Вблизи порт не производил более выгодного впечатления, чем издали, от корабля. Строения были низкими, не выше одного этажа, и, должно быть, были сложены из переработанного торфа, по которому они пришли в город, судя по заметным остаткам мха, отливавшим теперь коричневым и темно–красным.

Город не обнаруживал никаких признаков на упорядоченность, улиц в нем не было. Должно быть, дома возводились там, где в них возникала нужда, и их местоположение диктовалось исключительно желанием строителя. Им стало попадаться больше вьючных животных, но без седоков и упряжи. Одни жевали мох, другие, очевидно стоя дремали. Ветерок, доносившийся из мест скопления этих существ, принес неприятный запах, наводивший на мысль, что эти граждане, если они были гражданами, а не скотом, — не являются приверженцами чистоты.

Проводник довел их до строения побольше и, не спешиваясь, указал знаком, что они могут войти в темный открытый дверной проем.

— Вот и наше пристанище, — сказал закатан, заходя внутрь.

Длинное помещение было разделено перегородками, которые не доходили до крыши и разбивали его на отдельные кубические пространства.

Большая часть этих закутков была заполнена всякими ящиками, кувшинами, корзинками с какими–то сушеными растениями, издававшими самые разнообразные запахи. Жат громко вскрикнул и, вцепившись в руку Жофре, потянул его наружу, предлагая, по–видимому, покинуть помещение.

К счастью, рядом с дверью оказался свободный отсек, и Цуржал указал на него.

— Разумеется, апартаменты не назовешь особо роскошными, но это лучшее, на что мы могли бы здесь рассчитывать!

Жофре отцепил жата и передал щуплое барахтающееся тельце Тайнад, а сам занялся подробным осмотром этой дремучей дыры. Свет в нем горел, но он уступал яркостью не только сверкающим помещениям Вейрайта, но даже мрачноватым залам Ложи. Его лучам приходилось пробиваться через пучки сушеной травы, подвешенные к потолку над перегородками.

Пол оказался каменистым, неровным, должно быть, в этом месте мох был расчищен. Он был достаточно твердым, чтобы его шаги гулко разносились по помещению, и должно быть, не таил неприятных сюрпризов. Поскольку стены были очень тонкими, в случае нападения на них нельзя было положиться, но с этим приходилось мириться.

Тайнад успокоила лихорадочно возбужденного жата.

— Этот священник, нам надо его остерегаться! — Она сознавала, что говорит нечто очевидное, что знает и сам закатан.

— Этот священник может привести нас к тому, что нам нужно, — возразил закатан. Он стоял, уперев одну руку в бок, сняв с плеча свою ношу, уложив сканер недалеко от своих ног. — Этот стремится к власти, а власть дают знания — все очень просто!

— Это просто звучит, но осуществляется гораздо труднее, — заметил Жофре.

В конце концов Гозал доставил им остальной багаж, который привезли к ним на гравитационной тарелке, не предложенной для доставки самих пассажиров. Посмотрев на свои искусанные ноги, Жофре добавил еще один пункт в счет, который с удовольствием бы выставил этому свободному торговцу.

Они видели местных жителей лишь мельком. Никто не подходил к складу, куда их так поспешно препроводили, не показывались и командир или священник. Казалось, их пребывание здесь никому не интересно. Правда, Жофре заметил одного из вооруженных горилл, приходивших на встречу с ними, который прогуливался мимо склада, соблюдая постоянные интервалы, словно находился на карауле.

Цуржал, должно быть, не возражал против ожидания. Терпение, по–видимому, было врожденной чертой у представителей его древней расы, тогда как Тайнад с Жофре оно давалось с трудом. Поскольку нигде поблизости не было ресторана или кафе, под вечер они неохотно открыли свои припасы и съели по очень экономной порции.

Все больше гигантов, использовавшихся для перевозки пассажиров, собиралось на отдых в то место, где офф–велдеры раньше их приметили. На некоторых был навьючен груз, у других на спине были прикреплены седла.

С наступлением вечера и заходом солнца температура изменилась. Жара, ставшая почти удушающей, рассеялась, и с севера задул холодный ветер. Жофре встал на пост у двери склада. За день никто не приходил за товаром, и создавалось впечатление, что они были там предоставлены сами себе.

— Один… идет. — На самом деле предупреждение жата оказалось излишним. Жофре хватило его собственного отточенного тревогой чутья, чтобы заметить приближение постороннего. Разумеется, «улицы» в вечернее время не освещались, но он уловил тусклое свечение, перемещавшееся в направлении склада со скоростью человеческих шагов.

Жофре не вышел на свет, а почувствовал, что сзади к нему подошла Тайнад, которая встала в двух шагах за его спиной, немного сбоку, как это сделал бы любой из Братьев. Его рука схватилась за рукоятку ножика. С Вейрайта они захватили с собой станнеры, но капитан конфисковал их и спрятал под замок, так как этот вид оружия был запрещен на Лочане. Только Цуржал из–за своей искалеченной руки не был лишен этого оружия. Здесь они вернулись к холодному оружию, привычному для Жофре.

Вспышка света высветила круглое лицо. Если это не священник, встречавший их, то его соплеменник. До них донесся не только запах, свидетельствовавший о том, что посетитель давно не мылся, но и слабый присвист.

— Пусть он войдет, — Цуржал вышел навстречу, готовый поприветствовать гостя.

Жофре подчинился, но встал прямо позади лочанина. Он без слов знал, что на его пост теперь заступила Тайнад с жатом, а его место — при патроне.

В их отсеке было достаточно света, и Жофре узнал священника, с которым ранее беседовал закатан. В пухлой руке этот тип держал какой–то предмет, из которого струился слабый свет. В этом неясном мерцании его круглые глаза сверкали.

Цуржал приготовил переводчик.

— Приветствую, Боготворящий, тебя ожидали, час поздний. — В голосе закатана слышалось неудовольствие; Жофре не знал передаст ли этот нюанс диск. Но он был уверен, что Цуржал займет по отношению к попу твердую позицию.

Из широкого рта их визитера вырвалось скверное дыхание. Он проскрипел в ответ:

— Акс, принадлежащий Роу, приходит и уходит не по желанию офф–велдеров. Я наблюдаю малое терпение, что вы здесь делаете, пришельцы?

— Я ищу, как уже было сказано, ищу знание. Ваш мир — стар, он видел много перемен, не правда ли?

— Роу работает так, как того желает. Земля, и все что на ней, для НЕГО не более, чем глина под ногами горшечника или железо для того, кто кует клинки. Но что ты знаешь о переменах, о которых говоришь? Ты не соединился с Роу.

— Роу существует во многих формах, — возразил закатан. — Разве не может быть, что мы прилетели сюда по его воле? Акс, принадлежащий Роу, разве не тебе, стоящему к Роу так близко, он ниспосылает свои откровения? Или Акс только говорит от имени другого, который стоит к Роу ближе, чем он?

— Это мне в ухо шепчет Роу! — провизжал священник. — Скажи, что ты думаешь, путешественник, и я рассужу, является ли твое дело угодным Роу.

— Очень хорошо, — закатан чуть наклонился, положив руку на ящик со сканером. — Акс, принадлежащий Роу, я принес то, что порождено долгими занятиями и исследованиями старых записей. Этот предмет может выносить на свет древние события, которые не может удержать память мужчин и женщин, так как для этого она слишком коротка. На Вздыбленной земле есть место, которое несет на себе некий знак. Он был обнаружен моими предшественниками, прибывшими сюда в поисках знания. Но у них не было этого прибора, и они были изгнаны оттуда, не успев открыть то, что несомненно там скрывалось. Поэтому я пришел, чтобы продолжить их труд и раскрыть то, что прячется в тени веков.

— Только Роу может заглядывать назад дальше, чем на жизнь одного поколения!

— Я и не мог бы этого сделать без такого прибора. Но Роу позволяет людям развивать ученость, и благодаря ей я сделал этот прибор, а когда великое открытие будет сделано, весь почет будет принадлежать ЕМУ!

Священник отер рукой, свободной от фонаря свой тройной подбородок. Жофре был убежден, что он подобен своей братии и первым долгом станет раздумывать, что сможет на этом деле выгадать.