Заставила. В голосе Лукаса звучала нешуточная мука.

— Не извиняйся. Ни о чем ты не сожалеешь.

Мне хотелось его обнять, доказать каким-нибудь другим способом то, что я говорю правду.

— Извини, Лукас. Мне жаль. Честно-честно.

— Его величество Мейвен из домов Калоре и Мерандус, король Норты, Пламя Севера!

Крик разнесся над ареной, отразившись эхом в проходе. От раздавшихся вслед за тем приветственных криков меня передернуло, а Кол так даже отступил на шаг. Ничего, его смерть тоже не за горами.

— А случись это снова, стала бы ты рисковать моей жизнью ради своих приятелей-террористов?

Слова Лукаса задели меня за живое. Рискнула бы. Вслух я этого не высказала, но Лукас и так меня прекрасно понял, прочел мой ответ во взгляде.

— Я хранил твою тайну.

На меня его слова подействовали хуже, чем любое оскорбление, которое Лукас мог бы бросить мне в лицо. Мысль, что он защищал меня даже тогда, когда я меньше всего достойна была защиты, казалась просто нестерпимой.

— Раньше я думал, что ты не похожа на других, — едва не плюясь в мою сторону, продолжал развивать свою мысль Лукас. — Нет, ты такая же. Ты бессердечна, эгоистична и холодна, как мы, серебряные. Из тебя вышла хорошая ученица.

После этого Лукас отвернулся и вновь уставился на стальные ворота. Он больше не хотел со мной разговаривать. Мне хотелось подойти к нему и постараться все объяснить, но стражник крепко удерживал меня. Мне ничего не оставалось, кроме как не терять самообладания и ждать неизбежного.

— Граждане!

Голос Мейвена проник сквозь щель в воротах вместе с дневным светом. Манерой обращаться к толпе он подражал своему отцу и Колу, но было в этом голосе столько металла, что я поняла: ему только семнадцать, а он окончательно превратился в чудовище.

— Мой народ! Мои дети!

Кол саркастически хмыкнул… А на арене воцарилась гробовая тишина. Мейвен дергал своих подданных за ниточки, как хотел.

— Кое-кто назовет это жестокостью, — продолжал он.

Без сомнения, Мейвен заучил на память речь, заранее подготовленную его матерью-ведьмой.

— Тело моего отца еще не остыло, его кровь еще не отмыли с пола, а мне уже приходится начинать мое правление с казней. К этому меня вынуждают сложившиеся обстоятельства. Уже несколько десятилетий минуло со времени вынесения последнего смертного приговора людям одной с нами крови. Но ради памяти моего отца, во имя короны, ради вас, дети мои, мне приходится пойти на это. Я молод, но я не слаб. Подобного рода злодеяния должны быть сурово наказаны.

Высоко над нами разнесся звук гонга, призывая смерть.

— Лукас из дома Самос признается виновным в преступлениях, совершенных против короны, и в пособничестве террористической организации «Алая стража». Я приговариваю его к смертной казни. Привести приговор в исполнение.

Лукас зашагал по наклонной поверхности вверх на встречу со своей смертью, даже не взглянув на прощание в мою сторону. Я этого не заслужила. Он умирает не столько из-за того, что совершил под нашим влиянием, сколько из-за того, что замечал в моем поведении определенные странности. Поэтому он, как и другие, обязан умереть. Когда он исчез за створками ворот, я отвернулась и уставилась в стену. Вот только звуки выстрелов все равно хлестнули по ушам. Толпа заорала, радуясь кровавому зрелищу.

Лукас — это только завязочка, а вот мы с Колом — самое что ни на есть лакомое зрелище.

— Идите, — приказал нам Арвен.

Мы начали медленно подниматься. Он следовал за нами.

Я не выпускала руку принца, боясь оступиться и упасть. Все его тело напряглось, готовясь к бою. Я потянулась за молнией в последней, отчаянной попытке… Ничего. Даже малюсенькой искорки во мне не осталось. Арвен и Мейвен позаботились об этом.

Сквозь проем выхода я видела, как оттаскивают мертвое тело Лукаса. За ним на песке тянулся серебристый кровавый след. На меня нахлынула тошнота. Пришлось прикусить губу, чтобы с ней справиться.

С металлическим скрежетом створки ворот, содрогаясь, разошлись. Солнечный свет на секунду меня ослепил. Я замерла на месте, но Кол, дернув за руку, потащил меня на арену.

Под ногами оказался мелкий, словно пудра, белый песок. Когда мои глаза немного привыкли к яркому свету, от увиденного у меня перехватило дыхание. Арена была воистину колоссальной. Сравнить ее можно было с гигантским раскрытым в немом крике ртом из стали и камня, в котором ухитрились уместиться тысячи тысяч разгневанных людей. Наступила оглушающая тишина. Люди смотрели на меня сверху вниз, и их ненависть жгла мне кожу. Красных нигде видно не было, впрочем, я на это и не надеялась. Для серебряных сегодняшнее кровопролитие являлось всего лишь очередным развлечением, а они не из тех, кто любит делиться своими забавами с другими.

С видеоэкранов, повсюду установленных на арене, на меня смотрело мое собственное лицо. Разумеется, все происходящее записывается. Впоследствии эту видеозапись покажут всему миру. Пусть видят очередную красную, которая пала ниже всех допустимых пределов. Я замерла на месте. С экрана на меня глядела я прежняя: спутанные рыжие волосы, простая одежда, грязь, облачка мелкой пыли… Кожа алеет кровью, цвет которой я столько времени скрывала от окружающих. Если уж меня ждет здесь смерть, я встречу ее с улыбкой на устах.

Я удивилась, когда экраны мигнули и вместо меня и Кола там появилось нечеткое, зернистое изображение, подсмотренное электронными глазами камер наблюдения. Меня передернуло, когда я осознала, как далеко тянется замысел Мейвена.

Теперь на экранах сцена за сценой разыгрывались украденные эпизоды: я и Кол украдкой пробираемся по коридору; наши танцы, наши разговоры полушепотом, наш поцелуй… А венчало просмотр убийство короля, во всей своей красе. Увидев все это на экране, легко было поверить в версию случившегося, выдуманную Мейвеном: красная дьяволица соблазнила принца, и тот убил короля. Толпа охала и перешептывалась, потребляя идеально приготовленную ложь. Даже моим родителям будет непросто в нее не поверить.

— Мара Молли Барроу!

Голос короля загремел где-то сзади. Мы резко развернулись. Венценосный подлец взирал на нас сверху вниз. Его ложу украшали черно-красные знамена. Рядом с Мейвеном стояли знакомые мне лорды и леди. По случаю траура по Тиберию они облачились в черное, а не в цвета своих домов. Соня, Элана и отпрыски других высокородных домов смотрели на меня с выражением глубочайшего отвращения. Лорд Самос стоял слева от Мейвена, королева — справа. На лице у Элары я заметила черную вуаль, за которой она, не исключено, сейчас прячет свою злобную усмешку. Я ожидала увидеть Евангелину где-нибудь поблизости; в конце-то концов, она мечтала выйти замуж за будущего короля. Однако девушки нигде видно не было. Мейвен напоминал мне темного призрака. Лицо его поражало мертвенной бледностью на фоне блеска черных доспехов. На боку у Мейвена висел меч, которым был убит Тиберий, а на голове посверкивала корона.

— Прежде мы думали, что ты пропавшая без вести Марина Титанос, дочь покойного слуги нашего престола. С помощью своих красных подельников ты обманула нас: использовав хитрые технологические штучки и обманки, ты проникла в нашу семью…

Технологические штучки. На экране появилась я в Спиральном саду. От меня во все стороны били электрические разряды. Со стороны это выглядело не особенно убедительно.

— Мы одарили тебя хорошим образованием, высоким социальным статусом, властью и могуществом… Мы успели тебя полюбить, а вместо благодарности ты плела интриги и преуспела настолько, что смогла настроить моего брата против собственного отца. Теперь мы знаем, что ты являешься шпионкой разгромленной нами «Алой стражи» и несешь непосредственную ответственность за многочисленные жертвы.

На экранах появились снимки последствий ночи «Стрельбы по Солнцу»: залитый кровью и усеянный трупами пол бального зала. Посреди всего этого хаоса виднелось красное полотнище с расколотым пополам солнцем — знак, оставленный Фарли.