– И как же она выпустит Джина, если даже вдохнуть не может, болван?

– Ну реально, Лен, что тут такого?

Это Нолан. Кларк поворачивается к ней.

– Ты знаешь, как они с нами обращались, – продолжает Грейс, встав рядом с Кризи. – Знаешь, сколько наших искалечили эти уроды. И убили.

«Меньше, чем я», – молчит Кларк.

– Я б сказала, если Дейлу охота спустить пар на этих выродках, пусть его. – Нолан дружески берет Кларк за плечо. – Может, малость уравняет счет. Понимаешь?

– Это ты бы так сказала, – тихо отвечает Кларк, – а я – иначе.

– Вот это сюрприз! – На лице Нолан мелькает тень усмешки.

Они смотрят друг друга сквозь роговичные щитки. У дальней стены скулит Кляйн, у них под ногами вроде бы начинает дышать Джеренис Седжер. Кризи нависает у Кларк над плечом, само его присутствие – открытая угроза. Она ровно, медленно дышит. Приседает на корточки – легонечко, легонечко, больная нога готова подогнуться – и помогает Седжер сесть.

– Выпусти его, – приказывает она.

Седжер бормочет что-то в свой запястник. На коже ее предплечья загорается клавиатура со странными символами. Другой рукой она набирает нужную комбинацию.

Изолирующая палатка издает тихий хлопок. Эриксон нерешительно касается мембраны пальцами, убеждается, что они проходят насквозь, и чуть не падает со стола, словно выскочив из мыльного пузыря. Подошвы мягко стукают об пол. Нолан подает ему извлеченный откуда-то гидрокостюм.

– С возвращением, дружище. Говорила же, мы тебя вытащим.

Они оставляют Кларк с корпами. Седжер, игнорируя протянутую ей руку, с трудом поднимается на ноги и опирается о переборку. Одной ладонью она все еще прикрывает живот. И склоняется над Кляйном.

– Норм? Норм? – Она неловко склоняется к своему подчиненному и оттягивает ему веко. – Не теряй сознания…

С ее головы срывается капля и плюхается на разбитое лицо медика, теряясь в его собственной крови. Седжер, выругавшись, вытирает рану тыльной стороной ладони.

Кларк подходит помочь. Под ногу попадается что-то маленькое и острое. Она поднимает ступню. Зуб, липкий от слюны и прочего, с тихим стуком падает на пол.

– Я… – начинает Кларк.

Седжер с яростью оборачивается.

– Пошла вон!!!

Кларк какое-то время разглядывает ее, затем выходит.

В коридоре ее ждет Роуэн.

– Нельзя, чтобы такое повторилось.

Кларк приваливается к переборке, снимая часть веса с больной ноги.

– Ты же знаешь Грейс. Они с Джином…

– Дело не только в Грейс. По крайней мере это ненадолго. Я же говорила, что-то такое могло произойти.

Ее охватывает страшная усталость.

– Ты говорила, что нужно развести стороны. Так зачем Джерри удерживала Джина, когда тот захотел уйти?

– Ты думаешь, ей нужен рядом этот тип? Она заботилась о благе пациента. У нее работа такая.

– Мы сами о себе позаботимся.

– У вас просто нет должной квалификации…

Кларк предостерегающе вскидывает руку.

– Это мы уже слышали, Пат. Маленькие люди не видят всей картины. Простого гражданина надо беречь от жестокой правды. Крестьяне слишком невежественны, чтобы голосовать. – Она с отвращением качает головой. – Пять лет прошло, а вы все норовите гладить нас по головке, как детишек.

– Скажешь, Джин Эриксон – более квалифицированный диагност, чем наш главный врач?

– Скажу, что он имеет право на ошибку. – Кларк машет рукой. – Слушай, может, ты и права. Может, он через неделю свалится с гангреной и приползет обратно к Джерри. Или предпочтет умереть. Но это ему решать.

– Речь не о гангрене, – тихо говорит Роуэн. – И не об обычной инфекции. И тебе это известно.

– Не вижу разницы.

– Я тебе говорила.

– Ты говорила о перепуганных ребятишках, не верящих в ими же созданную защиту. Но защита выдержит, Пат. Я – живое тому доказательство. Мы можем пить культуру Бетагемота как воду, нам это не повредит.

– Мы лишились…

– Лишились очередного пласта самообмана, только и всего. Пат, Бетагемот здесь. Не знаю, как он сюда попал, но тут ничего не поделаешь, да и зачем? Он вас никак не потревожит, разве что ткнет носом в нечто такое, о чем вы предпочли бы не думать, но к этому вы скоро привыкнете. Вам не впервой. Через месяц ты и думать о нем забудешь.

– Тогда, прошу… – начинает Роуэн и замолкает. Кларк ждет, пока ее собеседница загонит себя в роль подчиненной.

– Дайте нам этот месяц, – шепчет наконец Роуэн.

Кларк нечасто заходит в жилой квартал, а в этом отсеке как будто и вовсе не бывала. Стены коридора покрыты электронной краской и подключены к генератору обоев. На переборке по левому борту вырос густой лес рогатых кораллов, на правой вертятся и сбиваются в стайки рыбы-хирурги, словно узлы какой-то непонятной рассеянной нейросети. И повсюду пляшут осколки солнечных лучей. Кларк не в состоянии определить, что за иллюзия перед ней – чисто синтетическая или основанная на архивных съемках настоящего кораллового рифа. Она бы все равно не увидела разницы: ни одно из морских созданий, с которыми она свела знакомство за прожитые годы, не жило при солнечном свете.

Здесь много семей, догадывается Кларк. Как правило, взрослые не в восторге от видов дикой природы: довольно сложно ценить такую эстетику и дальше, постигнув ее иронию.

А вот и он – номер D-18. Она жмет на кнопку звонка. За запертым люком приглушенно звучит музыка: зыбкая ниточка мелодии, слабый голос, шум движения.

Люк распахивается. Выглядывает плотно сбитая девочка лет десяти с колючей светлой челкой. Музыка доносится из глубины помещения – флейта Лекс, соображает Кларк. При виде рифтерши улыбка на лице девочки мгновенно гаснет.

– Привет, – начинает Кларк, – я искала Аликс.

Она и сама примеряет улыбку.

Та не подходит. Девочка неуверенно отступает на шаг.

– Лекс…

Музыка прерывается.

– Что? Кто там?

Маленькая блондинка отступает в сторону – по-кошачьи нервно. Аликс Роуэн сидит на кушетке посреди комнаты. Одна рука лежит на флейте, другая тянется к перламутровым наглазникам.

– Привет, Лекс, – говорит Кларк. – Мама сказала, я найду тебя здесь.

– Лени! Ты прошла!

– Прошла?

– Карантин! Мне сказали, тебя с психованным заперли, на анализы вроде бы. Ты их, наверно, перехитрила.

Перед кушеткой стоит прямоугольная тумба на колесиках, высотой примерно в метр – маленький обелиск в тех же переливчатых тонах, что наглазники Аликс. Девочка кладет свою пару на крышку – рядом с точно такими же.

Кларк ковыляет к ней. Аликс тотчас мрачнеет.

– Что у тебя с ногой?

– «Кальмар» взбунтовался. Рулем зацепило.

Подружка Аликс бормочет что-то сбоку и скрывается в коридоре. Кларк оборачивается ей вслед:

– Твоей подруге я не слишком понравилась.

Алекс небрежно машет рукой:

– Келли – трусиха. Только глянь на нее, и сразу в голове всплывает вся чушь, что мамуля наболтала ей про ваших. Она славная, просто не фильтрует источников информации. – Пожав плечами, девочка меняет тему. – Так что случилось?

– Помнишь, я тебе недавно рассказывала про карантин?

Аликс хмурится.

– Про парня, которого покусали. Эриксон?

– Угу. Ну и вот, похоже, он все-таки что-то подцепил, так что на время мы решили установить в «Атлантиде» режим «Рыбоголовым входа нет».

– Вы позволите себя выставить?

– Вообще-то, я думаю, что это разумная мысль, – признает Кларк.

– Почему? Чем он заразился?

Кларк качает головой.

– Тут не медицинский вопрос, хотя это часть проблемы. Просто… все изрядно разгорячились, причем с обеих сторон. Мы с твоей мамой считаем, что лучше держать ваших и наших подальше друг от друга. Какое-то время.

– Как это? Что происходит?

– А мама тебе не…

До Кларк с опозданием доходит, что Патриция Роуэн могла кое-что скрывать от дочери. Если уж на то пошло, то неизвестно даже, а многие ли взрослые на «Атлантиде» в курсе дела. Корпы в принципе склонны держать информацию под замком. Конечно, на взгляд Кларк все их принципы плевка не стоили, и все же… Она не собирается становиться между Пат и…