей сестры. Оказывается, не так-то хорошо она знала Джессику…