После смягчения цензуры в конце 50–х гг. XIX в. заметно оживилась открытая критика в адрес иерархов и ученого монашества, из среды которого выходили епископы, — критика, ранее почти невозможная. В 1858 г. в Лейпциге по инициативе известного историка и публициста М. П. Погодина анонимно было опубликовано сочинение «Описание сельского духовенства в России». Уже сам этот факт показывает, сколь глубоко церковные нестроения осознавались обществом, — ведь по своим убеждениям Погодин был весьма консервативен. Многие экземпляры этого сочинения достигли России, и его автор, священник Иоанн Беллюстин (1820–1890), приобрел известность. Завязалась оживленная публичная дискуссия. На основе личных впечатлений от пребывания в одной из беднейших епархий автор рисует картину угнетенного положения сельского духовенства, страдающего от произвола епископов и консисторий. Ответственность за это бедственное состояние возлагается на ученое монашество и архиерейский деспотизм [1038]. Годом позже в Берлине Н. В. Елагин издал под названием «Русское духовенство» подборку откликов на сочинение Беллюстина без указания имен их авторов. Среди них есть статья, озаглавленная «Взгляд православного на сан епископов», автор которой считает монашество обязательным для епископов [1039]. Бывший профессор Петербургской Духовной Академии Д. И. Ростиславов также выпустил в 1866 г. в Берлине без подписи сочинение «О белом и черном духовенстве» с обычной для себя критикой ученого монашества и епископата [1040].

После победы архиереев над общественным мнением и белым духовенством в вопросе о предлагавшейся обер–прокурором графом Д. А. Толстым реформе духовного суда (§ 6) (реформа была нацелена на ограничение произвола епископов, но так и не осуществилась) прямые выпады против иерархов на страницах печати прекратились. Повсеместно начала преобладать точка зрения, что причиной всех нестроений является система церковного управления в целом, которая и должна быть изменена. Именно эта мысль господствует в обширной литературе о церковной реформе, выходившей в период Предсоборного Присутствия в 1905–1906 гг. В консервативной газете «Новое время» появилась статья с анализом деятельности К. П. Победоносцева, в которой говорилось: «Непостижимо, каким образом он не видел, что обращенные почти в личный штат обер–прокурора епископы, архиепископы и митрополиты несут уже только имя и тень своего сана, потеряв все существо его, что они, угождающие не Христу, а человеку, являются изменниками с первого же шага службы. Вот отчего со времен уже Филарета, митрополита Московского, перечившего иногда обер–прокурору Протасову, у нас уже не было на верхах духовной иерархии и видных умов, и сильных характеров. Выдвигались просто люди, умевшие хорошо править архиерейскую службу: без общегосударственного, общенационального и общецерковного круга зрения. Такие были удобны в качестве вторых и третьих чинов обер–прокурорского двора, правых и левых рук обер–прокурора» [1041].

На заседаниях Предсоборного Присутствия восстановление патриаршества рассматривалось как панацея от всех бед Церкви. Часть либерального белого духовенства была против, ибо опасалась, что совершенное упразднение государственного контроля над Церковью приведет к усилению власти епископов как в центре, так и в епархиях. Такое же мнение на этих заседаниях высказывали и представители профессорско–преподавательского состава духовных академий. С другой стороны, было очевидно, что синодальная система изолировала епископат от остального духовенства и верующего народа и ставила его в зависимость от государственной власти. Контроль последней над выдвижением кандидатов на архиерейские должности неблагоприятно сказывался и на составе епископата [1042].

а) С начала XVIII в. в составе, правах, организации и материальном обеспечении белого духовенства произошли такие значительные изменения, которые сделали синодальный период совершенно особой эпохой в истории приходского духовенства. Введение государственной церковности изменило структуру Церкви, а тем самым — и положение приходского духовенства. Государственная власть оказывала все большее влияние на формирование условий жизни приходского духовенства [1043]. Итогом этого процесса явилось превращение приходского духовенства в духовное сословие (звание).

П. Знаменский, подробно изучивший историю приходского духовенства в XVIII в., совершенно справедливо отмечает: «Древняя Русь не успела выработать ни сословных стеснений в выборе известного рода жизни и занятий, ни особенно стеснительных требований для поступления в клир относительно специальной подготовки к церковному служению; незазорная нравственность и книжность, понимаемая в самом скромном смысле уменья читать и отчасти петь, — вот все, чего требовали наши старинные святители от своих ставленников» [1044]. Вместе с тем уже тогда многие епископы считали этот уровень недостаточным, хотя он и соответствовал общему состоянию образования в Московской Руси. Меры Петра I по укреплению образования, повышенные требования, предъявлявшиеся особенно ко вступавшим в государственную службу, привели к тому, что определенный образовательный ценз стал условием и для занятия церковных должностей. Все это в корне подрывало традиции общинной выборности духовенства и наследования церковных должностей в приходах. Духовные училища вместе с обучением и воспитанием взяли на себя и функцию отбора кандидатов в приходской клир. Программа этих училищ и особый дух семинарского воспитания со временем наложили на духовенство тот своеобразный отпечаток, который выделял его из народа. Духовенство все более вырабатывало свой неповторимый жизненный уклад, который был обусловлен особенностями его материального и правового положения. Как и в Московской Руси, правовое положение духовенства определялось в первую очередь его отношением к церковной власти и доверенному ему приходу.

Именно благодаря приходскому духовенству и несмотря на его труднейшие материальные условия — под двойным гнетом иерархии и государственной власти, Церкви синодального периода удалось сохранить главное назначение — свое пастырское служение. Положение приходского духовенства оказалось гораздо тяжелее, чем иерархии и монашества, и тем не менее именно на его плечах в эпоху государственной церковности лежало бремя ответственности за духовное служение Церкви. Влачащий скудное существование, малообразованный, угнетенный сельский священник принял на себя это бремя смиренно, как свой естественный долг, и с молчаливой кротостью нес его в течение всего синодального периода. И если духовное окормление народа было далеко от совершенства, то виной тому был не он, а система, жесткие рамки которой ограничивали его деятельность. По сути дела, русский народ именно сельскому священнику обязан тем запасом положительной духовной силы, который был сохранен благодаря крепкой традиции и вопреки всем разлагающим влияниям.

Образование духовного сословия происходило в русле начатой Петром I реорганизации общества на основе сословий, или состояний (последнее выражение встречается также в Своде законов Николая I). В Московском государстве население делилось на служилых и тяглых людей, причем четкой границы между ними не было. Из нескольких групп служилых людей Петр I образовал шляхетство (термин «дворянство» закрепился лишь после манифеста Екатерины II от 1762 г. благодаря Комиссии по составлению нового законоуложения). Из тяглого городского люда возникло мещанство (в Регламенте главного магистрата от 1719 г. — граждане). Из низших групп служилых людей и тяглых крестьян государевых вотчин сложилось государственное крестьянство. Наконец, из тяглых, прикрепленных к земле частновотчинных крестьян и холопов образовалось крепостное крестьянство. Следствием той же самой тенденции стало и образование (хотя и значительно более медленное) духовного сословия из приходского духовенства и его потомства. В соответствии со старомосковской традицией все сословия в меру своих способностей и познаний были обязаны служить государю. Служба духовных лиц заключалась в том, что они были богомольцами великого государя. Целым рядом указов Петр ограничил возможности личного выбора профессии и сделал принадлежность к тому или иному сословию наследственной. Таким образом, как вступить в духовное звание, так и покинуть его стало много сложнее.