— Куда ты выбросила куртку? — спросил Рубен.

— В реку. — Мой голос задрожал.

Лицо Айерса засияло: видимо, он решил, что если пленка уничтожена и улики больше нет, то он может спокойно убить строптивую журналистку. Поиск пленки был единственной причиной оставить меня в живых. Если я пообещаю показать, где она лежит, появится шанс выбраться отсюда. Или даже сбежать.

— Я… я вынула кассету из кармана и выбросила в кусты. Рядом с пешеходным мостом. Давайте вернемся туда, и я найду ее.

Хаки напрягся в попытке вспомнить кусты. Росли ли они вдоль дороги? У стены? Я и сама не знала.

— О чем это она? — спросил Айерс.

— Может, там и была пара кустов, — медленно произнес громила. — У стены.

У меня все внутри замерло. Я просто обязана убедить их отвезти меня обратно. Выпустить из этой жуткой квартиры.

— Я могу показать точное место.

Грегори кивнул своим шестеркам, и они направились в темноту коридора. Остановились у входной двери и стали совещаться. Мне не было слышно, о чем они говорят. Рубен сказал что-то громиле на незнакомом языке. Айерс прервал его, и споры продолжились.

Хаки оставил телефон среди моих вещей на столе. Я могла бы незаметно смахнуть его к себе на колени. Наклонившись к столу, потянулась за сотовым. Удалось.

Набрала 911, прошла целая вечность, пока из трубки не послышался официальный женский голос. И тут я выкрикнула:

— Не трогайте меня… пожалуйста… Отведите обратно в парк Уотер-Плейс, и я обещаю найти вам кассету.

Все трое тотчас замолчали, повернулись и уставились на меня в упор.

— Я пройду по своим же следам, — добавила я.

Рубен зашагал ко мне. Руки на коленях задрожали. Я со страхом думала, что он заметит телефон, однако бандит вдруг остановился и повернулся к Айерсу.

— Я же не могу наставлять на нее пушку посреди толпы, — с резким акцентом заявил он.

— Через час-другой туристы разойдутся, — уверила я.

— О, черт, мы же не собираемся ехать обратно? — спросил Хаки.

Я повесила трубку и продержала кнопку достаточно долго, чтобы отключить телефон на тот случай, если полицейским захочется перезвонить. Громила появился из тени, словно услышал щелчок. Судя по долгому суровому взгляду, он винил меня во всех бедах человечества. В горле у меня пересохло, по венам вновь полился чистый адреналин. Сейчас он посмотрит на стол, а потом переведет взгляд мне на колени.

Вместо этого Хаки почесал промежность и объявил, что ему надо отлить. Айерс показал, где туалет. Когда громила отвернулся, я сунула сотовый обратно.

Надежда отстучала в моей груди тридцать ударов.

Айерс вернулся к столу и пристально посмотрел на мое ухо.

— Слишком много крови, — отметил он, дождался Хаки и отдал новый приказ: — Поедешь туда один, когда разойдутся туристы. Мы будем ждать тебя здесь.

Я надеялась услышать возражения. Или хотя бы просьбу взять с собой Рубена. Я бы попыталась справиться с Айерсом один на один. Однако громила лишь взглянул на меня бешеными глазами, видимо, едва преодолевая желание оторвать мне второе ухо.

Айерс отыскал в шкафчике липкую ленту и обмотал мне кисти, соединив руки спереди. От натяжения кожа загорелась. Затем проделал то же самое с лодыжками, доставив мне немало боли, и привязал ремнем за талию к стулу. Потом отдал ленту Рубену и велел залепить мне мочку, чтобы не тратить салфетки.

Рубен выполнил поручение и пошел на кухню за пивом. Разлегся на полу и принялся листать журнал.

Айерс придвинул второй складной стул и присел рядом с Рубеном. Время текло в молчании. В висках стучало от боли. Липкая лента отклеилась от уха, и кровь закапала мне на плечо. Я попыталась высвободить руки, но лишь натерла докрасна кожу. Кровь сворачивалась и высыхала. Хаки наконец отправился искать в кустах кассету.

Казалось, прошло несколько часов, прежде чем в дверь раздался стук. Рубен и Айерс поднялись. В дверях появился громила.

— Гребаной кассеты нигде нет! — заявил он, гневно глядя в мою сторону. — Даже кустов нет.

— Снаружи пешеходного моста. У лестницы, — попыталась я разыграть удивление.

От бешенства Хаки разразился проклятиями:

— К черту пленку! Мне плевать! Давай избавимся от нее!

Затаив дыхание, я ждала, что ответит Айерс. Он подошел к запачканному окну и отодвинул занавеску. Стояла ночь. Судя по серому оттенку неба, через час-другой начнет светать.

— Я не могу так рисковать. Вдруг кто-нибудь случайно найдет запись, — сказал он громиле. — Возьми бинт или тряпку и завяжи ей ухо. Отведи к реке. Если не найдет кассету, делай с ней что пожелаешь.

На небе были такие плотные облака, что рассвет никак не наступал. Кожу щипало там, откуда Рубен содрал липкую ленту, боль в ухе пульсировала, постоянно напоминал о себе вывих лодыжки. Но меня это мало заботило. Выбравшись из жуткой квартиры, я почувствовала себя лучше, даже с Рубеном и Хаки по обе стороны и с пистолетом, приставленным к ребрам. Снаружи по крайней мере был воздух. И надежда.

Надежда на сообразительность диспетчера службы 911. Надежда на своевременное появление полиции. Надежда на побег.

Стояла промозглая ноябрьская ночь. Я шагала без куртки, правда, Хаки обхватил меня рукой. Рубен шел сзади. Запах лука преследовал меня. Через пару минут я снова стала задыхаться.

Когда мы вышли из тоннеля в парк, я осмотрела все вокруг, вглядываясь в тени сквозь тусклый свет. С момента моего звонка прошло много времени, но полицейские так быстро не сдаются. Наверняка они патрулируют парк в поиске подозрительных личностей.

Айерс с нами не поехал, лишь потребовал докладывать обо всем по телефону. Ему не терпелось узнать, что пленка уничтожена, и он позвонил, когда мы еще находились на парковке. От неожиданности Рубен вздрогнул, а громила проворчал что-то на непонятном языке.

Мы повернули направо и пошли вдоль реки, к первому пешеходному мосту. В такой час вода была черной, потухшие чаши колыхались на поверхности причудливыми тенями. Свет горел только на мостах. Я отчаянно искала глазами полицейских, надеясь, что они появятся из тени.

Стену от реки отделял необычайно узкий проход. Каменная стена уходила вверх на три-четыре метра, выступы меж камней создавали естественную опору для ног. Даже если я смогу вырваться из хватки Хаки, он застрелит меня.

— Мы не могли бы сбавить скорость? — спросила я хромая. — Я не поспеваю.

— Найдешь чертову кассету, тогда и сбавим, — ответил Хаки.

После второго пешеходного моста тропа стала шире, вдоль реки и у стены появились деревья. Громила зажал меня еще крепче, когда показалась лестница на Мемориал-драйв: не дай Бог, попытаюсь сбежать. Впереди, у моста на Стипл-стрит, опять будут ступени и выход на улицу.

Я вглядывалась в темноту, надеясь увидеть человека в форме. Или хотя бы уборщицу, расчищающую грязь после праздника «Уотер-Файр». Кого-нибудь, чтобы позвать на помощь. Но кругом была пустота.

— Где-то там, — сказала я, тыча в надпочвенный покров, куда на самом деле швырнула кассету. Вдоль самой реки шла узкая зеленая полоса.

— Какие ж это кусты? Это плющ, — заявил Хаки.

Наверное, он заметил, как бегают у меня глаза, и велел Рубену подождать у основания лестницы. Сердце у меня сжалось. Мимо него не проскочишь. Громила стоял надо мной с пистолетом, пока я ползала на коленях в метре от воды. Снова подняла взгляд, пытаясь силой воли притянуть сюда полицейского. Никого. Я искала в высокой траве металлическую коробочку.

На мосту не было ни души: ни бомжа, ни бегуна. Кричать некому. Слишком рано. До рассвета минимум полчаса. Пальцы впивались в землю, путались в корнях. Все тщетно. Никто не пришел. И не придет. Я продвинулась на метр вдоль берега, ближе к лестнице.

— Может, там? — предположила я, кивнув на другие заросли плюща.

Хаки не двинулся с места. Без лишних слов я перешла на соседний участок, потом еще дальше. Наконец это начало ему надоедать. Не сводя с меня пистолета, он попятился назад, к Рубену, который сидел на скамейке.