Иосиф соглашается с мнением Лотара. Здесь даже излишни такие подробные объяснения. Он понимает: товарищу нельзя оставаться. Впрочем, солидарность переламывается ровно в том месте, где начинается интерес. Иосиф, в отличие от Лотара, не имеет твердой позиции и не знает, хочет вернуться домой или остаться. Дожить до преклонных лет и встретить здесь старость – конечно же, нет. Но месяц, год – с удовольствием!

– Поэтому да, мы суем голову туда, куда разумный человек совать не станет, – продолжает Лотар. – Кто-то скажет, мы рехнулись: во времена процветания нацизма отправляться в логово этого самого нацизма. Без четкого плана. Без знания социальных тонкостей столетия. Но, невзирая на безумие, это единственный верный путь. Отыскать беглеца Лабберта по горячим следам эффективнее, чем выжидать, а потом хвататься за надрезанные нити.

«В последний момент я могу запротестовать и остаться!..» – думает Иосиф и тут же ужасается мимолетному желанию.

Вдоль реки пролегает шоссе. Скоро рассвет. Нужно срочно добраться хотя бы до пригорода: днем на открытой местности они будут как на ладони.

– Слышишь? – спрашивает Лотар, приостановившись.

– Мотор! Прячемся?

Из-под пригорка мягко вырастает шапка света.

– Нет. Подыграй мне.

Машина несется на высокой скорости. Покрышки гудят по асфальту.

– А если СС? – тревожится Иосиф.

– А если СС, – улыбается Лотар и засовывает пальцы в карман, – то я снесу им головы прежде, чем они что-то заподозрят.

Он становится по стойке смирно и вскидывает руку в нацистском приветствии. Иосиф нервно потирает сухой лоб и повторяет.

– Как глупо… Не помню, когда чувствовал себя нелепее, чем сейчас, – ворчит он.

Обороты двигателя спадают.

Водитель пытается разглядеть в ночной темноте два силуэта и обращается к своей спутнице:

– Смотри-ка, какие-то шуты!

Молодая особа в шляпке улыбается сквозь аромат сигаретного дыма.

– Заблудившиеся любители Гитлера. Как говорила одна знакомая, до того, как ее упекли в лагерь, «повстречать нациста в поздний час – плохая примета, сулящая неприятности, которая, в отличие от других примет, сбывается с поразительной точностью»

– Смотри, как тянут руку. Видимо, сами попали в неприятности.

Машина проносится в сантиметре от брюк Лотара и останавливается, едва заканчивается капот и начинаются стекла. Женщина продолжает смотреть вперед, будто не хочет никого замечать. Водитель наклоняет голову. На детском лице – тоненькие завивающиеся усики, за свою комичность заслуживающие анекдота.

– Что стряслось?

– Мы разыскиваем беглых преступников. Наш отряд подвергся нападению, мы остались без машины. Требуем подвезти. – Лотар произносит слова с надменностью настоящего жандарма. Иосиф же сосредоточивается и отлично играет роль верного напарника. Он замирает позади и сотворяет настолько серьезную мину, что уголки его губ начинают подрагивать от чрезмерного напряжения.

– Мы едем в Мюнхен, – сообщает мужчина, колыша усиками.

– Он нам и нужен.

Небо розовеет. С восточной стороны купола пропадают звезды. Воздух свеж и чарует сельскими запахами. Даже в черте города пахнет землей и сеном. Машина везет их до тех пор, пока вдоль дороги не начинают вырастать полноценные городские дома, а не маленькие пригородные домики. Лотар приказывает водителю остановиться.

Иосиф и Лотар встречаются с тихой улочкой Мюнхена 1939 года. Без промедления водитель раскручивает двигатель до высоких оборотов и отпускает сцепление. Мужчина с усиками и его спутница всё поняли правильно и не стали ни о чем спрашивать. Чужие проблемы есть чужие проблемы.

– Нам крупно повезло, – говорит Иосиф. – Они не пойдут в гестапо, чтобы сообщить о странных попутчиках. Они принадлежат к классу молодых оппозиционеров. Пассивных оппозиционеров, которые всегда искренне против любых диктатур, но одновременно не пошевелят и пальцем, чтобы что-то исправить.

– Согласен. Они не нацисты, и Гитлер со своим тысячелетним Рейхом им даром не нужен. Возможно, эту парочку где-то через полгодика отправят в концлагерь.

Храбрый дуэт пробирается внутрь города, держась поближе к домам. Жители пробуждаются. Ставни некоторых окон, скрипя, распахиваются. За ними обнаруживаются сонные, но энергичные лица. Кругом слышится негромкая речь, кашель прохожих и отдаленный голос радиоведущего утренних новостей.

При солнечном свете зеленая форма защитной полиции резко выделяется среди одеяний других людей и, несмотря на милитаризм Германии, кажется до дикости инородной. Они сворачивают за угол и выбрасывают куртки, оставаясь в простых бежевых рубашках. Таким образом, их внешний вид значительно меньше бросается в глаза просыпающихся прохожих.

– Почти как коричневорубашечники! – смеется Иосиф.

Люди встречают их изучающими, но почти ничего не значащими взглядами. Мало ли что за подразделение носит зеленые брюки и бежевые рубахи.

Оружие Лотар несет в сложенной напополам газете.

Дойдя до ближайшей площади, они останавливаются, заприметив на другом конце полицейских. Блюстители порядка увлечены разговором между собой.

Лотар закрывает глаза и запрокидывает голову. Ноздри жадно вдыхают. Он передает Иосифу свернутую газету, а сам вздымает руки как при выполнении утренней разминки.

Иосиф нервничает:

– Не время для выкрутасов.

Но едва он произносит, как его самого прижимает чем-то неподъемным. Очень сильные чувства охватывают тело, душу и разум. Плоть, от кончиков пальцев до темечка, становится легкой, почти невесомой, будто он уже не человек, или человек, но перешедший на другую ступень. Иосиф закрывает глаза, затем вновь открывает: эта улица, дом, люди оказывают фантастическое воздействие!

«Время… Боже мой, это – время!» – думают они одновременно.

Они чувствуют вихрь, ураган, порывы, их закрутившие. Это смерч, отбросивший два корабля на морские рифы. Каждый них шел своим курсом, тем не менее, судьбе стало угодно, и они оказались здесь. Оба не ведают: круговорот только начался…

Иосиф видит: полицейские выдвигаются навстречу.

– Время чудес кончено, – шепотом предупреждает Иосиф.

– Впервые за много лет на меня снизошла эйфория! – говорит Лотар. Взошедшее солнце смотрит через узкий промежуток между домами. Их лбы отражают свет нового дня.

– Уважаемые! Из какой вы организации? Предъявите паспорта или прочие имеющиеся документы.

– Вам следует отыскать тех, кто их у нас украл! – заявляет Иосиф, шагая вперед.

– Что? Как это?

– Так! Проклятые подпольщики-коммунисты! Они забрали наши куртки, в которых находились удостоверения и паспорта.

– Из какой вы службы?

– Военная почта.

– Еще раз, не понял?

– Зачем мне кричать название секретного ведомства на всю улицу?

– Предлагаете пройти к нам?

– Предлагаю не задавать вопросов!

Полицейский смущен: в стране объявлено военное положение, а по его городу разгуливают какие-то люди в неизвестной форме.

– Все же я настаиваю. Там и напишете заявление. За конфиденциальность могу поручиться.

Вмешивается Лотар:

– У нас, черт подери, задание! Идти к вам – значит потерять время, и значит всё провалить!

Полицейский кивает напарнику:

– Оставь их…

– «Оставь их?!» – раздается возмущенный голос некоего субъекта, вышагивающего из-за угла. На нем картинные пальто и шляпа. Настоящий штампованный агент-разведчик. Он неодобрительно смотрит на полицейских. – Этих господ нельзя оставлять. Они убили троих сотрудников гестапо и нескольких штурмовиков!

С разных сторон подходят еще трое. Их внешний вид словно срисован с одного шаблона.

– Бежим? – шепчет Иосиф.

– Бежим, – отвечает Лотар.

Наблюдающие за сценой мирные жители не удивлены: в Германии постоянно кто-нибудь убегает. Они делают вид, будто пытаются перекрыть беглецам дорогу, но в последний момент незаметно подмигивают и расступаются. Агенты тайной полиции грозят кулаками.