Хлоя все еще висела на телефоне. А точнее, телефон все еще висел на ней. При этом она щеголяла обалденной гарнитурой. Ее голову венчали две массивные чаши, почти полностью скрывающие ее короткие каштановые волосы. Этим наушникам место в каких-то иных временах и пространствах – быть может, на взлетно-посадочных полосах Второй мировой войны, а не среди очумелой коммерции Уолл-стрит.

– Ты не переведешь Сэм Келемен семьдесят пять тысяч долларов с моего счета? – проговорил я одними губами, вручая ей погашенный чек Сэм. Внизу на нем значились все банковские реквизиты, необходимые для осуществления перевода средств.

Мы общались так все время – Хлоя по уши погружена в разговор, а я транслирую необходимые указания жестами. Вслух говорить я не отваживался, потому что тогда микрофон, торчащий из наушников на кронштейне, донес бы мои слова кому-нибудь еще. Хлоя обладает сверхъестественной способностью говорить с несколькими людьми одновременно. Этот дар делает ее незаменимой.

Лоб Хлои под гарнитурой сложился длинными горизонтальными складками, глаза широко распахнулись. Выражение ее лица – что-то среднее между вратарем и суррогатной матерью – строго вопрошало: «А ты уверен?»

Изобразив самую что ни на есть повелительную мину, я кивнул: «Да».

Честно и откровенно, внешняя бравада шла вразрез с внутренним пинг-понгом. Спонтанные поступки вроде перевода 75 тысяч долларов не в моем амплуа. В детстве мне приходилось трястись над каждым долларом, да и взрослому они мне не с неба падают. Это мое левое полушарие.

А теперь возьмем Сэм. Я ей нужен. Я задолжал Чарли. Я дал слово и наобещал с три короба. «Можешь на это рассчитывать». Никто из Келеменов даже виду не выказал, что им в тягость мой полугодовой постой в их городской резиденции. Это мое правое полушарие.

Этот обмен ударами прервал телефон. Три короткие трели говорили, что звонок внутренний. Обычно мы считаем этот особый звонок устрашающим вестником грядущих бюрократических бомб.

Имя Фрэнка Курца появилось на всех трех ЖК-дисплеях, и мне даже показалось, что Энни вот-вот сбросит каблуки и пустится в пляс. Развернувшись в кресле, она прекратила щебетать в трубку и во весь рот сверкнула ослепительно-жемчужной самодовольной ухмылкой века.

– Миссия выполнена. – В голосе ее звенело торжество.

– Черт, ну ты молодец! – похвалил я Энни, нажимая кнопку ответа, чтобы поприветствовать Фрэнка. Ее шайка-лейка донесла весть.

– Что скажешь? – гаркнул Фрэнк своим бурливым, уверенным и зычным голосом, прямо-таки кружка хорошего настроения.

При росте 5 футов 8 дюймов Курц – человек некрупный. Он только кажется большим. Благодаря регулярному образу жизни, предусматривающему ежедневные занятия с железом и потребление красного вина, Фрэнк накачал свой торс до колоссальных, чуть ли не космических пропорций. Рядом с его утрамбованным брюшком, пребывающем в шатком равновесии между мышцами и салом, его тощие, костлявые, паучьи ножки кажутся просто крохотными. Говоря, он буквально источает физическую силу, его раскатистый голос прямо-таки сотрясает тонкие офисные перегородки. Вот его слова – дело другое. Они вечно идут вразрез с физическим обликом. Они постоянно выдают таящуюся внутри нерешительность.

– Чертовски рад, что ты позвонил, – ответил я, быстро скроив хвалебную мину в адрес Энни. – Мне нужно спросить тебя кое о чем.

– Сперва я, – возразил Фрэнк. – Ты слыхал что-нибудь про Пэтти?

– Ты насчет ее ухода? – Подцепить Фрэнка на крючок проще простого.

– Вот жопа, – нервно фыркнул он. – Этого-то я и боялся.

Он уже начал трястись за свой бонус.

– Не бери в голову, Фрэнк. Это жалкие слухи. Никуда она не уйдет. Ты был слишком добр с ней.

– Ты думаешь? – выдохнул он. Дряблые нотки сменились раздутой гордыней, страх сменился преходящей бравадой.

– Ставлю своего следующего реферала. Сегодня до четырех не случится ровным счетом ничего. Попомни мои слова.

– По рукам! – уверенно гаркнул Фрэнк. – Если ты прав, следующая наводка на ай-банкинг{41} твоя. – Банковские рефералы облегчают выход на богатых администраторов, продающих свои компании или выводящих их на публику. Несколько теплых слов в адрес брокера перед знакомством с ним могут гарантировать ему карьеру в СКК. – Ну, так чего там тебе надо, Гроув?

– Можно наведаться к тебе, Фрэнк?

На уме у меня была Сэм Келемен. Гонка сбросила темп. Рынки потеряли свою хаотическую назойливость, потому что финансовая публика с отношения курса акций к доходу перешла к планам на выходные. А мне требовалось обсудить вслух пару вопросов, касающихся вдовы моего лучшего друга.

И Курц, надеялся я, поможет мне сориентироваться. Не в перекраивании графика. Как ни крути, он сам ПМС. Он напоминает мне сома, обнаруженного мной в юности в приливном ручье, – сплошной рот, а мозгов ни капли.

Но Фрэнк работал с фондовыми брокерами любого роду-племени лет двадцать с хвостиком. Он повидал всякого, влетал в такие катастрофы, от которых любая газета пожелтеет. И выжил. А это 90 процентов успеха. Я знал, как вести расследование по поводу «Келемен Груп». И надеялся, что Фрэнк подскажет мне, где искать пропавшие счета Сэм. Хоть я и топ-продюсер, а с чего начать, и понятия не имел.

Как и все заведующие отделами продаж в брокерских фирмах, Фрэнк Курц служит чирлидером. Его работа – подстегивать доходы. Заодно Курц играет роль полицмейстера, первой линии обороны от незаконных операций, несанкционированной торговли и тому подобных проступков. Он заботится, чтобы его фондовые брокеры соблюдали правила SEC, NASD, CBOE, NFA и CFTC{42}, не говоря уж о законодательствах всех 50 штатов вроде BSR Нью-Гемпшира или DOJ Делавэра – последний не путать с федеральным министерством юстиции. Вкупе взятые, эти правительственные органы можно обозначить как NFW, то бишь они «no fucking way» не дадут Уолл-стрит торговать спокойно[4].

Дуалистическая роль Фрэнка требует Соломоновой Мудрости. Если он слишком закрутит гайки, доходы иссякнут, а народ начнет бить челом нашему CEO. А если будет слишком миндальничать, то о последствиях прочтет в «Уолл-стрит джорнел». СМИ всегда приберегают местечко для сенсационных публикаций о мухлюющих брокерах и облапошенных ими лохах. Хоть так, хоть эдак, а пост Курца под ударом.

Кабинет Фрэнка являет собой арену противостояния добра и зла. На одной стене папское благословение. Оно смутно напоминает диплом, не считая портрета папы Иоанна Павла Надцатого с собственноручным автографом в рамке. Хотя папа олицетворяет все хорошее, его фото регулярно провоцирует в нас с Фрэнком все самое плохое. Мы с ним даже спорили, кто из нас был более адским министрантом, сравнивая детские рассказы о подножках монахиням и плевках в вино, пока священник не смотрит. Будучи собратьями-католиками, мы санкционировали продерзости друг друга – былые, нынешние и, предположительно, грядущие. И это хорошая стена.

На стене позади стола Фрэнка висела коллекция фотографий знаменитостей: Фрэнк пожимает руку Эндрю Фастову{43}; Фрэнк чокается бокалом вина с Берни Эбберсом{44}; и Фрэнк на пару с Деннисом Козловски{45}. Эта галерея – расстрельный список финансовых мошенников – служит напоминанием консультантам ОФЛ о том, насколько переменчива фортуна. Эти фотки повергают нас в недоумение. Неужто наш босс играет роль магического жезла для всех мерзавцев Уолл-стрит?

Фрэнк прочесал пятерней свою редеющую черную шевелюру, сулящую зачес через плешь, и почесал затылок.

– Ты уверен насчет Пэтти? – спросил он. Его загорелое лицо являло взору уйму морщин и прочих визитных карточек жизни на Уолл-стрит.