— Понимаешь, — с жаром объяснял он Андрею, — столичные семинары и конференции либо очень официозные, чопорные и зацикленные на узких вопросах, либо суетливые, поверхностные и пустопорожние. За день прогонят уйму докладов, которые и докладами-то назвать нельзя. Ну, сам посуди, что можно сказать за пять-семь минут, которые обычно отводят докладчику? Поэтому большинство таких докладов вообще «от лукавого». Для участников — главное «засветиться» в трудах, чтобы набрать ВАКовский минимум публикаций, а остальное всё по боку. Для организаторов же главное — «вал»: провести мероприятие, поставить галочку и отчитаться «о проделанной работе». Нет там свободы, раскованности, благожелательности. Каждый что-то темнит, вынюхивает. Короче, не люблю я столичные научные тусовки. А здесь раздолье. Всё обстоятельно и солидно. Контингент — по высшему классу. И если уж тебя признают, то будь уверен, твои разработки не затрут, не оставят в туне. Их сборник трудов считается авторитетным закрытым изданием.
Впечатления насыщенного дня подтверждали слова приятеля.
— Ты знаешь, — вдруг поменял тему Рубанов, — что Серебряков, с которым тебя сегодня познакомили, вместе с Янгелем ещё в начале пятидесятых разработали оригинальную форсуночную головку для ракетных двигателей, которую тут же запустили в производство? Редчайший для такого дела случай!
— Да, ну-у ! — изумился Андрей.
— Вот те и да ну-у, — передразнил Рубанов.— Они с Янгелем были друзья, однокашники по московскому авиационному институту. Можно сказать, даже больше чем друзья.
Он сел на кровати, свесив босые ноги. Закурил и после затяжки продолжил:
— Кто такой Янгель, тебе, надеюсь, объяснять не надо? Так вот ровно двадцать лет назад днепропетровцы привезли на полигон Тюра-Там (нынешний Байконур) свою знаменитую баллистическую ракету Р-16. Приемная комиссия, а возглавлял её главный маршал артиллерии Митрофан Иванович Неделин, назначила испытательный пуск на 24 октября 1960— го. Во время подготовительных работ на стартовом комплексе произошел мощный взрыв. Погибло около сотни человек, в том числе и Неделин. Янгель с Серебряковым чудом остались живы. А через одиннадцать лет Тихон Васильевич проводил своего друга в последний путь…
Андрей слушал эти откровения, затаив дыхание.
— Вообще, Андрюха, считай, что тебе в жизни крупно повезло, — после долгой паузы сказал Рубанов. — Ты попал в поле притяжения удивительно интересных людей, о которых потом будешь вспоминать с глубочайшим уважением. Что твой нынешний шеф Артем Ермолаевич Прохоров, что Воинов и Золотарев, а вот теперь ещё Мануилов и Серебряков, — это ученые суперкласса. Их поколение сделало Советский Союз могучей ракетной державой и их наработками, вот увидишь, будут пользоваться ещё лет двадцать не меньше. Мы против них мелочевка, космический мусор. Поверь мне, я это говорю не для красного словца. Ты с ними общаешься от случая к случаю, а я вот уже пятнадцать лет как окончил институт, варюсь в ракетном котле и вполне разбираюсь и в людях и в их делах. Но, к сожалению, с каждым годом и в ракетном хозяйстве всё больше становится краснобаев, и всё меньше талантливых ученых, настоящих инженеров–трудяг. Вкалывать ведь тяжело, да и в нашем деле ещё и мозги нужны, а командовать, рапортовать и гнать план — ума много не надо. Только не может ракетная наука выпекать впечатляющие результаты, как праздничные блины, к торжественным и юбилейным датам. Из-за этих торжественных дат мы уже столько дров наломали, что не приведи господь…
Помолчав, Богдан в задумчивости, произнес:
— Мануилов это магнит. Кто только за эти годы у него на семинарах не перебывал: и Янгель был, и Исаев — отец наших ракетных двигателей был, и даже покойный маршал Неделин был. Не как какой-то большой военный чин с проверкой, а как рядовой участник научного семинара. И приезжал он не со свитой и не к училищному начальству, а на кафедру, к полковнику коих в армии пруд пруди. Это же о чем-то говорит!
— Не может быть? — вырвалось у Андрея.
— А ты почитай книгу отзывов, ещё не так удивишься. Борис Михайлович хлебосольный, мудрый и отзывчивый человек. Тут ведь не скомандуешь «Ать-два! Марш все на семинар в Саратов!». Здесь особая атмосфера, вот и тянутся к нему и корифеи, и научная зелень, вроде нас с тобой. Да ты сам в этом убедишься, если попадешь к Мануилову на «Большую вечерю».
— А что это такое? — спросил Платонов.
— А это вот что. Каждый год после заключительного пленарного заседания Мануилов устраивает у себя на квартире (живет он рядом с училищем) прощальный ужин или, как он шутя называет это мероприятие — «Большую вечерю». Приглашаются туда только его близкие друзья-товарищи и три «зеленых» соискателя (по числу секций), доклады которых были признаны лучшими. Приглашения — небольшие визитные карточки после подведения итогов работы семинара вручает сам Мануилов. Попасть туда — мечта всей дикорастущей научной поросли. А собираются к нему на посиделки ракетные звёзды большой величины типа Серебрякова. И ведут они там откровенные захватывающие дух разговоры о том, о чем ты никогда не услышишь ни на одном семинаре, и не прочитаешь ни в одном журнале или книжке, будь они трижды секретные. Я однажды там побывал и скажу тебе без патетики: считаю, что это был подарок судьбы!.. — Давай–ка спать, — неожиданно сказал он, — а то ведь уже полвина третьего.
Но после паузы, не выдержал:
— Знаешь, — почти шепотом заговорил он, — «люди в кожанках» несколько раз пытались прикрыть эти посиделки. Это же, по их убеждению, рассадник вольнодумства и источник возможной утечки. Мануилова будто бы не раз вызывали на беседу, увещевали, и даже пытались пригрозить санкциями, но каждый раз Борис Михайлович давал им отпор. Потом, будто бы кто-то сверху дал команду не трогать, и они отстали, но понятное дело, не отступились. Так, что каждая «Большая вечеря» для них головная боль…
— Слушай, — недоуменно спросил Андрей, — а как это получилось, что в строевом командном училище и вдруг чисто инженерная кафедра, да ещё и огневой стенд ракетных двигателей для баллистических ракет?
— Хм, — облокотился на подушку Рубанов, — как говорят, интересный вопрос. И ты не первый, кто на это обратил внимание. Пытались прикрыть и не раз. И кафедру, и огневой стенд. Безрезультатно. Только они с ломами и топорами, а им «Стоять Дуня!»
— Что ж это за такой всесильный покровитель?
— Покровитель, точнее покровители, всего-то ничего: Днепропетровский «Южмаш», Королевская фирма из Подлипок и Макеевское КБ из Миасса. Ну, как? Не слабо? Ведь не без их помощи в свое время создавали здесь кафедру. Они и стенд монтировали. Было это, правда, давно. Ещё были живы Отцы Ракетной техники. Да и училище тогда было инженерным. Ну, а к тому времени, когда инженерию здесь свернули, авторитет Бориса Михайловича для вузовских чиновников стал, недосягаем. Так и терпят они инженерное бревно в своем просветленном строевом глазу…
В конце итогового пленарного заседания, взял слово Мануилов. Он поблагодарил всех участников за то, что нашли возможность приехать, рассказать о своих наработках, обсудить проблемные вопросы и, наконец, просто побыть в кругу знакомых и друзей.
— А теперь, по традиции, — улыбнулся Борис Михайлович, — разрешите от имени оргкомитета вручить новичкам, чьи доклады на секциях вызвали наибольший интерес, приглашения на нашу традиционную «Большую вечерю». По секции «Внутрикамерных процессов в ракетных двигателях» — представителю славного Военно-Морского Флота, гостю из Баку, майору Платонову Андрею Семеновичу (сидевший рядом Рубанов крепко пожал растерявшемуся Андрею руку). По секции «Внешней баллистики» — представителю артиллерийской академии капитану Сергееву Валерию Геннадиевичу. И по секции «Конструкции ракет» — младшему научному сотруднику из Пермского НИИ машиностроения Макарову Леониду Парамоновичу…
Пока прибывали гости и шумно рассаживались на указанные в приглашениях места за празднично сервированным столом, Мануилов с начальником ракетного стенда прилаживали на стене небольшой экран и устанавливали узкопленочный кинопроектор и эпидиаскоп для демонстрации слайдов. Приготовления означали, что застолье будет не только обильным, хозяин славился своим хлебосольством, но и интересным. В этой приятной суете Андрей разговорился с Валерой Сергеевым. Он оказался соседом по столу.
