— Главные оружейные склады, — заскрежетал ВК-1019, - находятся в секторе 19. Координаты у вас на планшете. Телепорта туда нет, по причине опасности объекта.

Я глянул на планшет, масштабировал карту. Оказалось, что они находятся на мятежной сейчас, территории Рода Чёрного Медведя, за рекой Сары Су. Чёрт, как некстати. Мне оружие и нужно как раз, бороться в этой саранчой, а теперь надо туда как-то попасть.

— Но для гражданских лиц на базе имеется нетравмирующее оружие образца семь-восемь.

То есть, подлый ВК предложил мне станнер гражданского образца. Парализатор, иначе говоря. Иначе говоря, он меня принял за ботаническую штафирку, который без понятия, что такое настоящий ствол! Если бы я знал, где ВК находится, я бы непременно воткнул в него лом. ВК объяснил мне, что по существующему регламенту, будь он трижды проклят, оружие разрешено иметь только регулярным воинским формированиям. А поскольку начальник экспедиции не может быть одновременно командиром не то что дивизии ВКС, но и даже взвода охраны, то соответственно, получите парализатор.

— Ладно, — утёрся я, — давай парализатор.

— Уровень три, зал восемнадцать.

Зеленая стрелка опять меня повела по переходам. Тумбочка на входе помещения выплюнула мне зелёный пластмассовый пистолетик.

— Взять в руки и активировать, — начал поучать меня ВК, — нажать красную кнопку, приложить рукоятку к разъему на столе.

Я всё выполнил, пискнул сигнал и на стволе засветился неяркий зелёный огонёк.

— Теперь парализатор настроен на тебя. При попытке использования посторонним лицом самоликвидация через пять секунд. Мощность регулируется ползунком на правой стороне ствола, — поучал меня ВК, — будьте осторожны, при максимальной мощности, с расстояния три метра мозг человека полностью разрушается.

— А нечеловека? — встрял я с вопросом.

Мне показалось, что ВК замялся.

— Орка остановит трехкратное попадание в голову.

— А где это здесь орки водятся?

— Вообще-то комплектация корабля подразумевала высадку на планету с любыми условиями, в том числе, населенную недогуманоидами.

Я чуть не сел на задницу.

— Какого корабля?

— Исследовательского крейсера ВКС.

— А… А где сейчас крейсер?

— Мы сейчас в нем и находимся.

— А почему мы здесь?

Я от волнения не смог правильно сориентироваться, а ВК, видимо, не понял моего вопроса и ответил:

— Гусянка слетела.

— В смысле?

— В прямом. На базовом транспорте слетела гусеница, сразу починить не смогли, так здесь и забазировались. Климат, правда, здесь, не ахти, но обошлось. Потом, когда развернулась рембаза, решили, что ничего менять не надо. Да и трудно под обстрелом менять гусеницы.

— Почему гусянка? Это же крейсер ВКС!!!

— Ну да. Сухопутный крейсер. После того, как исчез линкор ВКС "Альбедо" и стали доступны межпространственные порталы, руководством было принято решение вторж… знакомство с новыми мирами осуществлять на гусеничной технике, с комплектацией А-1, то есть полноформатно.

За время этой короткой фразы я успел помечтать, как буду в рубке космического корабля бороздить просторы вселенной, любуясь холодным светом звёзд. Сейчас же чувствовал себя ребенком, у которого отобрали чупа-чупс.

— Почему тогда крейсер?

— Дань традициям. Империя сильна традициями, — назидательно произнес ВК, потом добавил, — я уже получаю информацию от ВК-1122, архив.

— Хорошо, что архив подключился. А что с линкором "Альбедо"? — спросил я, — Хотя нет. Нахрен альбедо, либидо, бусидо. Где второй человек, который со мной пришел?

— Сектор пять, лаборатория двенадцать.

— Проводи меня туда.

Неизменная зеленая стрелка повела меня в лабораторию. Ичил сидел на столе в позе лотоса и втыкал в колбу, в которой бурлила какая-то сиреневая жидкость. При этом он что-то напевал себе под нос и пощелкивал пальцами. Из открытой дверцы муфельной печи несло жаром. Я постоял, посмотрел, но никакой реакции от шамана не добился. Колдует, подлец. Ну и пусть колдует, а мне пора обедать. К обеду на этот раз я отнёсся серьёзно. Кухонный синтезатор насилию поддавался с трудом. Я запросил список самых популярных блюд с целью узнать, что же если мои предшественники. Не впечатлило. Какая-то овощная каша. В вегетарианстве лежат истоки крушения империй, этот факт сомнению не полежит. Мясные котлеты я всё-таки выбил из автомата, но какое-то оно всё не то, без перчинки. Пожевал без аппетита и высказал претензию ВК по вкусовым качествам синтезируемой пищи, как вообще такое можно.

— Опять претензии, — взбрыкнул на этот раз ВК, — каждому гуманоиду приходится объяснять, что есть понятие сбалансированной, легкоусвояемой пищи, не создающей проблем метаболизму. И каждый считает своим долгом попрекнуть меня, что где-то как-то не так!

— А ты как думал? Вкусно – вот главный критерий пищи, а не набор аминокислот, жиров и углеводов.

— Все вы, гуманоиды, из одной пробирки, — вдруг начал дерзить ВК, — и нравы у вас одинаковые.

— Не понял? Что это за грязные намёки на моё происхождение?

— Есть в моих архивах не до конца потертое мнение отдельных учёных, которое было осуждено прогрессивными научными кругами, что межпространственные пути были пробиты давно, совсем давно, иной, высокоразвитой цивилизацией. А мы, всего лишь пользуемся плодами их трудов. Но это глубоко ошибочное мнение, подрывающее официальные научные теории, и принижающее достижения имперской науки.

Ну, если за дело взялась официальная наука, то тогда конечно, тогда ничего удивительного. Некоторые у нас на Земле до сих пор уверены, что мы произошли от обезьян. Методы, так сказать, научного познания, похоже, одинаковы везде.

— Профессор Аббаас разработал глубоко ошибочную теорию, что такими путями гуманоиды распространились по всем известным мирам. А в тех, которые неизвестны, там негуманоиды, поэтому доступ в них закрыт.

Я потребовал все сведения о мятежном профессоре.

Злой гений имперской науки, по своей беспринципности мог сравняться с профессором Мориарти, а по глубине и парадоксальности своих открытий – с профессором Челленджером[44]. Если в академических кругах начинался скандал, в ста случаях из ста его начинал профессор Аббаас. Блестящий теоретик и чудовищно талантливый экспериментатор, он не имел ни одного официального научного звания, что не мешало ему периодически выдавать совершенно абсурдные теории, и, что самое страшное, действующие образцы механизмов, работающие на только Аббаасу ведомых принципах. Ему приписывали бесчеловечные опыты на людях, гальванизацию трупов, проведение Чёрных Месс и создание немыслимой мощности вооружений. Все слухи были бы слухами и нагромождением всевозможных курьёзов, если бы не практические результаты его деятельности, которые никак иначе, как разрушительными для индустрии, назвать было нельзя.

Разорение государственного энергетического консорциума вследствие запуска в производство компактного вакуумного термоядерного реактора, затем разорение предприятий, выпускавших эти самые реакторы, в связи с изобретением нового холодного бласт-генератора повышенной энергоотдачи. И на всех этих разорениях профессор погрел руки. Хорошо погрел. Средства для своей научной деятельности проф добывал и другими, не менее грязными махинациями, несомненна была его связь с преступным миром столицы.

Ему принадлежит изобретение детектора энергетических минимумов, основополагающего прибора при подготовке пространственных проколов. Но к тому моменту, когда профессора заклеймили в антинаучном подходе, шарлатанстве и профанации, гений опубликовал работу "Формирование профиля j-мерного пространства", а на её основе базовую схему работающего локального телепорта построили аспиранты Института физической топологии, которые не слушали завываний с кафедр Академии Наук. Поскольку утаить это от общественности не удалось, установка была объявлена величайшим достижением имперской науки, аспирантов похоронили под грудой всевозможных премий и наград. Не успели похоронить в прямом смысле этого слова, только лишь потому, что аспиранты вовремя смылись от киллеров, нанятых владельцами транспортных компаний. На пике торжества имперской науки профессор тиснул в открытой печати принципиальную схему всех настоящих и будущих пространственных трасс, объявив академиков паразитами и трупоедами. Пресса захлебнулась в истерике – Аббаас практически разгласил совершенно секретные данные, но никто в этом мутном потоке грязи не разобрал именно то, о чем хотел сказать профессор – никаких иных трасс, кроме им обнаруженных, никто и никогда не сделает до тех пор, пока имперская наука не достигнет уровня предтеч. Аббааса приговорили к смертной казни, в седьмой, что ли, или восьмой раз, заодно обвинили в шпионаже в пользу какого-то марионеточного государства, ещё раз заочно повесили и почти успокоились. Но профессор, прихватив с собой талантливых аспирантов, погрузился на списанный линкор Имперских ВКС "Альбедо", тайно восстановленный и снабженный последней модификацией генератора прокола, и исчез в неизвестности, напоследок пообещав побывать в прошлом и разрушить Империю. Если его эпатажные заявления в стенах Академии были лишь поводом для очередной анафемы, то покушение на святое Аббаасу не простили. Шутка про прошлое не нашла понимания в рядах спецслужб, которые, в отличие от профессуры, отличали научный результат от научного подхода, а все профессорские закидоны тщательно отслеживались. Его ещё раз заочно осудили на десять лет без права переписки, и немедленно спустили с поводка спецподразделение, возглавляемое принцессой Айей. Разумеется, не обошлось без Скалли и Малдера – телеметрия установки транслировалась на спутник-шпион постоянно, вплоть до исчезновения линкора в подпространстве. Правда, телеметрию расшифровать сразу не смогли. Привлеченные аналитики в один голос твердили, что это бред, что таких данных просто не может быть. Через некоторое время общественность негодующе осудила действия принцессы, но она вытерла об неё ноги. Оппозиционные средства массовой информации начали распространять порочащие правящий Дом сведения, что, дескать, трупы из секретной лаборатории вывозили грузовиками, но потом как-то быстро стихли, а ведущие телеканалы запестрели некрологами. Некоторые до сих пор (до сих пор – это надо понимать, в то время, когда ВК был ещё молод), что методы принцессы Айи больше подходят варварским мирам, нежели просвещенной и цивилизованной Империи. Их оппоненты же считают, что благодаря принцессе имперская наука шагнула сразу за горизонт, потому что сумасшедший профессор совершил самый первый в истории межпространственный прокол. Айю уже называли не иначе, как бешеная принцесса, её начинали побаиваться и в самом правящем Доме, но она неизменно получала и финансирование, и людей в необходимых объемах. На неё работала уже целая отрасль промышленности, и появление принцессы в каком-нибудь министерстве, в черном кителе, зеркально начищенных сапогах и с неизменным стеком в руках, говорило только о том, что кого-то, возможно министра, сегодня на рабочем месте не досчитаются. Она объявила войну Аббаасу и эта война поглощала все её силы. Почти три года лучшим умам Империи понадобилось, чтобы собрать первую установку межпространственного телепорта. Попутно было сделано не менее пяти тысяч открытий в смежных отраслях, новый толчок к развитию получили доселе экзотические науки: ксенобиология и ксенопсихология. Началась эйфория и эпоха второй экспансии. Империя проникла в десятки миров, неся свет цивилизации разным недогуманоидам, но профессор Аббаас исчез, и найти его можно только случайно. Сидя со стаканом в руках, принцесса, в узком кругу приближенных, скрипя зубами, пьяно твердила: "Этот подонок оказался прав во всём". Поговаривали, что это личное, что профессор зверски соблазнил невинную наследницу, что он растоптал своими грязными сапогами нежную, трепетную душу непорочной девы, но это, разумеется, грязные инсинуации. Так бы принцесса и сгорела в своей ненависти к профессору, если бы не молоденький студентик, талантливая тщедушная тварь с глубоко спрятанными амбициями. "Похоже, у профессора появился достойный конкурент", — думала принцесса, выпроваживая тельце из спальни. Студент впервые правильно посчитал координаты перехода. Когда первый блок наземного исследовательского крейсера, гремя гусеницами, в сиянии фиолетовых сполохов, выполз из окна перехода на землю Харкадара, первое, что гвардейцы показали принцессе, это два скелета с жетонами Скалли и Малдера в зубах. Рядом, с пулей в затылке, лег и незадачливый любовник. "Мне хватит одного профессора", — сообщила всем принцесса, что, несомненно, подтверждало её глубокое понимание человеческой натуры.