Первый номер этого редчайшего сборника ко мне попал с собственноручными правками самого В. А. Жуковского (корректурный экземпляр). Правки, преимущественно, грамматические, но одна довольно любопытна: зачеркнуты набранные слова «слепое самолюбие царя» и надписано В. А. Жуковским «заблуждение царя».
Последним изданием точно такого же характера, т. е. с той же целью создать пособие при воспитании наследника, у В.А.Жуковского был полужурнал-полуальманах, носящий название «Муравейник, литературные листы, издаваемые неизвестным обществом неученых людей»А. Издан он был, так же без цензуры, в Петербурге, в 1831 году. Вышло всего пять номеров от 22 до 32 страниц в каждом. Заполнен «Муравейник», главным образом, произведениями В. А. Жуковского и лишь немногие страницы отведены сочинениям самих, воспитывавшихся им «отпрысков». В этом году для компании наследнику на уроки В. А. Жуковского приглашались дочери царя Мария и Ольга, а также молодые граф И. Виельгорский и А. Паткуль. Затея В. А. Жуковского была рассчитана и на них.
В целом, «Муравейник» надо считать тоже одним из прижизненных изданий произведений В. А. Жуковского. Печатался он в количестве несколько большем, чем «Для немногих» и «Собиратель», но никак не более сорока экземпляров.
Все три издания являются большой библиографической редкостью (в особенности «Собиратель») и среди книг, напечатанных нарочито малым тиражом, любопытны, как документы, относящиеся к деятельности В. А. Жуковского, имя которого теснейшим образом связано с А. С. Пушкиным и его эпохой.
У меня все три эти издания отнесены в отдел русских альманахов и сборников, к которым они, конечно, ближе, чем к периодическим изданиям.
* *
*
К изданиям, напечатанным нарочито малым тиражом, принадлежит «труд» барона Модеста Андреевича Корфа, составившего тенденциозно неверное описание восстания 14 декабря 1825 года.
Напечатано было два издания этой книги. Сам барон Корф учился, как известно, вместе с Пушкиным, в Лицее, где отличался пристрастием к чтению «душеспасительных» церковных книг. Соученики его Пушкин, Илличевский, Кюхельбекер и другие дали ему презрительную кличку «Мордан-дьячок». По окончании Лицея Корф быстро сделал служебную карьеру, стал камергером. Был членом знаменитого бутурлинского цензурного комитета, прославившегося резкими мероприятиями по удушению русской печати. В 1849 году Корф стал директором Публичной библиотеки.
Он написал воспоминания о Пушкине, носящие недоброжелательный, клеветнический характер. Фальсифицированное описание декабрьского восстания составлено М. А. Корфом, разумеется, в верноподданническом, угодном царю тоне.
История появления работы Корфа в печати изложена в предисловии к книге, во втором ее издании. Эта история такова: «Осенью 1848 года приехала в Россию государыня великая княгиня Ольга Николаевна. Незадолго перед тем было окончено составление настоящего рассказа. Великая княгиня, услышав о нем в царственной семье, изъявила редактору желание иметь для себя список. Он отвечал, что единственный экземпляр находится у государя наследника-цесаревича, а черновые тетради истреблены».
Словом, великая княгиня высказала пожелание, чтобы работа Корфа была напечатана, хотя бы для членов царской фамилии. Государь «повелеть соизволил» напечатать ее в количестве 25 экземпляров.
Таким образом появилась книга, носящая заглавие: «Историческое описание 14-го декабря 1825 года и предшествующих ему событий. Спб., 1848. В типографии П-го Отделения собственной ЕИВ канцелярии».
В 1854 году Корф собрал некоторые дополнительные материалы и книга его вышла вторым изданием, также в количестве 25 экземпляров 5.
Оба эти придворные издания, напечатанные таким ограниченным тиражом, разумеется, весьма редки. Напечатаны они на великолепной бумаге и роскошно, по-придворному, оформлены. Ко мне они попали из магазина «Международной книги» в первые годы его существования. Магазину что-то понадобилось для срочной отправки за границу, и Павел Петрович Шибанов, ведавший такими делами в «Международной книге», выменял у меня «что-то», (что именно, не могу вспомнить) на описываемые сейчас книги. В то время подобные обмены широко практиковались.
Как материал для историков оба указанных издания книги Корфа, сейчас сами по себе ценны лишь относительно, так как в 1857 году было напечатано третье издание или «первое для публики». Это издание несколько пере редактировано Корфом и менее полно. Ряд документов в него не вошло.
Но зато именно это издание «для публики» вызвало страстный, горячий протест А. И. Герцена, который при этом отозвался о двух первых тиснениях книги, как о «семейной тайне» Николая I.
Эта «семейная тайна» в третьем издании стала достоянием общества, и Герцен, в форме письма к царю Александру II, наследовавшему престол после Николая I, пишет гневные строки, в которых, обливая презрением автора — Модеста Корфа, стыдит царя за подлую фальсификацию истории.
Работу Корфа Герцен называет «отталкивающей по своему тяжелому татарскому раболепию, по своему канцелярскому подобострастию, по своей уничиженной лести».
«Неужели вы думаете,— пишет Герцен царю,— что история поверит какому-нибудь Корфу, со всеми поправками ваших дядюшек?»
Корф явно перестарался и, называя, через тридцать лет после событий, осужденных участников декабрьского восстания «гнусными развратниками, буйными безумцами, негодяями», вызвал всеобщее возмущение.
В 1858 году, в Лондоне, А. И. Герцен выпустил книгу, которая называлась: «14-ое декабря и император Николай. Издано редакцией «Полярной звезды». По поводу книги барона Корфа».
В этом произведении вольного печатного станка А. И. Герцен страстно вступился за декабристов, доказав документально высокие идейные цели их восстания. Уничтожающе была разбита холуйская книга барона Корфа, не делающая чести ни автору, ни всей царской фамилии, санкционировавшей появление этого гнуснейшего пасквиля.
А. И. Герцен, как известно, вообще чрезвычайно высоко чтил участников декабрьского восстания. «Восстание декабристов разбудило и «очистило» его»,— писал об издателе «Колокола» В. И. Ленин6.
В книге А. И. Герцена помещены следующие материалы: «Оглавление» (стр. III), «От издателей» (стр. V), «Предисловие» (стр. VII-XIV—подпись Герцена), «Донесение следственной комиссии» (стр. 1-114), «Верховный уголовный суд» (стр. 117-181), «Письмо Александру II» (стр. 183-202 — подпись Герцена), «Разбор книги Корфа» (стр. 203-308 — подпись Р. Ч.).
Я подробно выписал все содержание этой, довольно известной книги только потому, что у меня есть экземпляр, резко отличный от всех и по виду и по композиции.
Экземпляр заключен в серенькую обложку, на которой грубо набрано и тиснуто явно на ручном станке следующее: «14-ое декабря 1825 и император Николай. (По поводу книги барона Корфа)».
Ни выходного листа, ни места, ни года печати нет. Книга начинается со шмуцтитула «Письмо к императору Александру II». Далее следует самое письмо на страницах 1-18, с подписью Искандера. Далее идет шмуцтитул: «Разбор книги барона Корфа» и на страницах 1-118—текст разбора, а на страницах 119-126—примечания к нему.
На этом кончается содержание книги, которая, кстати сказать, носит следы небрежной брошюровки: одни листы необрезаны и имеют большие поля, другие, наоборот, обрезаны почти по самый набор. Пагинация у книги своя, не совпадающая с пагинацией обычных экземпляров книги «14-ое декабря и император Николай».
В книгу вклеен листочек, на котором чернилами, по-видимому, рукой прежнего владельца экземпляра, написано: «Эта книга напечатана в России, в самом Петербурге на ручном станке, во время студенческих волнений, при Филипсоне и Путятине. Место печати — Офицерская у Большого театра. Полагаю, книга наиредчайшая».
Это можно было бы принять за истину (а может быть, так оно и есть?), если бы в собрании сочинений А. И. Герцена под редакцией М. Лемке не имелось следующего примечания редактора:
