Александра нахмурилась, всматриваясь в высокогорную индийскую долину, раскинувшуюся перед ней. От миража отделились две фигуры, но она никак не могла понять, кто это. А потом до нее донеслось громкое конское ржание, и она с радостным криком побежала к своему вороному гунтеру, вскочила на его неоседланную спину и погрузила пальцы в густую угольно черную гриву…

«Ах, Фьюри, ты стоишь больше даже тех безумных денег, что потребовал за тебя бенгальский набоб! Ты черен и молчалив, как глубокая ночь, и мы с тобой охотились с соколом у подножия Гималаев и преследовали тигра в Бенгалии… А когда я застыла от страха при виде двух королевских кобр, поднявших над пыльной дорогой свои раздутые капюшоны, именно ты спас меня…»

Получив смертельную дозу яда, взбешенный конь сбросил девушку на землю и сам рухнул. Лодыжка Александры была сломана. Чувствуя во рту едкий вкус смерти, Александра на коленях и локтях подползла к огромному страдающему существу. И потекли мучительные минуты. Девушка гладила шею Фьюри, и ее слезы смешивались с испариной, покрывшей его черное тело.

И каждый удар гордого сердца продвигал смертельный яд кобр в глубину беспомощного тела коня. Смерть была неизбежной, и оставалось только ждать, и они оба знали это. Александра с ужасом наблюдала, как на Фьюри надвигалось небытие… и вот наконец ядовитая слюна добралась до сердца.

Глаза девушки расширились, когда Фьюри яростно вздрогнул в последний раз, а потом замер и уже больше не шевельнулся. Даже теперь эти воспоминания не оставляли Александру, причиняя боль…

Но вдруг в этом странном месте, где не было времени, в пространстве ее снов Фьюри вновь очутился рядом с ней, и Александра приняла его появление как нечто совершенно естественное, так же, как она принимала другие призраки, с которыми встречалась в этом царстве мертвых. И как это было хорошо — вновь почувствовать себя свободной и ощутить, как ветер треплет ее волосы, а Фьюри несет ее через белые равнины!..

— Ах, любимый! — чуть слышно прошептала она. — Где же ты был все эти годы?..

Ее губы изогнулись в слабой улыбке, когда она запустила пальцы в густую гриву Фьюри, целуя его крепкую шею. Она наслаждалась скоростью, с какой нес ее конь, его стремительными, плавными движениями, гибкостью мускулов под ее бедрами… Вся ее боль, все ее печали были забыты, и она отдалась полету к манящим белым вершинам на горизонте.

Но неясная тень сомнения омрачала ее счастье. Она беспокойно шевельнулась, встряхнув головой. Почему ее мысли так странно неустойчивы? Почему ее тело словно живет собственной, самостоятельной жизнью? Она начала смутно ощущать, что рядом кто-то есть. Это был незнакомец… человек из тумана. Александра вздрогнула, вглядевшись в его печальное лицо, на котором лежали глубокие тени. Как он сумел найти ее здесь, в гористой части Индии?..

Воздух, насыщенный зноем, загудел, когда перед ней материализовалось тело этого человека. Его руки медленно поднялись и обняли Александру. Он обхватил ее за талию и снял со спины Фьюри, прижав к своей широкой груди. Его глаза были темно-серыми, и в них мерцали серебристые точки, и когда Александра посмотрела на него, то увидела, что эти глаза туманятся желанием…

Она хотела оттолкнуть его, но он держал ее слишком крепко. Они смотрели друг на друга, и их дыхание смешивалось; и жертва и захватчик были неподвижны. А потом он медленно опустил ее на землю и накрыл своим твердым, мускулистым телом.

Она пыталась отвести глаза от его туманного взгляда, но он взял ее за подбородок и заставил смотреть на себя. Она долго и упорно сопротивлялась ему, как маленький зверек, в отчаянии прилагающий все свои силы, чтобы спастись от жестокого хищника.

Но хотя Александра и сражалась, не щадя себя, она с ужасающей ясностью понимала, что проигрывает борьбу. Потому что она вдруг почувствовала первый всплеск женского желания. Оно нахлынуло на Александру тяжелой волной, захлестнуло ее и унесло в безжалостные глубины.

Сильные руки сжались вокруг ее талии и прижали ее бедра к чреслам незнакомца. Он, ломая ее волю, давал ей понять, как стремится к ней его жуткое естество. А его губы, горячие и крепкие, прижались к ее губам, впиваясь прямо в душу…

«Сопротивляйся!» — требовал ее ум, но тело отказывалось повиноваться.

Она так долго блуждала в одиночестве после смерти отца, отвергнутая теми, кого знала и ценила… А теперь она ощутила, что рядом возникло нечто, способное уничтожить, стереть ее боль, заменить ее наслаждением, острым и необычайным, непохожим на все, что она испытала в жизни…

Неожиданно она нахмурилась, стараясь выбраться из теплых, соблазнительных волн. Нет! Она не может уступить. Ни за что! Только не этому человеку!

До герцога, как сквозь сон, донесся прерывистый вздох и тихое рыдание его жены. Опьяненный магическим ощущением ее губ, он все же справился с собой и отодвинулся, хрипло дыша. Ему вдруг показалось, что после того, что он уже готов был сделать, ему никогда не стать прежним человеком. Он должен преодолеть свое желание и немедленно выйти из каюты. «Нет, еще не время», — сказал он себе.

Охваченный ледяным чувством неизбежности, Хоук смотрел на собственную руку, скользнувшую к пышной груди жены и начавшую поглаживать ее сосок… А потом, заметив, как женщина беспокойно шевельнулась, он накрыл ладонями обе ее груди, чувствуя, как напрягшиеся темные точки щекочут его ладони.

Она что-то невнятно пробормотала и выгнулась от его прикосновения. У Хоука перехватило дыхание от этого недвусмысленного приглашения, и все его сомнения тут же развеялись.

Его широкие ладони, касавшиеся ее тела, горели огнем, его собственное прерывистое дыхание оглушало его. «Возьми себя в руки, дурак! — прозвучал отстраненный голос. — Ты заходишь слишком далеко, ты можешь потерять все ради минуты самозабвения!..»

Глаза герцога сузились, губы изогнулись в улыбке. На этот раз ей придется плясать под его музыку! Одурманенная лауданумом, она не сможет ничего скрыть.

Его сильные пальцы пробежались по ее безупречной белой коже, наслаждаясь изгибом бедер… Медленно, словно перед ним лежала вечность и некуда было спешить, Хоук коснулся огненного треугольника. Когда же он проник глубже, он ощутил под пальцами жидкий огонь, и понял, что его догадка подтвердилась. Она хотела его. И он начал победоносно дразнить ее плоть, побуждая ее тянуться к нему, добиваясь соития, и улыбнулся, когда она содрогнулась под его рукой. С дерзким смехом он зарылся лицом в изгиб ее шеи, а потом потянулся губами к гордым вершинам ее грудей, ведя жену к той точке страсти, до которой она никогда не позволяла ему доходить.

Ее приглушенный вскрик заполнил каюту.

— Нет! — прерывисто выдохнула она, изгибаясь под его искусными прикосновениями. Но каждое ее движение лишь сближало их тела.

Шлюп неожиданно накренился на сильной волне, и Хоуку показалось, что мир вокруг него сжался, съежился и не осталось ничего, кроме маленькой каюты и сладко-яростного, самозабвенного отклика женщины…

— Прошу… Нет, нет! — простонала она, и на этот раз Хоук услышал страх в ее голосе.

— Да, да! Черт побери! На этот раз тебе не остановить меня, Изабель! — Его дразнящие, ласкающие пальцы проникли чуть глубже в нее, и мгновением позже он услышал короткий стон, сорвавшийся с ее полураскрытых губ. И он возликовал из-за этого стона, охваченный самодовольной мужской радостью… Ее руки впились в его плечи, но он лишь придвинулся еще ближе к ней. Потом он почувствовал, как женщина содрогнулась, когда ее тело охватила судорога страсти. И вдруг ее глаза широко распахнулись, и Хоук увидел, как они затуманились страхом и удивлением.

— Нет! — выкрикнула она, изо всех сил стараясь отодвинуться от него. — Нет… — Крик вырвался из самой глубины ее души и заполнил маленькую каюту.

«Ну вот, дело сделано», — сказал себе Хоук.

На его лбу выступили капли пота, темные волосы повлажнели, когда он наблюдал, как его жена бьется в экстазе. Он пробудил в ней ту страсть, в которой она всегда с такой издевкой отказывала ему. И ее власть над ним теперь кончилась.