За столом, восседал дородный лысеющий полковник с массивным круглым лицом. Форменная рубаха цвета хаки плотно облегала его кряжистую фигуру. Усы над верхней губой и большие затенённые очки делали его похожим на священного жука скарабея.

— Извините, что пришлось вам подождать! — двинулся навстречу Платонову полковник. Несмотря на солидную комплекцию, был он чрезвычайно подвижен.

— Прохоров Артем Ермолаевич, — приветливо улыбнулся начальник кафедры и протянул для пожатия руку.

Рука была мягкая, легкая, а улыбка бесхитростная, располагающая к себе. С первых же минут общения Андрею стало непринужденно легко с этим человеком.

Просмотрев внимательно представленные Платоновым материалы, Артем Ермолаевич заключил:

— Интересные результаты. Зря Михаил Иванович не настоял на вашей защите в академии. Но я думаю, что у нас она состоится. Грех отвергать такую работу.

Уловив недоумение на лице Андрея при упоминании Дунаева, полковник пояснил:

— С их кафедрой мы много работали по вихревым зарядам…

И не стал дальше продолжать. Полистав телефонный справочник, позвонил:

— Кузьма Григорьевич, у меня находится майор Платонов Андрей Семенович из Баку. Да, да — закивал головой, — тот самый, о котором дня три назад шел разговор. Я просмотрел его материалы. Работа по профилю нашего Совета и почти готовая. Думаю, что надо его оформлять.

Выслушав собеседника, заверил:

— Конечно, конечно. Всё сделаем, как положено: заслушаем на кафедре, пропустим через семинар…

Опять выслушав какие-то указания, коротко бросил:

— Хорошо! Идем к тебе.

Положив трубку, обратился к Платонову:

— Я разговаривал с ученым секретарем специализированного Совета полковником Андреевым. Кузьма Григорьевич ждет нас. Пошли.

Через два дня состоялось расширенное заседание кафедры. Доклад Платонова восприняли хорошо. Обсуждение было доброжелательным. А решение о зачислении его соискателем и утверждение Прохорова научным руководителем — единогласным. Месяц спустя в училище пришло официальное сообщение о прикреплении майора Платонова Андрея Семеновича «в качестве соискателя ученой степени кандидата технических наук для завершения работы над диссертацией»…

Работа над диссертацией продвигалась без особых проблем. В феврале Платонов успешно «доложился» в Пензе на межвузовском научно-техническом семинаре. Самойлов, видя, что работа, наконец, обретает законченный вид, стал к нему снисходительнее и даже неожиданно проявил заботу. Как-то он вызвал Платонова и сообщил:

— Андрей Семенович, пришло приглашение на научно-технический семинар в Саратовское артиллерийское училище. Надо вам обязательно ехать. Готовьте статью в сборник трудов и тезисы своего доклада. Заслушаем вас на кафедре и, как говорится, «С Богом!». Командировку, я думаю, пробьем…

Организация семинара была великолепной. Любезные хозяева, встречая прибывающих, сообщали, что время до начала пленарного заседания дорогие гости могут провести за чашкой кофе или чая в комнате отдыха. Там же можно и перекусить бутербродами или полакомиться выпечкой училищных кулинаров.

Уж вот кого не ожидал Платонов встретить на семинаре в Саратове — так это Войнова из МВТУ и Золотарева из московского НИИ. Причем не просто встретить, а увидеть «заклятых врагов» от души веселящихся за чашкой кофе в уютной кафедральной комнате отдыха. Их потешал какой-то байкой незнакомый Андрею элегантный пожилой мужчина. Завидев их, Платонов инстинктивно повернул, было, обратно, но его заметили:

— Андрей Семенович! — окликнул Войнов.

Ничего не оставалось, как подойти и поздороваться.

— Рад вас видеть на саратовской земле! — дружески улыбнулся Золотарев. — Как ваши научные дела?

Незнакомый мужчина с любопытством разглядывал Платонова.

— Ну, дела у него, — пожимая руку, предвосхитил ответ Воинов,— идут блестяще. Артём Ермолаевич не нарадуется своим подшефным.

— А чего ж Артем-то не приехал? — спросил незнакомец.

— Да приболел немножко. Я ему перед отъездом звонил. Сам очень хотел с ним повидаться, да вот не сложилось. А он меня, между прочим, — обратился Воинов к Андрею, — сватает к вам на защиту первым оппонентом. Не возражаете?

Андрей растерялся.

Видя его замешательство, на помощь пришел Золотарев:

— Ну что ж ты, право, Геннадий, сразу «давишь» на парня авторитетом. Может быть, он меня, — смеясь, похлопал Войнова по плечу, — в первые оппоненты метит? Или и опять, как тогда в Баку, хочешь объехать нашу «контору»? Не получится. — И уже обращаясь к Платонову: — А вообще, Андрей Семенович, запомните — ракетный мир тесен. Нашего брата не так много и держимся мы могучей кучкой. Правда, — он сделал лукавый реверанс в сторону Войнова, — иногда и не без локальных конфликтов. Но это всё проходящее. Главное же все-таки наша дружба. Кстати, — спохватился он, — вот ещё наш ракетно-космический коллега из МАИ профессор Серебряков Тихон Васильевич.

Серебряков протянул руку:

— Рад познакомиться. Вы с докладом?

Андрей утвердительно кивнул.

— Вот и превосходно. С удовольствием послушаю.

Тут прозвенел звонок, и начальник кафедры ракетных двигателей полковник Мануилов пригласил участников семинара пройти в зал заседаний.

Саратовский всесоюзный научный семинар, на котором, благодаря поддержке Самойлова, оказался Платонов, представлял для той застойно-номенклатурной поры явление уникальное. Во-первых, он проходил в провинциальном командном артиллерийском училище, где, казалось бы, и близко не должно быть большой науки. И проводила его кафедра ракетных двигателей, которой, строго говоря, не место в этой строевой цитадели. Во-вторых, как вскоре убедился Платонов, семинар пользовался большой популярностью и авторитетом как у специалистов, так и у многочисленной адъюнктской, соискательской и аспирантской рати, съезжавшейся на него практически со всей страны. Наконец, в–третьих, он был постоянно действующим, а в этом году юбилейным — десятым по счету. По этому случаю в Саратов съехались известные ученые, представителей ведущих научных организаций, головных предприятий и заводов.

Доклад Платонова на секции был предпоследним. И хотя желающих его послушать собралось много (в классной аудитории не было свободного места), он опасался, что уставшие от напряженной работы первого семинарского дня коллеги «отбудут номер» и быстренько свернут обсуждение. Но опасения оказались напрасными. Слушали его внимательно, а последовавшее затем обсуждение едва не переросло в словесную баталию. И совсем не потому, что он сообщил какие-то ошеломляющие результаты. Просто этот вопрос был одной из болевых точек тогдашнего ракетного двигателестроения, и над его разрешением бились во многих «фирмах». А поскольку у каждой «фирмы» были свои рецепты на выход из тупика, конечно же, самые супероригинальные, то каждый уважающий себя и свою «фирму» представитель жаждал это доказать научным визави из других «контор». И лучшего места для выяснения истины, чем семинар на «нейтральной» территории, не сыскать. А тут ещё моряк наступил сразу всем «на больную мозоль». Но опытный руководитель секции умело погасил вспыхнувший было словесный пожар:

— Уважаемые коллеги, — предложил он, — давайте перенесем обсуждение доклада в неформальную обстановку. Мы ограничены во времени: в шестнадцать часов вас ждут автобусы для поездки на место приземления первого космонавта Земли Юрия Гагарина, потом дружеский ужин в кафе, а у нас ещё не выступил последний докладчик. Лишать его этой возможности будет несправедливо…

В гостиницу Андрей, переполненный впечатлениями, вернулся за полночь. Там его ждал еще один приятный сюрприз — пустовавшую в номере койку оккупировал некто иной, как Богдан Рубанов из Томского НИИ, с которым он в феврале познакомился в Пензе. У него «по погоде» на шесть часов задержали вылет самолета, и он очень сожалел, что опоздал к открытию.

Богдан был завсегдатаем этого семинара, считал его одним из лучших и по составу участников, и по организации, и по оперативности издания трудов.