— Я не знаю, — ответил он совершенно искренне. — Как я уже однажды тебе говорил, он попал в мои руки случайно, я его просто нашел. Я знаю лишь, что он укрепляет силы исша и, возможно, как–то защищает.

— Откуда он взялся?

— Из Куа–эн–иттер, мертвой Ложи, как я и говорил. — И Жофре вновь сказал правду. — Я там ночевал в бурю и нашел его.

Он услышал, как Тайнад громко набрала в легкие воздух. Названия мертвых Лож были известны всем, и он навлек на себя второе проклятье, признав, что ночевал в таком ужасном месте.

Теперь закатан перевел взгляд на девушку.

— Что это?

Жофре с нетерпением ожидал ее ответа. Он полагал, что сможет отличить правду от лжи, если она попытается солгать.

— Это… это, наверное, камень Ложи, или его часть, — ответила она странным голосом, словно сама сомневалась в том, что говорила. — Это… Асша…

Рука Жофре так дрогнула, что чуть не выпустила камень. Если девушка говорила правду, а так наверняка и было, то кто же он? Все знали, что сила Асша — дар судьбы, который обретают в результате длительных поисков. Если Магистр Ложи умирал, а камень оставался жив, то сам камень выбирал хозяина — тот, кто вызывал в камне тепло, становился новым Магистром. Но, становясь Магистром, исша проходил испытания, его жег огонь, пронизывал жар.

Должно быть, у него был только обломок камня Ложи. Может быть, его сила уменьшилась от недостатка размера, поэтому он и лежал не на месте. Однако Жофре теперь признался сам себе, что от камня исходило доброжелательство, когда он его держал, камень не сопротивлялся, не обрушивал на него гнев за то, что он захватил его в порыве непомерного честолюбия.

— А можно? — закатан протянул руку.

Жофре мгновение колебался. Эта вещь, как будто бы льнула к нему. Но он все–таки разомкнул пальцы, передавая ее Цуржалу. Свечение прекратилось, как у огня, засыпанного землей.

Цуржал поднес камень к глазам и даже высунул язык, словно желая попробовать камень на вкус.

— Ну конечно, радиация. Но какая, кто скажет? Часть камня Ложи…

— Часть камня Ложи, — повторил Жофре и снова перевел взгляд на Тайнад. — Они что, взяли с тебя присягу, что ты отберешь его у меня и вернешь им? Шагга ревниво относятся к камням… они не могут их использовать… это доступно только Магистрам… а ни один Шагга не может стать асша. У них другой путь. Я не хочу быть Магистром или асша. Но смотри! — Жофре взял камень у Цуржала, и он снова засветился. — Ты видишь? Попробуй.

Он медленно протянул камень Тайнад. Она покачала головой.

— Эта вещь приносит несчастье, так как она происходит из проклятого места. Я не знаю, почему она отзывается, оказавшись в руках настоящего исша.

— Если ты слышала мою историю, Сестра, и слушала, что говорят Шагга, ты должна знать, что я не считаюсь настоящим исша, у меня отобрали все мои права.

Он разжал пальцы, камень лежал у него на ладони. Казалось, в сердце камня теплился неугасимый огонь, он не разгорался с таким жаром, как тогда, когда оказался у жата, но и не потух, как в руке Цуржала.

— Какое задание они тебе дали? — Жофре вернулся к своему вопросу. — Какова цель: моя смерть или это? А этот малыш — твой инструмент?

— Нет! — она потрясла головой, отчего ее туго уложенные волосы несколько распустились. — Я не направляла Яна против тебя сегодня вечером. Он пытался убедить меня, что ты обладаешь какой–то силой и, наверное, решил достать камень в подтверждение своих слов. Да, Шагга пытаются поймать тебя, они расставили свои сети. — Тайнад распустила волосы, доставая из них палочки–письма. — Они дали приказ!

Жофре отступил на шаг назад. Он подозвал жата, и тот подчинился его команде: протянул переднюю лапку и перехватил камень.

— Мне не нужны преимущества. А тебе? Что ты выбираешь? Ножи?

Все это произошло так неожиданно. Он никак не ожидал, что между ними дело дойдет до схватки на ножах. Теперь силы их, наверное, были равны, поскольку они договорились пользоваться только одним оружием, при этом нож был излюбленным оружием Сестер, как шпага или копье у Братьев.

— Прекратить! — между ними встал Цуржал. — Ты же присягал мне, — резко упрекнул он Жофре. — А пока присяга остается в силе, ты не вправе искать частных ссор. Разве это условие не является элементом присяги?

— Для исша — да. Но оказывается, что я не исша, раз эта Сестра действует против меня.

— Я отказываюсь принимать эти дурацкие возражения, — просвистел Цуржал. Его потемневшая оборка обмахивала голову, как веер. — Ты — мой присягнувший. А ты, — он повернулся к Тайнад, — не присягала мне, но у нас с тобой договор, ты уже вела другую игру, когда мы его заключали?

Девушка медленно покачала головой.

— Когда я сказала, что поеду с тобой, мне еще не передавали никакого сообщения. Это произошло потом.

— Мне приходилось много слышать о чести исша на Асбаргане, — продолжал закатан. — Да, я не получил от тебя формальной присяги, Тайнад! Но ты приняла мое предложение по своей воле. Разве для того, чтобы соблюдать верность, необходим ритуал?

Жофре заметил, что кончик языка Тайнад показался между ее губ. Она почти прикрыла глаза, и некоторое время молчала, как человек, который взвешивает противоречивые соображения.

— Ученый, я буду выполнять то, что обещала, до окончания твоего предприятия.

Жофре отпустил ручку своего ножа. Значит, еще некоторое время проблема будет висеть в воздухе. Он знал, что слово исша — непоколебимо. Она будет придерживаться своего слова до окончания их экспедиции.

— Давайте–ка лучше сядем и успокоимся, — предложил закатан, — пока наши спутники не заинтересовались ссорой и не разобрались в том, что мы делаем. Мне кажется, никому из нас не нужно, чтобы они о нем знали. — Он указал на предмет, сверкавший в лапе жата.

Жофре быстро отобрал свое сокровище и засунул его подальше в потайное место.

— Я постою на часах, — сказал он, зная, что все равно не уснет, если не обдумает и не взвесит то, что ждет его впереди.

Однако наступило утро, а он так и не принял решения. То, что он мог предвидеть, касалось лишь его собственных действий, но он не знал, что Тайнад подумает или сделает. Сознавая это, Жофре отодвинул размышления в отдаленные уголки своего мозга. Перед ними теперь были вопросы иного рода. Он с самого начала проникся недоверием к этой изрезанной местности, пересечь которую едва ли могло хоть одно живое существо — если у него, конечно, не было крыльев.

Скремы разбили собственный лагерь и отправили часть животных к офф–велдерам, чтобы те сняли с них свою поклажу. Девзы по–прежнему держались в стороне, не спуская глаз, как заметил Жофре, и с тех, и с других своих спутников. Судя по их поведению, они не собирались становиться товарищами ни тем, ни другим.

Хотя «проводник» Цуржала указывал в направлении острых обломков, закатан не торопился идти согласно его указаниям — он двигался в южном направлении, время от времени останавливаясь, чтобы снова свериться с прибором. Возможно, он знал что–то еще, чем не собирался делиться со своими спутниками, и надеялся найти более приемлемый путь. Правда, Жофре помнил, что экспедиция, по чьим следам они собирались пройти, прилетела на флиттере, а следовательно, ей не пришлось пробираться пешком по этой непроходимой местности.

Нагромождения лавы вокруг них с восходом солнца окрашивались все более ярко. Пятна растительности, местами покрывавшие ее, составляли разительный контраст с основным фоном, но цветы, заинтересовавшие путешественников накануне ночью, плотно сомкнули свои лепестки. Это действительно была зловещая местность, очертания камней складывались в гротескные ухмылки, гримасы и злобные, не предвещавшие добра физиономии с разверстыми пастями.

Непонятно, почему жат теперь почувствовал себя наиболее непринужденно во всей компании. Он ехал верхом впереди Тайнад, издавая воркующие звуки, размахивал лапками и иногда вскрикивал. Жофре подумал, что ничего не знает о мире, откуда было похищено это существо, возможно, на его планете был похожий пейзаж, и оно вдруг ощутило себя как дома.