— Может, проще поступим? — осторожно предложил Гладышев. — Сольем эту тему ребятам из СКП? У них и возможностей для реализации всяко больше.

— Да ребятам из следственного эта тема — ехала-болела! На хрена им заморачиваться, если киллер и без того на кармане?

— Хм… наверное, ты прав.

— Нет, дружище, если я в чем и прав, так это в том, что сия заблуда не нужна лично мне! — набычился Петрухин. Отчетливо давая понять, что страшно разочарован проявлением такой вот бесхребетности собеседника. — Мне за это денег не платят! В отличие от… не будем показывать пальцами. Короче, Жора: если с твоей стороны имеет место быть окончательное «нет», тогда — извиняй, что сдернул, и разбегаемся. В конце концов, у меня сегодня тоже законный выходной.

Гладышев взял качаловскую, на четыре нервных затяжки, паузу и наконец решился:

— А, черт с тобой! Делаем!

— Хорошенькое дельце! Вот она, пресловутая полицейская неблагодарность, она же — несправедливость! О которой нынче так много пишут отечественные средства массовой информации.

— Ты о чем?

— Одних за сомнительную помощь следствию часами одаривают. А других за отчетливую, не побоюсь этого слова, гражданскую позицию — чертями чертя́т почем зря.

— Не стенай. Даю слово, что, если с твоей авантюрой у нас хоть что-то выгорит, будет тебе благодарность.

— Надеюсь, объемом не ниже 0,7-ми?

— Там поглядим. Все, пошли, прошвырнемся по офисам. Возьму такой грех на душу. Тем более что — одним больше, одним меньше…

— Угу. Уходя, он поступил благородно: на себя взял грех, а ее оставил всего лишь с ребенком, — хмыкнул Петрухин, поднимаясь.

И они отправились «швыряться» по офисам.

В коем занятии весьма преуспели…

Второй раз по ходу нашего повествования нетерпеливо забегая вперед, поведаем, что на искомую запись они наткнулись ровно через полтора, без нескольких копеечек-минут, часа. Так что, кабы предлагавший пари Дмитрий и в самом деле взялся за эту работу в одиночку, таковой спор он, похоже, выиграл.

Впрочем, не суть принципиально: с какой крейсерской скоростью был достигнут результат — три посещенных офиса в час или, допустим, три с половиной? В данном случае много любопытнее другое: в процессе своих поисков сыскари посетили в том числе расположенный на углу двух «Ч» (Чайковского и Чернышевского) легендарный питерский кафетерий «Колобок». Который окучили достаточно быстро и ушли несолоно хлебавши — как в прямом, так и в переносном смысле.

Но вот если бы они задержались там на пару чашек кофе, да устроились бы в непосредственной близости от двух мирно беседующих разновозрастных мужиков, да по-оперски чуткими слуховыми рецепторами выдернули бы из семантики мужицкой речи несколько раз отчетливо прозвучавшую фамилию Грибков — кто знает, возможно, дальнейшие события покатились совершенно под иную горку.

Ну да, как некогда высказался классик: «Если бы Иван Грозный вместо Казани взял Лиссабон, в Португалии сейчас люди жили несколько иначе».

— Еще раз повторяю: в мясо калечить не нужно. Немножечко попинали, и — всё. Клиент хилый, как бы ненароком не загнулся.

— Сделаем. Ва-аще без проблем! — под завязку набитым беляшом ртом подтвердил Гиря.

— Сегодня он вернется домой после девяти вечера. Исходя из чего…

— А если раньше?

— Я сказал ПОСЛЕ девяти!

— Ну хорошо, — поспешил завернуть сомнения обратно Гиря. — Девять так девять. Нормальное время.

— Заберете у него только мобилу! Все остальное — деньги, часы, что там еще? — должно остаться при нем. Ясно?

— Ясно, — нехотя подтвердил Гиря.

— Только очень тебя прошу, поаккуратнее! Рожу свою перед ним не светани.

— Да Пинцет с этим задохликом и сам одним мизинцем справится.

— Что за погоняло такое идиотское?

— Так ведь Геша — он полтора года на медицинском учился.

— А почему недоучился?

— Отчислили. За неуспеваемость. И за торчки.

— Хм… Ну и кадры ты себе подбираешь.

— А чё? Нормальный такой, прикольный чувак.

— Смотри, как бы он в самый неподходящий момент тебя того… не приколол. В противном случае… — Шмаков вздохнул. — Ладно, я тебе не мама, не мне тебя учить.

Учить Гирю и в самом деле не стоило. Хотя бы потому, что поздно. Да и не в коня корм. К своим двадцати восьми годам Гиря был человеком с богатой криминальной биографией, имел за сутулыми плечами две условных судимости, с десяток административных взысканий и бесчисленное количество приводов.

— Да вы не переживайте! Все будет пучком! — уверенно сказал Гиря и смачно рыгнул, утрамбовывая в желудке остатки беляша. — Мы ж не идиоты!

— Очень тебя прошу: докажи последний тезис не словом, но делом.

— Чего?

— Я говорю: как сделаете, сразу отзвонись. Если все пройдет нормально, скажешь… Ну что ты должен будешь сказать?

Гиря изобразил на необремененном интеллектом челе лихорадочную работу мысли:

— Я должен буду сказать: «Извините, я по ходу не туда попал».

— Молодец, хороший мальчик. — Шмаков повертел головой по сторонам и кликнул официантку: — Девушка, счет будьте любезны!

— А можно мне еще пиво?

— Девушка, еще пиво и общий счет, — внес поправку Юрий Платонович и ответил на подавший голос мобильник: — Да, Юля… Нет, на вторую половину не вернусь, к сожалению. У меня меньше чем через два часа поезд… Да, «Сапсаном»… Нет-нет, всё было замечательно, спасибо. А итоговые материалы конференции перешлите с курьером… Да… Конечно: и расскажу, и доложу. Приятно было познакомиться… Да… Есть интересная молодежь, любопытные проекты, так что будем стараться поддерживать… Да… Всего доброго…

В мероприятие с пафосным названием Третья Всероссийская молодежная научно-практическая конференция «Тенденции и перспективы развития массового спорта в современных экономических условиях России» Шмаков вписался исключительно для того, чтобы обставить нынешнее появление на невских берегах казенно-официальной оказией.

Не то чтобы он всерьез опасался возможных подозрений в свой адрес. Просто Юрий Платонович всегда руководствовался нехитрым правилом: «Если есть возможность безболезненно и недорого дополнительно прикрыть любимую задницу — прикрой, хуже не будет». Однако целиком отсматривать скучнейшее по форме и содержанию зрелище он изначально не собирался, а потому тихонечко свалил из Таврического дворца во время очередной паузы на кофе-брейк.

К слову, у Шмакова и в самом деле имелся на руках билет на четырехчасовой московский поезд. Но перед отъездом ему обязательно следовало повидаться с Гирей. Именно по этой причине он и назначил ему встречу в «Колобке», до которого от Таврического всего десять минут неспешной ходьбы. К тому же заведение сие славилось демократичностью, а потому всегда под завязку набито публикой. Что само по себе нелишне. Обратно — ну не в ресторан же «Стейк Хауз», что на Кирочной, вести этого ушлёпка! А то, что совсем рядом с «Колобком» словил свою пулю господин Червень, так это — не более чем простое стечение обстоятельств. Так же как и оперативника Жору Гладышева, «символизм как жанр» Юрия Платоновича Шмакова ничуть не привлекал…

Вологодская область, Шекснинский район. Городок, название которого Купцов никак не мог запомнить, 2 июля 2011 года, сб.

Переговорив по телефону с Володей, Купцов подхватил давно собранную сумку и совершил «контрольный выгляд» в окно: качок с джином продолжал терпеливо сидеть под зонтиком в режиме сигнализатора выхода. Леонид чертыхнулся, последний раз обвел взглядом невеликий номер и безо всяко сожаления покинул оный. Цинично оставив на столе, на видном месте, так и не пригодившуюся пачечку «кондомов».

В полутемном коридоре не было ни души. Так что Купцов без помех открыл номер Яны Викторовны, просочился внутрь и тихонечко закрылся изнутри.

Комнатка Асеевой являла собой точную копию купцовского номера. Тем не менее в ней все равно ощущалось некое подобие уюта. Осязая который, Леонид подумал, что умение, а главное подсознательное желание создавать таковой, пускай бы и всего на одну ночь, у женщин в крови. Тут он некстати припомнил себя утреннего — небритого, с перегаром — и ему сделалось тоскливо. Если случившимся накануне лихим кавалерийским наскоком он сам себе подписал смертный приговор, то вот нынешним появлением в столовке — в непотребном виде, да еще и с бесцеремонным выпячиванием псевдостаршинства, — до кучи намылил веревку. Теперь оставалось разве что сковырнуть табурет, и всё — о попытках заинтересовать Яну Викторовну своей заурядною персоною можно было и не мечтать.