— Я вспомнил! — вдруг закричал Сай Мон.— Я вспомнил! Перстень. Его показывал мне отец, когда я был совсем маленьким. Он еще говорил, что это память о далеких предках.— Юноша сжал кулаки.— Я убью Меак Кхеуна! Сегодня, сейчас...

— А потом убьют тебя,— спокойно сказала Тхи.

— Я им покажу фотографии, они поймут меня.

— Кто? Они? Пойми же наконец, здесь, в лагере, собрались преступники. Таких, как ты — кто не знает, что в действительности творилось при Пол Поте,— единицы. Вы ничего не сможете сделать. И потом, Меак Кхеуна и ему подобных должен судить народ.

— Кто и где его будет судить? — безнадежно махнул рукой юноша.

— Там.— Тхи показала в сторону кампучийской границы.

— Так он и пошел туда! Он даже в операциях не участвует.

— А теперь он пойдет сам, будь уверен.

— Не ты ли заставишь его? — недоверчиво усмехнулся Сай Мон.

— Я. А ты, если согласен помочь мне, сделаешь то, о чем я тебя попрошу.

— Твоему Пхану здорово повезло. «Серейка» послезавтра совершает крупную операцию в районе Баттамбанга, а мы — отвлекающий рейд на Пуок. Будь готова, будешь проводником. Смотри, если не найдешь дорогу...— Меак Кхеун испытующе посмотрел на девушку.

— Отвлекающий рейд? — засомневалась Тхи.— Слишком много шума. Пхан подумает, что «солдаты Хенг Самрина» проводят операцию по очистке местности, и спрячется так, что его уже никто не найдет.

«Девчонка явно неглупа. Пхан-то — ладно, а груз?» — об этом Меак Кхеун не подумал.

— Разве рейд надо совершать обязательно на Пуок? — подсказала Тхи, догадавшись о его затруднении.

— Ты молодец, Тхи. Пусть «серейка» проводит свою операцию как намечено. Будет и отвлекающий рейд, но не на Пуок, а в районе Тхмобан. Там есть наша группа. А на Пуок мы пойдем с тобой, да еще прихватим несколько верных людей.

Нависавшие низким шатром ветви деревьев больно хлестали по лицу Сай Мона. Карабкаясь на крутой склон, он не удержался на влажной траве и скатился вниз, к ручью. Приник губами к прозрачной воде. Напившись, двинулся дальше, обходя злополучный холм. Теперь главное не прозевать, где свернуть к югу.

Начальник штаба погранотряда, вызванный на заставу, отдал последние указания командиру поисковой группы. Солдаты уже сидели в бронетранспортере. Зарычал двигатель, и машина устремилась к проходу в колючей проволоке, возле которого горбился купол дота.

В соседней комнате, не умолкая, работала рация. То и дело входили озабоченные офицеры и, получив указание, тут же уходили. Вскоре еще два бронетранспортера, один за другим, нырнули в наползающий из низины туман.

— Ты нам здорово помог, Сай Мон,— начштаба положил ладонь на плечо юноши.

— Можно... позвольте мне принять участие в поимке Пхана,— Сай Мон просительно посмотрел на офицера.

— А зачем его ловить,— не сдержал смех пограничник.— Он давно пойман и ждет суда. Но когда взяли Пхана и его банду, родилась идея: Меак Кхеун может клюнуть на Пхана, точнее, на его...

— Оружие,— подсказал Сай Мон.

— Нет. Дело не в оружии. Меак Кхеун прекрасно понимает, что «красным кхмерам» уже не править в Кампучии, и все его мысли теперь только о том, чтобы обеспечить себе безбедное будущее, судя по всему, за океаном. А для этого нужно золото.

— Золото? — юноша не верил своим ушам.

— Да, да, именно золото. Пхан руководил в тюрьме Туолсленг работами по изготовлению статуи Пол Пота из чистого золота весом около ста килограммов. Статую так и не закончили. Когда полпотовцы бежали из Пномпеня, Меак Кхеун был далеко в провинции и потерял Пхана из виду. Потерял, но не забыл. Он все это время пытался найти Пхана, послал на его поиски несколько групп, одну из которых нам удалось захватить. От нее-то мы узнали и о пароле, и о тебе.

— Золото,— продолжал между тем пограничник,— не давало покоя Меак Кхеуну. Он был уверен, что Пхан не бросит такое богатство.

В это время зазвонил телефон. Начштаба схватил трубку и выслушал короткий доклад.

— Отлично. Действуйте по плану. Положив ее, он оценивающе посмотрел на Сай Мона. Затем сказал:

— Считаю — тебе можно доверять. Поедешь со мной.

За считанные минуты джип домчал их до наблюдательного пункта. На вышке пограничник дал Сай Мону бинокль.

— Змей с оранжевыми драконами! Это ее змей! — приникнув к окулярам, закричал Сай Мон.

— Да, этого орнамента мы ждем давно. Меак Кхеун переходит границу завтра утром.

Владимир Манвелов

Я стою у подножия высокого скалистого мыса, у самой кромки прибоя. Впереди, скрытый береговым изгибом, глухо шумит порт. А позади, в неглубокой долине, теснятся домики кубинского городка Никаро. Именно мимо этих берегов проплывал Колумб, видел эти места. А я приехал сюда, на северо-восточное побережье Кубы, чтобы ознакомиться с пещерными стоянками доколумбовой эпохи, когда остров только начинали осваивать предки индейцев. Левиса, Себоруко, Майяри — индейские названия тех мест, где ныне ведут исследования наши кубинские коллеги.

Судя по древнейшим находкам, первые группы индейцев добрались до берегов Кубы еще 5—6 тысяч лет назад. Если взглянуть на географическую карту Нового Света, то можно увидеть, как от устья реки Ориноко протянулась на северо-запад широкая дуга Малых и Больших Антильских островов. Расстояния между островами невелики, а ветры и течения благоприятствуют морским плаваниям с юго-востока на северо-запад. Именно этим путем, как считают исследователи, из века в век происходили массовые переселения южноамериканских индейцев аравакской языковой группы на острова Вест-Индии. Так и была заселена большая часть Кубы араваками, которые вытеснили сибонеев, приплывших сюда ранее с Флориды, в глухие леса и болота Пинар дель Рио.

Предполагается, что оседлые земледельческие поселения араваков появились на острове уже в конце первого тысячелетия нашей эры. А спустя еще примерно четыре столетия восточную оконечность Кубы захватили индейцы аравакской языковой группы, называвшие себя «тайно» и пришедшие с острова Гаити.

Но было и второе «открытие» Кубы, сыгравшее значительную роль в истории и имевшее трагическое последствие для коренного населения. 28 октября 1492 года Христофор Колумб в ходе своего первого плавания через Атлантику достиг северовосточного побережья Кубы.

К удивлению испанцев, местные жители говорили на том же (аравакском) языке, что и обитатели Багамских островов. Из объяснений с ними адмирал понял, что Куба так велика, что ее не обойдешь на лодке и за двадцать дней. Здесь протекает десять больших рек, есть и высокие горы. Колумб решил, что находится где-то у берегов Китая.

Маленькая флотилия поспешила на запад вдоль нескончаемого побережья, туда, где, по глубокому убеждению великого мореплавателя, его ждали богатые и процветающие царства восточноазиатских владык. Испанцы видели многочисленные деревушки и селения, окруженные обработанными полями, на которых росли неизвестные растения. Мужчины и женщины держали во рту дымящиеся «трубочки из сухих листьев». Европейцам еще предстояло познакомиться с бобами, бататом, маисом, маниокой, перцем и табаком. Но ни всесильных азиатских владык, ни золота, ни пряностей испанцы не встретили.

Не обнаружив на Кубе искомых сокровищ, Колумб принялся строить проекты освоения и колонизации острова и эксплуатации его коренных обитателей.

В 1509 году на Гаити-Эспаньолу прибыл Диего Колон — сын великого мореплавателя и первооткрывателя Америки. Мадридские власти назначили его «губернатором Восточных Индий» и «вице-королем Эспаньолы», но одновременно настоятельно рекомендовали поискать золотые россыпи на Кубе. Среди приближенных нового губернатора находился и некий Диего Веласкес — капитан испанских наемников, сражавшихся в Италии, и владелец большого поместья на Гаити. Именно ему и поручил Диего Колон завоевание и колонизацию Кубы.