в) В наследственном порядке замещения вакансий было прямо заинтересовано не только само духовенство, но и епархиальные власти. Поэтому он начал развиваться уже в XVII в. «Что касается до наследственности духовного служения… то XVIII в. застал ее уже достаточно развитой и крепкой, так что дальнейшее ее развитие прямо вело уже к устранению от церковного служения всех посторонних кандидатов недуховного происхождения и к совершенной замкнутости самого духовного звания… Прежде всего ее развитию помогала духовная власть, которая всегда видела в детях духовенства более других подготовленных и притом же своих кандидатов на церковные места» [1061]. Петровская идея о необходимости школьного образования [1062], нашедшая отражение и в «Духовном регламенте» в разделе «Дела епископов» (ст. 9), получила развитие в дальнейших указах в форме положения, что кандидата, имеющего такое образование, следует предпочесть кандидату без образования, даже если последний был избран [1063]. Таким образом государство пошло навстречу пожеланиям епископов, предоставив возможность замещать вакансии выпускниками семинарий, подавляющее большинство которых принадлежали к духовному сословию. До 30–х гг. духовных училищ было недостаточно, чтобы обучать всех сыновей духовных лиц. Кроме того, родители часто стремились сами избавить своих детей от школьной лямки, поэтому вначале связь между наследованием должности и наличием образования существовала не повсеместно. Но позже она стала сама собой разумеющейся, приведя к образованию замкнутого духовного сословия [1064].
Указы преемников Петра I, и прежде всего Анны Иоанновны, были направлены на то, чтобы ограничить или даже сократить численность духовенства, и потому способствовали его замкнутости. В 1744 г. Святейший Синод исходатайствовал у императрицы Елизаветы указ, согласно которому приходские должности должны были замещаться исключительно представителями духовного звания, а их сыновья, которые в ходе случавшихся в те времена разверсток (так называемых разборов) призывались на государственную службу, не подчинялись бы светской администрации и, следовательно, не выбывали из духовного сословия [1065]. Святейший Синод весьма удачно аргументировал это положение тем, что в случае замещения церковной вакансии сыном крепостного государство теряет плательщика подушной подати [1066]. Такая фискальная точка зрения показалась государству убедительной, ибо духовенство было действительно освобождено от подушного оклада. В результате сыновьям церковнослужителей, по большей части обязанных платить налоги, в 1744 г. было запрещено занимать должности священнослужителей даже по окончании семинарии [1067]. Сыновья же духовных лиц, хотя бы и исполняли обязанности церковнослужителей, оставались тем не менее свободны от подушной подати, и их сыновья в свою очередь могли снова претендовать на должность священников. В 1774 г. Святейший Синод постарался воспрепятствовать усиливавшемуся тяготению налогообязанных церковнослужителей и их сыновей к церковным должностям посредством строгого распоряжения, что на церковные должности определяются только сыновья внесенного в штаты духовенства [1068].
Государство считало себя вправе производить среди духовного сословия наборы для своих целей. Так, Екатерина II велела отобрать из Московской и Киевской Духовных Академий студентов для Медицинско–хирургической академии. С помощью таких же насильственных разверсток набирались студенты для Московского университета и преподаватели для светских школ [1069]. Губернская реформа 1775 г. поставила правительство перед необходимостью спешно укомплектовать канцелярии учащимися семинарий и духовных академий. В 1779 г. было отдано дополнительное распоряжение по соглашению с епархиальными архиереями определить на канцелярскую службу «лишних» сыновей церковнослужителей, а также семинаристов вплоть до класса риторики [1070]. Многие одаренные молодые люди охотно следовали таким наборам и быстро продвигались на государственной службе. При Павле I (1797) «лишние» церковнослужители были призваны на военную службу, чтобы приносить пользу «по примеру древних левитов, которые на защиту отечества вооружались». Вместе с тем Павел I запретил епископам без согласия императора отпускать духовных лиц или их сыновей, равно как и студентов философских и богословских классов академий, из духовного сословия [1071]. Возвращение в духовное звание однажды из него выбывших еще в начале царствования Александра I было чрезвычайно затруднено или даже невозможно из–за сопротивления Святейшего Синода. Положение лиц, оставивших духовное сословие и ставших налогообязанными, было улучшено благодаря специальным мерам государства. Так, в 1810 г. императорским указом запрещалось превращение их в частновладельческих крепостных, причем помещикам за освобождение каждого крепостного первоначально духовного звания выдавалась рекрутская квитанция, т. е. освобожденный шел в зачет рекрутской квоты помещика (см. пункт г). Один из указов 1820 г. давал таким освобожденным из крепостной зависимости право свободного выбора рода занятий и даже возвращения в духовное звание. Это установление вошло в Свод законов 1832 г. (т. 9, ст. 271). Впрочем, реализовать это право было трудно, так как вследствие избытка духовенства в эпоху Николая I Святейший Синод неохотно соглашался на такое возвращение в каждом конкретном случае, тем более что новые штаты 1842–1846 гг. предусматривали сокращение числа мест и приходов, а Устав духовных консисторий 1841 г. позволял сбалансировать по епархиям количество кандидатов на приходские должности (ст. 79; ст. 75 в издании 1883 г.) [1072].
Решение проблемы церковнослужителей затянулось, постоянно осложняясь фискальными соображениями. В конечном итоге в Свод законов было включено положение (т. 9, ст. 193), что «люди податных состояний, в том числе и вольноотпущенные, допускаются к поступлению в белое духовенство не иначе как по удостоверении епархиального начальства в недостатке по его ведомству лиц духовного звания к замещению должностей». Но правовое положение церковнослужителей оставалось настолько неблагоприятным, что о добровольных кандидатах на эти должности из числа освобожденных от подати не могло быть и речи, ведь даже в священники решались идти разве что идеалисты: согласно закону о сословиях в Своде законов 1832 г., переход в духовное сословие означал отказ от чинов, полученных во время государственной службы, гражданской или военной. Получивший на государственной службе личное дворянство терял его [1073].
Лишь в 60–е гг. XIX в. замкнутость духовного сословия была разрушена. Учрежденное в 1862 г. при Святейшем Синоде Особое присутствие для изыскания способов к обеспечению быта духовенства имело своей задачей рассмотрение правового положения последнего. В 1867 г. было отменено наследование духовных должностей. Четырьмя годами ранее окончившим духовные семинарии был открыт доступ в университеты. Началось настоящее бегство в светские учебные заведения: уже в 1878 г. 46% всех студентов составляли бывшие семинаристы. Однако нехватка кандидатов на церковные должности и беспорядки в университетах привели в 1879 г. к отмене названного закона. Устав гимназий от 1864 г. разрешил сыновьям духовных лиц поступать в гимназии, а Уставы духовных училищ и семинарий от 1867 г. в свою очередь предоставляли им право посещать светские школы. Закон о земстве от 1864 г. на основании приходского землевладения предоставлял духовенству право участвовать в сословно–куриальных выборах и быть избранным в земские органы самоуправления [1074]. По утвержденному императором Александром II мнению Государственного совета от 26 мая 1869 г. и дополнению к нему от 15 марта 1871 г., все неклирики из числа как священно-, так и церковнослужителей вместе с их потомством исключались из духовного сословия. В то же время закон открывал перед названным кругом лиц добровольный доступ к церковным должностям. 21 марта 1871 г. было наконец дозволено занимать церковные должности лицам всех сословий. Сыновьям священников могло присваиваться личное дворянство, а сыновьям церковнослужителей — личное почетное гражданство [1075].
