Спрос на книгу Радищева удовлетворялся ходившими по рукам многочисленными рукописными списками. Именно благодаря им «Радищев, рабства враг—цензуры избежал».

Избежала цензуры и комедия Капниста «Ябеда». Она тоже ходила по рукам в списках, тем более, что по размеру своему она была значительно легче для переписки, чем радищевское «Путешествие».

Все, что далее сообщает А. И. Мацай в защиту своей гипотезы, так же бездоказательно. По его словам: «...Капнист и Крутицкий, по-видимому, были участниками нелегального, подпольного издания...»

Еще далее сообщается: «Для того, чтобы осуществить нелегальное издание, комедию пришлось вновь набрать тем же шрио^ом, каким было набрано первое издание...» «Но как ни велико было мастерство рабочего-наборщика,— пишет А. И. Мацай,— он не смог выполнить свою совершенно необычную работу, требующую поистине изумительной виртуозности, с абсолютной точностью».

Поэтому, по мнению А. И. Мацая, и получились некоторые мелкие несовпадения: фамилия издателя в одном случае набрана «Крутицкого», а в другом — «Крутицкаго», в «легальном издании» напечатано «потряхает», а в «нелегальном» — «потряхивает» и так далее.

Отстаивая свою точку зрения, А. И. Мацай сообщает, что им изучено тринадцать экземпляров «Ябеды», из которых пять он считает первого легального издания и восемь якобы второго «подпольного». Подсчитывая в них типографские разночтения, которые можно найти только с лупой и сантиметром, А. И. Мацай почему-то обходит молчанием главное разночтение между первыми и вторыми.

По его же словам, все первые пять экземпляров «легального» издания имеют 138 страниц текста, в то время, как все восемь экземпляров «подпольного» — только 135.

Так где же «виртуозность» подделывателя — наборщика?

Сумев сделать подделку так, что «два издания «Ябеды» специалисты принимали за одно целых полтора столетия», подделыватель спокойно не набирает и не печатает вовсе две страницы текста, и этой его «ошибки» не замечает никто?

Думается, что не было никакого второго,» подпольного» издания «Ябеды». Было одно, но напечатанное, по манере того времени, в трех видах: несколько экземпляров роскошных «подносных», какое-то количество—просто хороших, «для любителей и знатоков» и остальное — «обыкновенные», для продажи.

В экземпляры первого и второго вида издатели посчитали необходимым приложить страницы с письмами, а третий вид выпущен без них.

Исследователь «Ябеды» А. И. Мацай нашел в библиотеках пять экземпляров, относящихся ко второму виду издания, а восемь — к третьему. Первого, «роскошного» вида ему не попалось.

Экземпляры «роскошные», так же, как и экземпляры второго вида издания «Ябеды» 1798 года, и по количеству страниц, и по набору, абсолютно одинаковы.

При переводе типографской машины на печать третьего, «обыкновенного» вида издания, по каким-нибудь техническим причинам пришлось некоторые страницы набрать заново.

Вот, собственно, и все.

Какие-либо другие, более смелые предположения, либо надо подтверждать документально, либо они так и остаются только предположениями.

В общем, вокруг «Ябеды» создалось две легенды.

Одна о том, что Павел I приказал отдельно для себя поставить комедию, остался ею доволен и велел вернуть с дороги высланного в Сибирь Капниста.

Другая легенда повествует о наличии какого-то второго якобы нелегального подпольного издания «Ябеды».

Думается, что первая легенда заслуживает большего доверия. Павел I был именно таким: сумасшедшим, стремительным, могущим в секунду возвысить своего подданного или тут же ввергнуть его в узилище.

Произошла ли подобная история с Капнистом или не произошла, но она очень похожа на правду.

Вторая легенда — о «подпольном» издании «Ябеды» — не внушает доверия, прежде всего, по именам лиц, в ней участвующих. Очень был вольнолюбивый и смелый человек В. Капнист. Автор исследования «Ябеды» А. И. Мацай говорит об этом верно и убедительно.

Но ни сам создатель «Ябеды», ни тем более актер Крутицкий «свергателями воли монаршей» отнюдь не были.

И это, мне думается, самый действенный аргумент против существования какого-то второго, «нелегального и подпольного» издания «Ябеды».

Ко всему этому считаю не лишним добавить, что в моем собрании имеется, например, книга басен моего друга Сергея Владимировича Михалкова, с рисунками Е. Рачева, изданная в Москве в 1957 году. Книга эта — подарок автора. На ней его автограф:

«Старателю-собирателю книг редкостных и обыденных тоже— Николаю Смирнову-Сокольскому от Сергея Михалкова». Далее идет его же шутливое двустишие:

«Среди Крыловых и Зиловых,

Есть место и для Михалковых».

Сообщаю я об этом не для того, чтобы похвастаться дружбой с писателем (хотя дружбу эту я очень ценю), а потому, что экземпляр книги его вовсе не «обыденный». Это один из «сигнальных» экземпляров, несколько отличающийся от тех, которые после поступили в продажу. Между ними есть кое-какие типографские и прочие разночтения, чуточку похожие на те, которые были в разных видах одного и того же издания «Ябеды» Капниста 1798 года.

Как видите — это случается и теперь.

НАВИ ВОЛЫРК

Библиографическая повесть об Иване Крылове

Вступление

Появление в печати произведения писателя, выход в свет книги -- самые значительные события в его жизни. Для изучения творчества писателя важно не только содержание самого произведения, но и как оно появилось в печати: отдельной ли книгой или в журнале и при каких обстоятельствах. Это иногда открывает такие подробности, такие важные факты жизни и творчества писателя, каких не найдешь ни в каких других источниках.

Как-то мне повезло, и я в 1931 году купил у букиниста собрание сочинений И. А. Бунина. Книги были самого обыкновенного вида, да и издание тоже самое обыкновенное -- приложение к марксовскому журналу "Нива" за 1915 год. Всем известное шеститомное собрание сочинений, переплетенное в три издательских переплета. И уплатил-то я всего пять рублей.

Страницы всех шести томов были испещрены какими-то пометками, на которые я, по совести говоря, не обратил, тогда должного внимания. Бунина я уже давно читал, это издание у меня уже было, его кто-то взял, но позабыл отдать, и вот пришлось купить еще раз.

Купил, поставил эти книги на полку, и они стали ждать своего часа. Недавно как-то пришел ко мне в гости почтенный мой друг Николай Сергеевич Ашукин, литературовед, знаток книг. Понадобился ему зачем-то Бунин. Достал книги с полки, рассматривал их, рассматривал, да, вдруг, и говорит:

-- А вы знаете, батенька, что это у вас такое? Личный экземпляр Ивана Алексеевича Бунина, с его собственноручной разметкой: где, когда, в каком именно журнале или альманахе напечатано то или иное стихотворение, тот или иной рассказ.

Стали рассматривать экземпляр вместе. Действительно -- клад! У каждого произведения рукой Бунина сделана пометка: когда и где оно было напечатано раньше. Замелькали названия давно забытых сборников и периодических изданий: "Зарницы", "Перевал", "Образование", "Новое слово", "Журнал для всех" и другие. И все это -- с числом, номером, с указанием измененного заглавия произведения. Указаны сокращения, какие были при первом издании, и наоборот, что именно впоследствии дополнено. Для библиографа и литературоведа -- это годы труда, да и то так дотошно и подробно не сделать.

-- Видел ведь я этот экземпляр-то, у самого Бунина, -- продолжал рассказывать мне Н. С. Ашукин. -- Хвастался им Иван Алексеевич. Говорил, что поработал, мол, для будущих биографов... И вот -- на тебе!

История, как попал этот экземпляр ко мне, проста: Бунин (по словам Н. С. Ашукина) дал этот размеченный экземпляр литературному критику Ю. В. Соболеву для работы. Сам писатель вскоре эмигрировал, а Ю. В. Соболев умер, и часть его библиотеки очутилась у букинистов. Сейчас автобиблиография Ивана Алексеевича Бунина цела и интересующимся может быть в любой час дана для работы.