— Миссис Гич?

— Нет-нет. А вы, я так понимаю, из полиции? Пройдите в обеденную столовую…

Эта обширная комната, в которой вряд ли кто-нибудь обедал, явно служила временным отстойником для непрошеных гостей.

Керси присел и стал разглядывать пейзажи в золоченых рамках и огромный буфет из резного ореха, с мраморной верхушкой, на которой громоздился разукрашенный русский самовар. Похоже, Гич любил собирать безделушки на сельских распродажах домашней утвари…

Вошел Гич, раскованный, крепкий, уверенный в себе — и ко всему готовый.

— Мистер Гич? Я — инспектор Керси.

— Да? А я ожидал увидеть вашего шефа!

— Ну что ж, сэр, у всех нас бывают в жизни маленькие разочарования.

Гич свысока оглядел Керси и развалился в кресле. Керси примостился на высоком стуле с кожаной обивкой.

— Ну ладно. Валяйте, что у вас там, — буркнул Гич.

— Я вижу, вы не любитель ходить вокруг да около. Я тоже. Перейдем сразу к сути. Насколько хорошо вы знали свою свояченицу?

Гич скривился:

— А вы свою? Если она у вас есть, конечно… Не знаю. У нее была ферма. А у нас с женой своя жизнь. Мы, знаете ли, не жили с ней душа в душу.

— Я видел ваш «караван». Отличная штучка.

Гич насторожился:

— А что?

— Очень удобно для работ на выезде, не правда ли? И еще более удобно для приема всяких гостей в свободное время…

Гич процедил ледяным тоном:

— Если вы попытаетесь хамить, хочу предупредить вас, что…

— Нет, это я хочу вас предупредить, мистер Гич, — отработанным приемом оборвал его Керси. — Мы ведем расследование убийства, и хотите вы или нет, но наружу вылезет немало грязного белья. И станет ли это все достоянием гласности, зависит от самих людей… От вас, например. Вы можете поговорить со мной как мужчина с мужчиной, а можете предоставить нам самим рыться в дерьме, и мы потеряем неделю — или месяц. Но мне не стоит объяснять, что в таких маленьких местечках секретов не бывает. Да и на ваших стройках тоже работают живые… и разговорчивые люди.

Гич достал коробочку тонких сигар и закурил одну.

— Курите, если хотите. Хотите сигарку?

— Нет, спасибо, я свои.

Гич посмотрел на Керси и усмехнулся:

— Вы наглец, но, думаю, мы с вами сговоримся…

— Надеюсь. Итак, вы принимаете случайно подвернувшихся женщин в своем шикарном фургоне… — Керси применил свой самый вкрадчивый, конспиративный шепот. — Мне это было бы совершенно безразлично, если бы только одна из этих дамочек не оказалась Джессикой Добелл… Подумайте хорошенько, прежде чем отвечать, и имейте в виду, что у нас уже есть кой-какие наметки в этом смысле, так что в случае чего не составит большого труда установить истину — хотя бы с помощью наших экспертов…

Гич глубоко затянулся сигарой и выпустил шлейф сизого дыма.

— Не сбивайте меня с толку! У меня крепнет желание выставить вас отсюда и подать жалобу в ваше ведомство!

— Это ваше дело, сэр, но ведь у нас обоих были свои причины явиться на это маленькое свидание в столовой в одиночку, без свидетелей…

Гич обмозговал эту мысль.

Керси чувствовал, что стоит на тонком льду, но он понимал и чувства богатого подрядчика. И понимал, почему Уайклифф послал сюда его, Керси, вместо себя.

Гич прищурился сквозь густой сигарный дым:

— Ладно. Не думаю, что это мне повредит, если вы только не окажетесь большим ослом, чем мне сперва показалось… Одним словом, Джессика пару раз видела интерьер моего фургончика.

— Она не ночевала дома по нескольку раз в месяц, иногда по две ночи подряд…

— Это уж не со мной. Я же сказал, со мной она была два раза… — похоже, Гич хотел добавить что-то, но колебался. Керси, чтобы не спугнуть его, отчужденно глядел в окно — там, зябко засунув руки в карманы макинтоша, прогуливалась по двору Кэтрин. Гич все-таки продолжил: — Эта баба, в смысле секса, работала за двоих. Чистый дьявол. Почти нимфоманка, я бы так сказал. Ей все не хватало…

— Вы намекнули, что у нее были и другие? Ну, наверно, тот мужчина, что живет у нее на ферме — Винтер?

— Он уж точно, но ведь чтобы с ним перепихнуться, ей не надо было отсутствовать дома, верно? Все ведь можно устроить в рабочий перерыв, дешево и сердито… — Гич стряхнул пепел со своего свитера. — Нет, с кем вам надо потолковать — это с Лэвином. Он живет на лодке, пришвартованной неподалеку от фермы. Там она проводила много ночей — хотя не исключено, что и еще где-то. Я думал с самого начала сказать вам об этом…

— Откуда вы знаете насчет Лэвина?

— Она мне сама призналась… — Гич спокойно глянул на Керси. — Не удивляйтесь, это у нее было обычное развлечение — болтать на темы секса… Она считала, что я в ее книге рекордов занимаю довольно скромное место, где-то посерединке… — он криво усмехнулся. — А вот Лэвин, если верить ей хотя бы наполовину, был настоящим медалистом. Впрочем, я думаю, что тем же самым она могла попрекать и его… Такие уж у нее были игры. Джессика, знаете, была из тех женщин, кто ничего не хочет брать у мужчины, а если что-то и возьмет, то не хочет это признать.

— А вы знаете Лэвина?

— Я видел его всего несколько раз. Он живет на этой лодке пару лет — с того дня, как купил ее у Коротышки Боуза, когда того упрятали в психушку. И с ним там живет мальчишка — то есть мальчишке этому, может, лет двадцать с хвостиком. Этого типа прозвали Жаба — парнишка крупный и даже грузноват, прямо сказать. У него тоже свои тараканы в голове, но все же он — единственный посредник между Лэвином и остальным миром, понимаете?

Керси уже стал вполне благодушен:

— Может быть, дорогой сэр, вы сможете указать дату, когда в последний раз мисс Джессика Добелл посетила ваш роскошный фургон?

— Ну, наверно, в начале марта. Если хорошенько подумаю, могу вспомнить точно.

— Вот и припомните хорошенько, чтобы отразить эту дату в официальных показаниях.

— Черт возьми, вам все-таки нужны официальные показания?

Керси хмыкнул:

— Да вы шутите! Вы переспали с жертвой убийства на сексуальной почве и еще спрашиваете, нужны ли мне официальные показания? Да вы же один из первейших подозреваемых, мой дорогой, вы же сами это понимаете!

Керси решил больше не играть в «детский сад» и поднялся:

— Итак, показания можете записать сегодня днем в здании старой школы, сэр.

Гич тоже встал:

— А моя жена… Она узнает насчет Джессики?…

— Да нет, зачем? Разве что если вы окажетесь убийцей — но тогда у вас будет масса других поводов для беспокойства, верно?

— А показания вы будете брать и у нее тоже?

— Только насчет того, что сестра говорила ей о семье Пола. Вам нечего беспокоиться — у нас ведь мужская договоренность, верно?

Гич проводил его в коридор, и только они отворили дверь, по коридору шмыгнула прочь темноволосая девушка.

— Это ваша дочь?

— Да, черт возьми! А дверь была плотно закрыта?

— Не уверен.

Гич вполголоса выругался. Уже спускаясь по ступенькам крыльца, Керси обернулся и спросил:

— Скажите, а что вы думаете о Винтерах?

— Без протокола?

— Могила.

— Ладно. Сам-то Винтер один из тех, кому Бог две левых ноги дал. Тюфяк. Стефания? Она похожа с первого взгляда на дрезденскую фарфоровую чашечку, но по деревне ходят слухи, что сынок-то у нее не от Винтера…

— А что он такое, этот Джильс?

Гич хмыкнул:

— Пусть его все считают гением в трусиках, но, на мой взгляд — он настоящий пидор! Моя Джулия почему-то запала на него, и он приходил к нам в дом пару раз, но потом я ему велел убираться к черту. Дочери, знаете, это такая головная боль…

Керси уходил с чувством удовлетворения — подрядчик больше не выглядел надутым индюком…

— Вот одежда убитой, сэр. Только что прислали из лаборатории.

Каждая вещь была сложена отдельно в полиэтиленовый мешочек: джинсы, куртка, порванная юбка, белье, носки и тапочки. Люси Лэйн выложила все это на стол в кабинете, на тот случай, если потребуется отправить вещи в экспертный центр.