Дворецкий стоял совершенно неподвижно, его взгляд блуждал в пространстве над головой герцога.

Неожиданно длинные пальцы герцога схватили руку Александры, сжав ее, как стальные кандалы, и Хоуксворт рывком поставил девушку на ноги. Посмотрев на него, Александра увидела, как предостерегающе сузились его холодные серебристые глаза.

— Шли бы вы ко всем чертям, ваша светлость! — резко бросила она, и ее глаза запылали сине-зеленым огнем.

— Должно быть, ты слишком устала, дорогая. Боюсь, ты просто переутомилась. Позволь, я помогу тебе. — И Хоуксворт поволок ее вверх по ступеням. — Дэвис, мы будем в большой галерее.

— Слушаюсь, ваша светлость.

Влекомая герцогом, Александра спотыкалась, ничего не понимая, не видя, не слыша. «Все это кошмарный сон, — твердила она себе. — Я скоро проснусь…»

Но лестница была длинной, а боль в лодыжке слишком реальной — такой же реальной, как железные пальцы, сжавшиеся на ее руке…

И вдруг Александру пронзила страшная мысль: а ведь может случиться и так, что ей не удастся сбежать…

Но гордый дух Александры не желал признавать поражения. Она никогда не сдастся — никогда! Уж как-нибудь она отыщет способ удрать от этого ненормального.

А он безжалостно тащил ее через порог в огромный дом. Александра едва успела разглядеть высокий сводчатый потолок, массивную дубовую лестницу, полированные деревянные стены, увешанные старинными гобеленами, переливающимися в лучах послеполуденного солнца.

Александра кривилась от боли, терзавшей ногу. Эта тварь тащила ее почти волоком!

— Ну поскорее! У тебя будет предостаточно времени, чтобы созерцать сокровища нашего дома, Изабель! — резко произнес Хоук.

Александра промолчала, сберегая силы для подъема по лестнице. Как она того и боялась, к концу подъема она уже просто задыхалась от боли. А ненавистный герцог заставлял ее идти вперед по устланному ковром коридору к длинной комнате с высокими окнами.

Он протащил ее через всю эту комнату. Герцог остановился лишь у дальней стены, перед огромным портретом.

— Вот! — холодно произнес он, подталкивая ее к сверкающему красками полотну. — Можешь высказать свое мнение об этой моей покупке. Неплохо, правда?

Измученная, Александра подняла голову и посмотрела на портрет.

И увидела свое собственное лицо.

Ее нервный, прерывистый вздох громом отдался у нее в ушах.

Этого просто не может быть!..

И все же…

Пышные локоны червонного золота обрамляли бледное лицо с чуть прищуренными аквамариновыми глазами. Чувственные губы изогнулись в соблазнительной улыбке. И все же это не ее лицо, поняла Александра. У женщины на портрете более широко вырезанные ноздри и более низкий, чем у нее, лоб…

Глядя на портрет испуганными и зачарованными глазами, девушка увидела и другие различия. Волосы герцогини были чуть темнее, не такого солнечного оттенка. Глаза посажены довольно близко, что подчеркивало ее холодную надменность.

И тем не менее Александра словно смотрелась в зеркало. И что-то в этих холодных, гордых глазах притягивало девушку, не позволяя отвести взгляд. Вдруг Александре показалось, что она чувствует холод, исходящий от женщины на портрете. Она вздрогнула.

Наконец она с трудом оторвалась от лица и посмотрела ниже, где от шеи до пупка открывалось сплошное пространство безупречной белой кожи. Боже милостивый, это и вправду было изображение Александры, но обнаженной, с бесстыдно обнаженными изгибами тела…

— «Нагая вакханка» — так это назвал художник Лоренс. Он здесь воистину превзошел самого себя и очень не хотел расставаться с этим портретом, но и не хотел заканчивать его, хотя тот, кто заказал портрет, предлагал за готовую работу целое состояние. — Резкий голос герцога безжалостно грохотал в ушах Александры. — В конце концов я дал такие деньги, что художник просто не смог устоять. И добавил к этому кое-какие условия. — Угроза, прозвучавшая в голосе герцога, не оставила у Александры сомнений относительно того, каковы были эти условия. — А потом и Принни попытался вступить в торг, ему захотелось иметь это полотно в Карлтон-Хаусе. Но он оказался не слишком проворен. Ну так как, ты по-прежнему станешь утверждать, что на земле может существовать вторая такая женщина, как ты? Давай, — лишенным выражения голосом произнес герцог, — убеди меня! Попробуй доказать, что глаза меня обманывают.

Но Александра просто не находила слов. Да и как ей спорить с таким неопровержимым доказательством — с портретом, который почти в точности повторяет все ее черты?

За ее спиной прозвучал издевательский смех герцога.

— Думаю, тебе это не удастся, даже при всей твоей наглости.

И лишь теперь Александра заметила темное пятно на пышной, роскошной груди. Нахмурившись, девушка приблизилась, чтобы повнимательнее рассмотреть, что же испортило работу Лоренса. И, к собственному ужасу, поняла, что отнюдь не клякса красовалась на коже цвета слоновой кости… из холста торчала украшенная драгоценными камнями рукоятка кинжала.

— Боже!.. — выдохнула Александра, и ее взгляд в отчаянии метнулся к натянутому лицу герцога.

— Боюсь, художник здесь ни при чем, да и Бог тоже, — проговорил Хоук с хриплым смехом. — Я в тот вечер был изрядно пьян, но вообще-то на меня слишком подействовали слезы Робби. — Лицо герцога исказила болезненная гримаса, и прошло несколько секунд, прежде чем он, взяв себя в руки, смог заговорить снова. — Но можешь не радоваться, дорогая, такое больше не повторится.

— И кто такой этот Робби? — резко спросила Александра.

— Кто такой Робби?! — недоверчиво переспросил Хоук. И тут, похоже, его железная выдержка изменила ему. Он громко скрипнул зубами и прыгнул к Александре, пылая от ярости. — Черт побери, да неужели твоя извращенность вообще не имеет границ?! — проревел он, хватая ее за плечи и тряся так, что у девушки все поплыло перед глазами. — Робби наш сын, черт бы побрал твое черное сердце, лишенное материнских чувств!

Наконец он отступил и вскинул руку, словно желая ударить ее. Его пальцы сжались, лицо исказилось от злобы, когда он смотрел на нее сверху вниз… но тут что-то в нем надломилось, и он опустил кулак.

— Ты оскверняешь все, к чему прикасаешься, не так ли? И ты не можешь угомониться, пока разрушение не доведено до конца. Ну, на этот раз у тебя ничего не выйдет. Теперь ты будешь играть в мою игру, по моим правилам. — Он вдруг схватил ее и, прежде чем Александра поняла, что он собирается сделать, перекинул ее через плечо. — Да, черт побери! Этот урок следовало преподать тебе давным-давно.

— Отпустите меня! — закричала Александра, придя в ужас от его слов.

— Только тогда, когда мне вздумается, — бросил Хоук, широко шагая вдоль галереи. Его пальцы причиняли Александре боль, принуждая к покорности. Его башмаки громко стучали по паркетному полу. Добравшись до лестницы, герцог помчался наверх, перескакивая через три ступеньки сразу.

Сердце девушки, казалось, готово было выскочить из груди.

— Я требую, чтобы вы меня немедленно отпустили!

— Как пожелаете, мадам, — пробормотал Хоук через мгновение, врываясь в комнату, расположенную почти в самом конце коридора.

Александра была грубо брошена на широкую кровать под роскошным бархатным балдахином. У девушки перехватило дыхание, когда она сквозь упавшие на лицо волосы посмотрела на своего преследователя.

— Вы… вы не можете этого сделать! — выкрикнула она запинаясь.

— Я могу сделать все, что мне захочется. И помни, что в этом доме тебе не найти друзей… или каких-либо союзников. — Он возвышался над Александрой, его лицо прорезали морщины, откровенно говорящие о бесконечной ненависти.

— Что вы хотите от меня? — нервно проговорила она.

— Хочу, дорогая супруга? Я хочу сломать тебя, разорвать на мелкие кусочки. Чтобы ты взмолилась о милосердии. И я намерен начать прямо здесь и сейчас. — Его руки метнулись к ней, разорвали сначала тонкую ткань рубашки, а потом содрали с ее тела большие мешковатые штаны.