На лбу у Баррет выступил пот. Она привыкла к взрывам с тех пор, как была ребенком, с тех пор, как наблюдала за экспериментами отца. Она даже сама взорвала несколько зарядов, хотя дедушка об этом, конечно же, и не подозревал.

Но Баррет никогда не ожидала, что так близко ощутит их смертоносную силу.

Борясь с ужасом, она стремилась вперед, сосредоточившись на силе теплых пальцев Пэйджена, на ощущении его тела рядом с ее.

Каменный пол задрожал. Они начали бежать, петляя по невидимым тоннелям.

Серый проход открылся перед ней, и она почувствовала свежий аромат цветов. Они должны быть уже рядом с входом!

За следующим же поворотом в лицо им ударил поток золотых лучей, свет настенного фонаря. Теперь всего несколько дюймов отделяло их от водопада, закрывавшего вход в пещеру.

– Скорее! – настойчиво пробормотал Пэйджен, устремляясь к выходу.

Вдруг в проеме появился человек, на его обветренном лице читалось непонимание.

– Вам удалось ускользнуть, – равнодушно заметил он.

Пэйджен подтолкнул Баррет вперед.

– Гора взлетит на воздух, Адриан! Нужно уходить!

Глаза Хадли горели странным огнем.

– Только не без Глаза Шивы!

Он медленно опускал винтовку, пока дуло не уперлось в грудь Пэйджена.

– Забудь о рубине, Адриан! Он пропал. Забудь о нем, иначе камень убьет и тебя тоже!

– Прости, старина. У тебя есть и другие вещи, то чего у меня не будет никогда. У меня есть только рубин – и он будет моим!

– Камень – воплощенное зло! Он уничтожит тебя, как он уничтожил всех, кто когда-либо касался его!

– Все время, пока длилась осада Канпора, я мечтал о нем. – Голос Хадли стал низким и напевным. – Это была единственная светлая вещь, единственная среди всего того ужаса! Знаешь, боюсь мне не просто удалось сбежать. Нан-сахиб отпустил меня, в обмен на все те сведения, что я предоставил ему.

Дыхание Пэйджена пресеклось:

– Я не верю этому!

– Ты все еще не понимаешь, да? Там, в джунглях, это был я, за тобой и твоим отрядом. Нан-сахиб хотел убедиться, что никому не удалось спастись и рассказать англичанам о том, что он сделал. Твоя мать, к сожалению, заметила меня. Она ошиблась, решив, что я тоже из твоего отряда. Боюсь, мне пришлось убить ее. Ведь она могла закричать, могла все испортить. Теперь-то ты понимаешь, понимаешь, Дев?

В его глазах была мольба, как у маленького мальчика.

Баррет почувствовала, как тело Пэйджена гневно напряглось.

– Ты, ублюдок...

Хадли продолжал, как будто бы не слыша.

– Ты никогда действительно не знал ее, не так ли? Она была англичанкой, как и ты, но надела сари, после того как отдала свое сердце какому-то чертову индусу на севере. Он был твоим настоящим отцом, он, а не герцог. Гордый старый дурак, конечно же, вышвырнул ее, но только после того, как она родила, потому что сына он хотел больше, чем чего бы то ни было. Она тебя так и не забыла, так сказал мне Нан-сахиб. И хотя она и любила своего мужа язычника, она рискнула всем, вернулась, переодевшись индианкой. Она хотела увидеть тебя, пускай в последний раз – предупредить тебя, что митуни приближается.

Пальцы Пэйджена впились в запястье Баррет.

– Нет... не может быть...

– Это правда. Ты узнаешь все подробности, если...

– Перестань, Адриан! – прорычал Пэйджен. – Я не верю ни одному твоему слову!

– Раджа все знает. Раджа Ранапура – спроси его!

Баррет сжала руку Пэйджена.

– Мы... мы должны идти, Пэйджен! Следующий взрыв будет через минуту!

– Она права, Адриан! Нужно уходить! Оставь эту чертову вещь у Ракели, там, где ей и положено быть!

Но мужчина только покачал головой.

– Где камень?

– Он был у Ракели. Но...

Но Хадли уже ушел, растаяв в темноте тоннеля.

Баррет почувствовала, как напряглась рука Пэйджена.

– Прощай, старина, – прошептал он.

Затем они повернулись и вырвались сквозь мерцающую завесу воды в залитую звездным светом ночь. Позади Баррет услышала приглушенный звук шагов, резкое эхо проклятий Ракели.

Далеко внизу, в основании скалы она увидела мерцающий огонек, услышала тихий, предупреждающий крик Миты.

Слишком поздно!

С силой, рожденной отчаянием, она устремилась вперед, всей силой своего тела налегая на спину Пэйджена и толкая его к краю скалы.

Они упали в темноту. Ветви и камни впивались в их руки и лица. Они ударились о землю с сокрушающей силой и покатились, с каждой минутой набирая скорость.

Они все еще катились, когда земля начала дрожать, воздух вибрировать. Затем гора распалась на части в облаке дыма и осколков прямо за ними.

Пэйджен медленно приходил в себя. Его плечо было погружено в холодную, влажную землю, а в щеку упирались ветви бамбука.

Он скривился, пытаясь сесть и выпрямить колени.

– Баррет?

Дым и каменная пыль оседала вокруг него, пока он искал в темноте.

– Где ты, Angrezi?

Не услышав ответа, он начал вслепую шарить вокруг. И вдруг: прикосновение нежной, словно шелк, кожи, тепло ее тела.

Он напрягся, его пальцы ухватились за то, что, видимо, было ее коленом.

– Очнись, Баррет!

Когда луна выглянула из-за облаков, Пэйджен увидел ее глаза, затуманившиеся, растерянные, но широко открытые.

– Хвала господу! – прошептал он.

Их глаза встретились, оникс и сталь. Не говоря ни слова, Пэйджен притянул ее к себе, прижимая к своей покрытой пылью груди.

– Я больше никогда не отпущу тебя, Циннамон. Я предупреждаю тебя сейчас – я собираюсь построить гарем и запереть тебя внутри. Я выкую золотую цепочку и серебряный замок. – Каждая темная угроза была подтверждена горячим поцелуем. – Я усыплю тебя орхидеями и жасмином, укрою тебя морями шелка. Тебе больше никогда, никогда не удастся покинуть меня.

В ночном воздухе раздался мягкий смех.

– Это угрозы или ваш вариант предложения руки и сердца, лорд Сент-Сир?

Дыхание Пэйджена пресеклось, и он обнял ее нежно-нежно, так нежно, словно боялся, что она рассыплется у него в руках. Его губы двинулись по ее шее, вызвав некий отзвук восклицания, которое могло быть как молитвой, так и плачем.

– О, как же я люблю тебя, маленький сокол. На благоухающих простынях и в чистых горных потоках. Окруженную розовыми лепестками и сверкающими драгоценностями. И я собираюсь предложить тебе любую причину, любой запретный соблазн, пока ты обещаешь, что будешь со мной. Скажи, что прощаешь меня за мою глупость, за все мои жалкие попытки оттолкнуть тебя.

– Я подумаю над этим. – Стиснув зубы от боли в правом плече, Баррет придвинулась ближе и обняла его за шею. – Убеждай меня дальше, – хрипло сказало она.

Низкое рычание вырвалось из горла Пэйджена. Баррет почувствовала своим бедром его теплоту и силу. На ее залитом счастьем лице расцвела улыбка. Пэйджен судорожно вздохнул. Старое пламя вспыхнуло в нем с новой силой. Его пальцы погладили ее щеку, скользнули по шее, и, наконец, спустились в темную долину ее груди. Там они и остались, описывая медленные, жаркие круги.

Баррет судорожно вздохнула и придвинулась ближе, на лице Пэйджена появилась дьявольская, понимающая улыбка. Даже когда она выгнула спину, притягивая его голову к себе, он не оторвался от ее груди и не прикоснулся к ней там, где она жаждала. Он провел губами по ее щеке, коснулся уголков ее губ, и, наконец, прильнул к ее губам. Каждое легчайшее прикосновение было божественным, наслаждение нарастало.

– П-пожалуйста, Пэйджен!

Он засмеялся, глубоким, низким смехом.

– Разве это недостаточно убедительно, моя маленькая кошечка?

– Ты же знаешь, что да, и даже больше, чем я могу вынести. А теперь наклонись и дай мне поцеловать тебя как положено, ты, дьявол!

Его смех разнесся над маленьким углублением в скале, где они лежали, переплетя ноги, прижимаясь друг к другу горящими от страсти телами.

– Как следует? Что ты знаешь о том, как надо делать это как положено, душа моя? С первой секунды как увидел тебя, ты ни на мгновение не вспомнила о правилах приличия, целую меня со страстью прекрасной и весьма опытной куртизанки.