Что же так тревожило Ивана Ивановича? Разумеется, затеянный им эксперимент со школьной реформой. Городская администрация относилась к идее постановки экспериментального спектакля весьма скептически. Сами ребята реагировали по-разному: кто-то после первой, ознакомительной лекции так больше и не появился в аудитории, мотивируя саботаж чрезвычайной занятостью, кто-то, напротив, пришел в восторг, но оказался совершенно непригоден к актерскому искусству. Разумеется, после «поглощения» текст поэмы все знали назубок и могли процитировать с любого места, даже будучи оторванными от погружения в свои важные компьютерные проблемы. Но ведь учитель мечтал совсем о другом!

«Назвался груздем — полезай в кузов, — говорил себе Иван, принимая на крылечке своей хижины стойку на голове и каждый раз упираясь взглядом в живописную группку мухоморов, растущую неподалеку. — Обратной дороги нет. Раз уж я стал учителем, то должен хоть кого-нибудь, хоть чему-нибудь научить!»

Окончательно Птенчикова добил услышанный случайно разговор между учениками. Ребята спорили о том, права ли была Людмила, отказавшись от волшебных богатств, предложенных ей Черномором. Гордость факультета биологии Варвара Сыроежкина даже провела компьютерный расчет репродуктивной совместимости своенравной красавицы и бородатого карлы и пришла к выводу, что Людмила совершила прямо-таки преступление против собственного потомства: только представьте, что могло бы получиться, если взять хромосомы матери с данными физическими и хромосомы отца с данными магическими! Единственным смягчающим обстоятельством признали тот факт, что в столь древние времена люди еще не владели основами генной инженерии.

«Может, я выбрал для первой постановки не слишком подходящий материал?» — терзался Птенчиков. Однако та же Варя оказалась в роли Людмилы на удивление хороша. И дело было не только в ее густой косе и поистине древнерусской стати. Сердцем человека, еще не утратившего представление о том, что же такое любовь, Птенчиков чувствовал, что во взгляде девушки, устремленном на Руслана, роль которого досталась неутомимому и импульсивному Егору Гвидонову, таится нечто большее, чем обычное внимание к партнеру по сцене.

Варя вышла из здания колледжа и направилась к остановке аэроботов. Там уже сидел Егор. Увидев девушку, он тут же вскочил ей навстречу, расцветая своей неподражаемой улыбкой:

— Великолепная Варвара! В моей душе поют фанфары!

— Гвидонов, уймись, — поморщилась Варя. Егор удрученно вздохнул:

— Но мы с тобой, увы, не пара… Умру от горя. Санитара! — Он картинно прижал руки к сердцу и начал медленно оседать на асфальт.

— Прекрати паясничать. У тебя что, снова осложнения от прививки разыгрались? Обязательно пропей курс стабилизаторов.

— Стабилизаторы тут не помогут, — грустно усмехнулся Егор. — Вот если бы ты согласилась меня поцеловать…

— Не мели ерунды. Ты прекрасно знаешь, что у нас несовместимость по гамма-параграфу, — строго оборвала его девушка.

— Я вот иногда думаю: может, взломать пару-тройку файлов да подкорректировать слегка все эти «параграфы»…

— Не вздумай! — всерьез испугалась Варя. — Тоже мне, хакер выискался! А люди потом страдать будут. Ты представляешь, что такое развод?

— Нет, — честно признался Гвидонов.

— Вот и благодари за это разработчиков Системы.

— Ладно, Сыроежка, — примирительно вздохнул Гвидонов, — не хочешь целоваться — давай хоть прогуляемся. Мой инструктор по физподготовке говорит, что человеку, активно работающему за компьютером, двадцать процентов своего времени необходимо посвящать подвижным упражнениям.

— Вот это с удовольствием, — согласилась Варя. То ли из уважения к авторитету инструктора, то ли уступая смутным желаниям собственного сердца.

Они шли по узкому тротуару и болтали о всяческих пустяках. Мало ли, о чем могут поговорить окрыленные молодостью юноша и девушка? Даже пересказывать этого не стоит. Егор был чем-то взволнован. Он то и дело сбивался с мысли и отвечал невпопад. Наконец Варя не выдержала:

— О чем ты думаешь? Проблемы с дипломом? Или что-то случилось дома?

Егор смущенно замолчал.

— Скажи, может, я смогу чем-то помочь? — настаивала Варя.

— Сыроежка, ты только сразу не буянь… Я тут приготовил для тебя одну вещь… Ну, то есть мне кажется, что она может тебе пригодиться для выступления. Когда ты будешь Людмилой. Это, в общем-то, даже не я придумал. Помнишь, что сказал Иван Иванович, когда впервые тебя увидел?

Варя нахмурилась:

— Егор, прекрати мямлить. Что еще ты учудил? — Гвидонов открыл сумку и достал обитую красным бархатом шкатулку.

— Вот. Это тебе. На премьеру спектакля.

Варя с опаской откинула крышку и ахнула от восхищения: в шкатулке, играя сверкающими бликами, лежал венец, украшенный месяцем и звездой.

— «Месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит», — зачарованно прошептала Варя. — Егор, ты прелесть! — И она, вопреки всем своим правилам, чмокнула его в мигом покрасневшую щеку.

Варя крутилась перед трюмо, изменяя пультом положение зеркал. Венец был чудо как хорош. Жаль, что в таком, кроме как на сцену, никуда больше не выйдешь. Ну разве еще на новогодний маскарад…

Хлопнула входная дверь, и в комнату влетела стремительная Сонька.

— Сыроега, когда ты уже научишься двери запирать?

— А от кого их запирать-то, — беспечно отмахнулась Варя.

— Ты представляешь, лицом «Ланкрема» меня не взяли, но пригласили принять участие в рекламной съемке пляжной коллекции «Африканская зима». Это просто суперклево… Ой, а что это у тебя? — Сонька с изумлением уставилась на венец.

— Да вот, думаю, может, на премьеру надеть. Ты как считаешь? — Варя с удовольствием оглядела свое отражение.

— Где ты это взяла? — Сонька в страшном волнении коснулась звезды, потом провела пальцем по месяцу.

— Подарили, — повела плечом Варя. Подруга недоверчиво хмыкнула:

— И кто же это, позволь полюбопытствовать, тебе бриллианты дарит?

— Ты что, какие бриллианты? — удивилась Варя.

— Да те самые, которыми весь твой месяц усыпан! Золотой, между прочим! А сколько может стоить звездочка, просто не представляю, я таких изумрудов даже в музее не видывала!

— Сонечка, ты что-то путаешь. Это подарок Егора. Откуда у него могут быть бриллианты?

— Вот именно, откуда? — недобро прищурилась Сонька, усаживаясь на край трюмо. — Ты, милочка, не финти, меня в этом вопросе не проведешь. Драгоценности — мое хобби. Пока виртуальное, но даром я, что ли, богатого женишка подыскиваю? А уж чего только я не насмотрелась на тусовках любителей «высокой моды», тебе и не снилось!

Варя сняла венец и растерянно вертела его в руках. Аргументированно поспорить с Сонькой она не могла — была не в теме.

— Так где же твой сокурсничек раздобыл эту вещицу? Украл?

— Сонечка, ну что ты говоришь! Он очень порядочный человек.

— Порядочность — лучший имидж преступника. Небось не удалось парнишечке чисто сбыть товар с рук, он и решил его тебе подсунуть. Всё безопаснее, чем у себя держать.

— Замолчи! Сама не понимаешь, какие глупости городишь! — рассердилась Варя.

— Ну-ну. Хочешь, отнесем подарочек оценщику? Или сразу обратимся в полицию?

— Я… я сейчас пойду и спрошу обо всём самого Егора.

Егор очень удивился, когда Варя по видеофону велела ему срочно прибыть на бульвар перед ее домом. Что за спешка? Радоваться или наоборот? Не разберешь этих девчонок — то улыбаются, то в упор не замечают… А может, у нее стряслась какая-то беда? Вот бы хорошо… то есть, конечно, плохо, но хорошо было бы ее спасти, заслужив при этом вечную благодарность!

Варя вылетела из дома мрачнее тучи. Егор приветственно поднял руки:

— Моя прекрасная Варвара! Ты извлекла меня из бара…

— Ни за что не поверю, — оборвала его девушка. — Наверняка опять за компьютером сидел, вон глаза какие красные.

— Увы, спиртного я не пил. Над «гамма-п.» всё слезы лил, — охотно признал Егор.