Литмир - Электронная Библиотека
A
A

В ноздри ударил резкий запах пороха.

«Это очень плохо», – подумал Лабберт и двинулся в зал.

Огонь в камине догорел, и лишь насыщенный оранжевый свет исходил от углей. Он падал на предметы, разбрасывая по стенам жутковатые тени. Ботинок Лабберта наступил на что-то мокрое. Нагнувшись поближе, он сначала вглядывался, пытаясь понять, что это за лужа, затем резко отпрыгнул назад. Сомнений не было: кровь. Рядом с лужицей валялся пистолет. Но где тело? Лабберт обошел все комнаты, заглянул даже в кладовку – пусто. Что делать? Где Клосс? Кто поверит, что человек просто взял и исчез, оставив после себя лишь немного крови и пистолет!

Конечно же, все подозрения лягут на меня. Боже, зачем всё это?

Лабберт возвратился в каминный зал и случайно бросил взгляд на кресло, в котором всегда отдыхал Клосс. На сидении белел маленький листочек бумаги. Он подошел – что-то написано. Поднял. «НЕ ЗАБЫВАЙ, О ЧЕМ МЫ С ТОБОЙ ГОВОРИЛИ. И НЕ ОТСТУПАЙ»

Лабберт прикусил губу и оглянулся по сторонам. Затем ненароком перевернул записку. «ЧЕГО ВСТАЛ? БЕГИ!»

Записка упала на теплящиеся угли и загорелась.

Лабберт скрылся в темных ноябрьских переулках Мюнхена…

Глава 1

1

Зашторенная комната тиха и свежа. Выключенный телевизор, стакан воды и широкая двуспальная кровать. Тремя секундами ранее на нее плюхнулся человек.

Ухо уютно притиснуто к мягкой подушке, плечи чувствуют прохладу свежей простыни. Организм в предвкушении сладкого сна. Но сквозь туман слышится какой-то нервирующий треск: не то дятел стучит, не то сосед долбит перфоратором. Мужчина в постели не успевает уснуть и застревает где-то посередине. Если человека пытаются разбудить в таком состоянии, сознание мечется, подобно загнанному зверю, и не ведает, как поступить. Поддаться слабости и крепко заснуть, или же подскочить и разобраться, в чем дело? Иосиф выбирает второе. Он поднимается на ноги и только через пять секунд понимает, что причиной этого противного треска является вовсе не привидевшийся дятел, воплощенный в неусидчивом соседе – это звук дверного звонка, искаженный сонным сознанием. Иосиф сжимает кулаки и, шлепая тапками, выбегает из спальни. Звонок в дверь раздается снова. На этот раз настойчивее.

– Вы с луны упали?! – кричит Иосиф, еще не дойдя до двери. – Ну, сейчас я вам…

Даже не посмотрев в глазок, он в ярости стискивает зубы и с размаху дергает шпингалет. Им овладевает злость. Ведь друзья и знакомые знают: в это время суток старину Иосифа лучше не тревожить, поскольку старина Иосиф подолгу засиживается за работой и ложится под утро. В образовавшуюся щель тотчас протискивается черная перчатка, пальцы вцепляются в край двери и рывком распахивают ее. Иосиф в гневе от такой наглости. Как ни странно, ему даже не приходит на ум, что это вполне могут быть грабители. В этом плане он спокоен, ибо уверен: в его холостяцкой квартире особо воровать нечего; он въехал недавно и не успел обзавестись ценностями.

– Что вы себе позволяете? – выпаливает он в бешенстве. Его взгляд все еще прикован к перчатке. Кажется, так и смотрел бы на нее, не заговори с ним ее обладатель.

– Мы должны забрать вас, собирайтесь! – говорит грубый мужской голос. Иосиф молниеносно вскидывает глаза и видит перед собой, то, чего в природе быть не может. По крайней мере, в нормальной природе. На площадке стоят двое в черных блестящих плащах, один в фуражке с орлом вместо кокарды, второй в стальной каске, на руках красные повязки с черной свастикой на фоне белого круга. Иосиф думает, что ему это снится, и собирается развернуться, однако голос второго гостя заставляет остановиться:

– Schnell, schnell!

Иосиф тотчас узнает знакомый язык. Еще бы, ведь он школьный учитель немецкого.

– Ja-ja, – усмехается Иосиф.

Он считает, что это шутка, разыгранная его учениками, и полусонную злость вытесняет теплый позитив.

– Оригинально придумано! Но где вы раздобыли фашистскую форму? Ограбили музей на Поклонной горе?

– Форма нашей доблестной родины. Нашей партии! – грубовато отзывается тот, что в фуражке.

Иосиф окончательно выходит из полусна и понимает: перед ним не ученики-старшеклассники, это дядьки за сорок. Они даже старше его самого. Но что им нужно? У первого чуть распахнут плащ и видна кобура, у второго на плече висит автомат. Иосиф смекает: образец – не музейная бутафория с извлеченными внутренностями, это самый настоящий боевой пистолет-пулемет MP-40. От него на весь подъезд пахнет оружейной смазкой.

– Если вас ко мне направила ваша партия – убирайтесь в задницу! Я с нацистами дела не имею! Если я работаю школьным учителем немецкого языка, это не означает, что я приверженец тех самых взглядов. Боже, как глупо так думать…

На шум выскакивает сосед.

Слесарь Алексей Николаевич маячит волосатым пузом.

– В чем дело? – спрашивает он, поглаживая лысину. – Вы кино снимаете? Про войну?

– Так точно! – поворачивается к нему немец в фуражке с орлом. – «Гости из прошлого» называется. Слышали о таком? Нет? Только цыц! – это я по секрету.

– Все, понял, ухожу, – бормочет сосед и закрывает за собой дверь. Но, не успев повернуть ключ, вновь открывает. От лысины отражается свет энергосберегающей лампочки.

– А свободной ролишки случайненько не найдется?

– Нет, уважаемый, – по-русски отвечает невозмутимый немец. В его голосе чувствуется легкий акцент. Любой другой не поймет, но Иосиф в этом деле собаку съел. – Все роли расписаны.

Дверь захлопывается.

Иосиф хочет крикнуть соседу, чтобы тот вызвал полицию, но человек в каске предостерегающе хватается за оружие.

– Nicht! – оскаливается он. Иосиф замечает белые зубы, среди которых притаился один золотой.

– Ладно, ладно… нихт-нихт…

Иосиф медленными шагами отступает вглубь квартиры, заглядывает за угол и видит трехлинейную винтовку Мосина, приставленную к стене. Из глубины дверного проема немец наставляет на него автомат.

– Нихт… нихт, – продолжает шептать Иосиф. – Подождите, голубчики… подождите, родные. Будет вам и родина, и партия…

Рука Иосифа тянется к винтовке. Он хватает и вскидывает ее как заправский солдат. Но немец в фуражке уже здесь. Мосинка упирается в плащ. В руке напротив пистолет Люгера.

Они стреляют одновременно, но, кажется, пуля настигает Иосифа первым.

– Очнись! Скотина, очнись! – кричит склонившийся над Иосифом второй немец в каске. – Чего разлегся, мразь этакая? Притворяться вздумал?! Знаешь, кого ты подстрелил?

Солдат выражается по-немецки, но Иосиф отлично его понимает.

– Очнись… Очнись! – он пинает Иосифа в бок тяжелым сапогом. – Очнись! Слышишь? Я забью тебя до смерти!

Еще пинок, еще… Голос немца становится каким-то женским. Затем милым и даже ласковым. Иосиф открывает глаза и видит женщину, сидящую возле него в пассажирском кресле самолета. Она тычет его в бок.

2

– Очнитесь… Мужчина, вам плохо? Я вызову стюардессу.

– Нет-нет, подождите. Со мной все в порядке, – заверяет Иосиф, хотя сам не шибко-то верит в это.

– Вас трясло. Вы громко кричали.

– Всего-навсего скверный сон, – отмахивается он.

Иосиф приподнимает голову, оглядывает салон, и видит, как на него смотрит пара десятков удивленных человеческих глаз. Жутко неловко.

– А что я такого кричал? – смущенно интересуется он у соседки.

– Да так, ничего особенного… Что-то про родину и партию.

Монотонно гудят двигатели. За иллюминаторами плывут белые облака.

«Все хорошо. Это всего лишь сон, – про себя успокаивается Иосиф. – Слишком странный, конечно, но все же обычный сон»

Впереди две недели путешествия по Германии. Он долго ждал этой поездки.

Сейчас июль 2015 года. В Москве было жарко. В Мюнхене обещают дождь. Иосиф закончил свои школьные и репетиторские дела и полетел в заслуженный отпуск, в страну, которую мечтал посетить уже добрый десяток лет, с тех самых пор, как стал преподавателем немецкого языка в старших классах.

2
{"b":"249850","o":1}