— Мне кажется, что это не очень хорошая идея, Кол.

Принц с довольным видом склонил голову набок.

— Это почему еще?

Он на самом деле хочет, чтобы я ему сказала.

— Мне даже с Мейвеном не разрешают оставаться наедине, — краснея и путаясь в словах, начала я. — Я не уверена, что мне позволено танцевать с тобой в темной комнате.

Кол не стал со мной спорить, а лишь рассмеялся и пожал плечами. Очередная песня, более медленная, с запоминающейся мелодией, заполнила собой гостиную.

— Как по мне, я оказываю брату услугу, — криво усмехнувшись, произнес он. — А то ты весь вечер будешь наступать ему на ноги.

— У меня твердый шаг и отличная координация движений, — скрестив руки на груди, заявила я.

Кол мягко взял меня за руку.

— На ринге, во время тренировки, оно, конечно, так, но когда танцуешь, необходимы другие навыки.

Опустив голову, я увидела, как его ноги движутся в ритме с музыкой. Принц потянул меня за собой. Пришлось последовать за ним. Я очень старалась не упасть, но почти сразу же, оступившись, наткнулась на него.

Юноша улыбнулся, довольный, что доказал свою правоту. У него сердце воина, а воины любят побеждать.

— Ритм этой песни такой же, как и у большинства тех, под которые ты будешь танцевать на балу. Научишься, и все будет хорошо.

— Я все равно умудрюсь напортачить, — проворчала я, позволяя принцу вести меня в танце.

Наши ноги громко стучали по полу. Я старалась не думать о близости к нему, о том, что его руки сжимают мои руки. С удивлением я осознала, что ладони Кола столь же грубы, как и мои, покрытые мозолями после стольких лет тяжелого физического труда.

— Не исключено, — рассмеявшись, сказал он.

Я уже привыкла к тому, что принц меня выше, но сегодня он вдруг как бы уменьшился в размерах. Возможно, в этом повинен сумрак или дело в самом танце, но сейчас Кол показался мне таким же, как при первой нашей встрече, — не принцем, а простым смертным.

Он оглядел мое лицо, ища следы ссадины.

— Мейвен хорошо тебя залатал, — со странной горечью в голосе произнес Кол.

— Не он, а Джулиан и Сара Сконос.

Хотя реакция Кола не была настолько бурной, как у Мейвена, на скулах у принца все равно заходили желваки.

— Почему вы оба ее не любите?

— У Мейвена есть на то причины… основательные причины, — тихим голосом произнес Кол. — Я не буду ничего тебе рассказывать. Ну а я… не то чтобы я ее не любил… Просто мне неприятно о ней вспоминать…

— Почему? Что она тебе сделала?

— Ничего такого, — вздохнув, сказал принц. — Детство Сара провела вместе с Джулианом и моей мамой.

При упоминании о матери его голос слегка дрогнул.

— Они были лучшими подругами. Когда мама умерла, Сара от горя места себе не находила… Джулиан тоже, но Сара…

Кол умолк на полуслове, не зная, что говорить дальше. Мы замедляли наше кружение до тех пор, пока не остановились, а музыка вокруг все продолжала буйствовать.

— Я не помню маму, — отрывисто произнес принц в попытке со мной объясниться. — Когда она умерла, мне еще и годика не исполнилось. Я знаю лишь то, о чем мне рассказали отец и Джулиан, а выудить из них хоть слово — та еще морока…

— Уверена, что Сара все тебе расскажет. Они ведь были лучшими подругами.

— Сара Сконос ничего уже не расскажет, Мара.

— Она вообще не разговаривает?

Теперь голос принца стал невозмутимо спокойным. Именно так любил разговаривать его отец.

— Сара Сконос сказала то, что не имела права говорить. Ее ложь была слишком ужасной, поэтому пришлось ее наказать.

Ужас пронзил мне сердце. Ничего уже не расскажет.

— А что она такого наговорила?

В мгновение ока руки Кола похолодели. Музыка смолкла, и он отступил от меня на шаг. Принц быстро сунул себе в карман странный динамик. Теперь ничто, за исключением стука наших сердец, не нарушало гробовой тишины, царящей во дворце.

— Я больше не желаю об этом говорить, — тяжело дыша, произнес Кол.

Глаза его в лучах лунного света странно поблескивали.

Мое сердце сжалось от боли, прозвучавшей в его голосе.

— Ладно.

Принц устремился к двери. Казалось, он сдерживается, чтобы не пуститься наутек. Возле двери Кол остановился и обернулся. Его лицо было таким же, как всегда, — спокойным, невозмутимым и серьезным.

— Учись сама, — сказал он, очень похожий сейчас на леди Блонос. — Завтра мы продолжим в то же время.

Принц вышел, оставив меня одну в комнате, в которой еще звучало эхо его шагов.

— Что я здесь вообще делаю? — сказала я себе.

На полдороге к спальне я осознала: что-то не так. Оказалось, не работают камеры наблюдения. Ни один объектив не смотрел на меня своим электрическим оком, записывая каждый мой шаг. Отключением подачи электроэнергии, как в прошлый раз, это тоже не было. Все, за исключением камер, работало, как и прежде. Я ощущала, как электроэнергия бежит в стенах.

Фарли…

Но вместо революционерки из тьмы мне навстречу шагнул Мейвен. Он отодвинул в сторону штору, впуская в спальню лунный свет.

— Ночная прогулка? — криво улыбнувшись, спросил он.

Я приоткрыла рот, не находя нужных слов.

— Тебе ведь нельзя сюда заходить, — выдавливая из себя подобие улыбки, сказала я. — Леди Блонос будет очень шокирована. Она накажет нас.

— Люди мамы кое-чем мне обязаны, — указывая рукой на место, где спрятаны камеры, произнес Мейвен. — У Блонос не будет на руках никаких доказательств.

Меня его слова не успокоили. Напротив, я почувствовала, как легкий холодок пробежал у меня по спине. Это не было страхом, скорее предчувствием грядущих неприятностей. Дрожь усилилась. Теперь нервы у меня напряглись так же, как во время зарождения молнии.

Мейвен, мерно ступая, подошел ко мне. При виде того, как я краснею, на его лице возникло удовлетворенное выражение.

— Иногда я об этом забываю, — прикасаясь к моей щеке, произнес он. — Лучше бы они тебя не подкрашивали каждый день.

Принц задержал руку у моего лица, будто он мог чувствовать, как алая кровь пульсирует у меня в венах. Кожа и впрямь словно бы трепетала в местах, где ее касались его пальцы, но я старалась вести себя сдержаннее.

— Полностью с тобой согласна.

Губы Мейвена скривились, готовясь улыбнуться, но улыбка у него не получилась.

— Что-то стряслось?

— Фарли вышла на связь, а тебя на месте не оказалось.

Принц отдернул пальцы от моего лица, а затем спрятал руки в карманы, желая скрыть от меня их нервное дрожание.

Уж свезло так свезло.

— Что она сказала?

Пожав плечами, Мейвен подошел к окну и уставился на звездное небо.

— В основном она задавала вопросы…

Цели. Должно быть, Фарли вновь на него давила, а принц не особо откровенничал. По опущенным плечам и дрожи в его голосе я сразу же определила, что Мейвен рассказал больше, чем намеревался… Намного больше…

— Кого?

В уме я перебирала имена серебряных, которых знала. Кое-кто из них проявил ко мне участие и даже то, что у них считается добротой. Кого принесут в жертву революции?

— Мейвен! Кого ты сдал?

В глазах парня мелькнула такая ярость, какой я прежде у него не замечала. Мгновение мне казалось, что принц готов сжечь меня живьем.

— Я не хотел никого сдавать, но Фарли меня переубедила. Нельзя сидеть сиднем, надо действовать. Если для этого мне приходится кого-то сдавать, значит, так тому и быть. Мне это самому не по душе, но по-другому просто нельзя.

Как и брат, нервничая, Мейвен начинал учащенно дышать.

— Я сижу на совете у отца и слушаю отчеты по налогам, обороне и внутренней безопасности. Я знаю, чью смерть будут оплакивать мои… серебряные. Я назвал Фарли четыре имени.

— Кого конкретно?

— Рейнальда Ираля, Птолемея Самоса, Эллин Макантос и Беликоса Леролана.

Вздох облегчения вырвался из моей груди. Я кивнула головой. Их смерти уж точно не удастся скрыть. Брат Евангелины… Полковница… О них точно будут вспоминать и горевать.