Островок Фангус-Рок, близ Гоцо, интересен уже не животным миром, а растительным. Здесь произрастает особый лишайник — так называемый «мальтийский гриб», — прекрасное кровоостанавливающее средство. В свое время этот лишайник приносил дополнительный доход в казну гроссмейстера Мальтийского ордена: люди со всей Европы считали честью подлечить свои раны в рыцарском госпитале Валлетты.

Собственно же Мальта — главный остров — знаменит историческими памятниками, например массивными мегалитическими храмами бронзового века. Один из них — Гипогеум — расположен в городе Паола, неподалеку от Валлетты. Точнее, не в городе, а под ним, ибо храм этот подземный — единственный в своем роде. Он высечен в скальной породе на глубине 12 метров и состоит из трех этажей — каждый площадью в полтораста квадратных метров. В центре храма находится огромное помещение. Если пройти в глубь его и шепотом произнести несколько слов в крохотное отверстие в дальней стене, то звук, непонятным образом многократно усиленный, гулко обрушится на собеседника, стоящего у входа. Наверное, только в Гипогеуме я впервые понял, что такое оракул древних и как он мог воздействовать на ищущих прорицаний.

Где-то на полпути между Паолой и Мдиной — древнейшей столицей острова времен римского владычества, расцвет которой относится ко второму веку до нашей эры, — я и свел знакомство с шофером Альберто.

Старенький «фиат» мчал нас по дороге, оставляя за собой кучевой шлейф известняковой пыли. Шофер, вихрастый молодой мальтиец, темпераментно о чем-то говорил, путая слова из двух-трех языков, жестикулировал при этом, как постовой на перекрестке, то и дело бросал руль и меньше всего думал о дороге. Отчетливо понимая, чем это может кончиться, Сэмюель слезно взывал к нему ехать помедленнее, но Альберто не щадил ни его нервов, ни внутренностей итальянской малолитражки, молившей о пощаде жутким ревом. В конце концов Хаггарт смирился с безысходностью положения, перестал реагировать на пулеметную трескотню Альберто и безучастно уставился в окно.

— Мальта, стало быть, теперь интересует всех, — растолковывал мне шофер. — Всем любопытно знать, что же у нас такое творится, если это столь сильно задело англичан. А я так скажу: не происходит ничего особенного. Просто Мальта наконец-то стала мальтийской...

Журналисты назвали события последних лет на Мальте «тихой революцией». Национализация судоремонтных верфей, установление государственного контроля над банками, воздушным и морским транспортом, телефонной сетью и телеграфом, радио и телевидением, где раньше работали только англичане и не разрешали правительству готовить собственных специалистов, осуществление широкой социальной программы — всеми этими мероприятиями лейбористы завоевали поддержку со стороны трудящихся и нажили врагов в стане крупной буржуазии.

— Я долгое время был без работы, — продолжал Альберто, не дожидаясь никаких вопросов с моей стороны. — Детей у нас с Бетти четверо. И решил я было ехать за границу: на заработки. Многие так поступали. А тут вдруг шоферов не стало, хватать. Туристский бум, понимаете? Теперь туристов здесь ежегодно бывает столько, сколько нас, мальтийцев, живет на острове, — больше трехсот тысяч человек.

Потом стали приходить пособия на детей. Брат — он работает на верфи — каждый год получает надбавки к зарплате. А к рождеству нам обоим теперь вручают по 36 фунтов. Премиальные, иначе...

Хаггарт, который, как оказалось, все-таки слушал шофера, наконец не выдержал и вмешался:

— О чем вы говорите? О каком таком благоденствии? Ну, положим, лейбористы кое-что сделали. Но пять процентов из ста тысяч трудоспособных мальтийцев не имеют работы. А ваших соотечественников за рубежом трудится больше, чем здесь, на острове. При этом правительство поощряет эмиграцию, потому что другого выхода из положения, естественно, не видит. Рабочая сила на острове по-прежнему самая дешевая в Европе.

Теперь о еде. После войны прошло уже тридцать лет, а Мальта до сих пор не может обеспечить себя продуктами питания и постоянно их импортирует. По сей день некоторые продукты первой необходимости раздаются по карточкам. Вы только посмотрите на эти поля, которые мы проезжаем. Им нужна техника, мелиорация, удобрения. В средние века вместо налога за стоянку у острова суда привозили на Мальту землю. Те времена, увы, прошли. Теперь крестьяне, чтобы было на чем растить хлеб, идут в горы, рыхлят грунт, очищают его от камней и перевозят к себе на поле. Я знаю, что ребятишки корзинами носят в огороды морской ил, собранный на берегу: тонкий плодородный слой требует постоянного обновления, других же удобрений нет.

А бензин? Вы водитель, Альберто, и не мне вам говорить, что цена на него на Мальте чуть ли не самая высокая в мире. Да, я знаю, вы постоянно ищете нефть, надеясь с ее открытием решить все экономические проблемы на годы вперед. Ну а до той поры?..

Альберто выслушал англичанина и очень серьезно, раздельно произнес:

— Все так. У нас, конечно, ворох проблем. Но разве мы виноваты, что вся мальтийская промышленность — это несколько крошечных предприятий и полукустарных мастерских? Англичане-то меньше всего думали о нашей экономике. Что их интересовало? Военные базы. И кто в ответе, что все премьеры, исключая последнего, Доминика, шагу не могли ступить без англичан?

...Спускались сумерки теплого майского вечера. Яркие мохнатые звезды проявлялись в огромном фиолетовом небе. Опустели улочки Валлетты. Час «пассиггаты» — ежевечерней обязательной прогулки, которую совершают все горожане, — прошел. Мальтийцы ложатся спать рано.

— Вот чему позавидуешь, так это погоде, — с грустью сказал Сэмюель. — Прекрасный климат на Мальте. А в Лондоне скорее всего идет дождь.

— Лучший сезон, наверное, еще впереди, — сказал я. — Лето здесь только начинается.

Геннадий Соколов

Появление нового провинциального издания в США обычно не привлекает особого внимания. Однако первый номер журнала «Солджер оф форчун» — «Солдат фортуны», вышедший в городишке Арвон штата Колорадо, разошелся быстро, хотя стоил целых два доллара. Не стоило бы и говорить о нем, если бы не издатель — частное общество под названием «Феникс энд Омега лимитед», которое объединяет выходцев из многих стран мира и своей целью ставит создание «всемирной организации наемников» — частного иностранного легиона для боевых операций в Азии, Африке и Латинской Америке.

Есть уже немало различных организаций и контор, готовых по первому требованию поставить любое количество ландскнехтов с соответствующим вооружением. Во Франции, например, этим занимался некий Тьерри де Бонне. Он содержал транспортную контору на улице Монсо, 92, в Париже и параллельно... специальный учебный лагерь Ла Рош для подготовки наемников в департаменте Ардеш на юге Франции. Там же, в Париже, «солдаты фортуны» в большом выборе имелись и у полковника Армана, который лично командовал ими в Биафре, а затем в Анголе. В Западной Германии заказы на «поставку» наемников охотно принимал некий Карл-Гейнц Вайсман, когда-то сражавшийся в Конго, а затем открывший в Траунштейне «экспортную фирму, торгующую птицей». Аналогичные функции выполнял и «конструктор» Ганс Крайль из Дюссельдорфа, и Эдгар Д. Телен, бывший обер-фельдфебель бундесвера, который в январе 1975 года поместил в немецких и швейцарских газетах достаточно откровенное объявление:

«Службе безопасности и общевойсковой службе Родезии требуются холостые мужчины всех воинских специальностей. В период обучения проводников для сафари (читай: наемников-карателей. — Прим. ред.) оплата полностью сохраняется». К тому же в Западной Европе активно действует еще и так называемая «Служба устройства», которая в случае необходимости публикует свои вербовочные объявления в различных изданиях.

Короче говоря, как только возникает спрос на наемников, «специализированные фирмы» или посредники-вербовщики охотно откликаются на него. Кому же тогда понадобилось создавать еще и «Феникс энд Омега лимитед»?