– Давай на «ты», Александр! – Серебряков протянул руку. – Без чинов и прочей тряхомудии…

– Годится, Андрей Павлович! – легко согласился Хантер, и оба ударили ладонь о ладонь. – Снимай китель, располагайся!

– Недурно ты здесь устроился, – окидывая взглядом «генеральский люкс», с подковыркой заметил Серебряков. – Прямо курорт. Как бы и себе так изловчиться?

– Плевое дело. Надо просто подорваться на фугасе, пролететь на санитарном борту без сознания несколько тысяч кэмэ, впасть в кому на пару суток, и – оба-на! – апартаменты готовы!

Эти слова старлей сопроводил жестом, каким фокусник в цирке извлекает из шляпы кролика.

– Да ты не сердись, Хантер, – расплылся в улыбке капитан. – Я же без подначки. А вот девушки у вас тут действительно водятся – экстра-класс. Я, гражданин подследственный, давно замечаю за вами эту особенность: там, где вы, вскоре немедленно появляются красивые женщины. Чем вы можете это объяснить?

– Только тем, что все мужики одинаковы! – В дверях стояла Афродита с подносом, нагруженным тарелками. – Я это давно подозревала, а теперь мои подозрения подтверждает сама военная прокуратура!

Оба рассмеялись. Афродита принялась накрывать стол, а Хантер скрепя сердце вытащил заначку – остатки заветной «шпаги». И тут же, словно из воздуха, учуяв застолье, материализовался Седой, энергично потирая руки.

Для начала Афродита накормила изголодавшегося гостя, не подпуская шефа к фляге, и только после этого выпили первую. Старшего лейтенанта опять «заштормило», и он отправился на диван пережидать привычные ощущения. Как только его попустило, Серебряков поднялся, наполнил рюмки и торжественно объявил:

– Александр Николаевич, он же Шекор-туран, он же Хантер! Имею честь сообщить в присутствии двух свидетелей, что уголовное дело, возбужденное против тебя прокуратурой, благополучно закрыто! Поздравляю!.. А вот и документ! – Капитан юстиции сунул экс-подследственному серую бумажку с печатью и целой кучей подписей. – Но это еще не все! – возбужденно продолжал он, выбираясь из-за стола и склоняясь над парашютной сумкой, словно Дед Мороз над заветным мешком с новогодними подарками. – Здесь все твои документы. – На диван приземлился плотный коричневый конверт. – Загранпаспорт, удостоверение личности, справка о ранении, медицинская книжка и все такое прочее. Теперь – чеки. Здесь все, что насчитала ваша финчасть с того дня, как ты пересек афганскую границу. – За первым конвертом последовал второй, потоньше. – И наконец вкладная книжка, – там, между прочим, в советских родных рублях набежало вполне солидно.

Серебряков остановился, помог Хантеру занять прежнее место за столом и продолжал:

– Между прочим, в соответствии с нашим законодательством, тем, кто получил ранение на территории Афганистана, чековая часть денежного довольствия выплачивается и за время их пребывания в военно-медицинских учреждениях. Так что, пока мы тут сидим в дружеской компании, боевые тебе капают, будто ты не в Самаре чудесной, а в районе приснопамятных Сулеймановых гор!

– Ну что ж, не бывает худа без добра! – согласился старший лейтенант, поднимая рюмку.

Глаза Афродиты между тем все еще не утратили испуганного и недоумевающего выражения, которое приобрели при появлении военного юриста. Перехватив взгляд Сашки, она пожала плечами – мол, ничего не могу понять в том, что здесь происходит.

– А для Женьки Кулика ты что-нибудь привез? – закусывая, поинтересовался старший лейтенант. – У него та же ситуация: за душой ни копья, документов ноль. Так мы с ним тут с самого Афгана и бичевали, – улыбнулся он.

– Само собой, – невнятно пробубнил капитан, продолжая жевать. – А помимо всего прочего, тебе еще и Тайфун кое-что передал… – Он снова пошарил в своей необъятной сумке и протянул пластиковый футляр с магнитофонной кассетой: – На, держи духовское письмо!

– Что значит «духовское»? – удивился Седой. – Что-то я о таких не слышал!

– А это, товарищ подполковник медицинской службы, – пояснил уже слегка захмелевший военюрист, – обычное голосовое послание, записанное на магнитофонную пленку. Множество жителей Афганистана неграмотны, зато вполне успешно пользуются современной бытовой аппаратурой. Скажем, один брат хочет передать послание другому брату в соседнюю провинцию или даже в Пакистан. Тогда он садится, надиктовывает перед микрофоном свое послание и вручает его гонцу. Гонец, явившись к родственнику, передает кассету, тот вставляет ее в свой «Шарп» или «Панасоник» и слушает россказни родича…

– Ну вот, а говорите, что там сплошной феодализм! – удивилась Афродита.

– Милая Галина Сергеевна! – развел руками капитан. – В тех краях таких парадоксов – хоть пруд пруди… Одним словом, вот тебе, Хантер, весточка от Тайфуна!

Серебряков как-то странно замялся, а затем обратился ко всем присутствующим, приняв официальный тон:

– У меня, друзья, просьба. Ввиду специфики моей службы, мне пришлось прослушать это послание. Оно содержит моменты, связанные с военной и государственной тайной, поэтому попрошу вас выполнить одно-единственное условие: прослушать его может только старший лейтенант Петренко.

Тот понимающе кивнул.

После третьей и четвертой следователь с подполковником отправились к окну – перекурить на фоне багрового заката. Александр с Афродитой вышли в соседнюю комнату.

Тревога не оставляла девушку: несмотря на все эти приятные известия, ее терзали смутные подозрения и нелепые предчувствия. Поэтому она тут же спросила:

– Почему ты не сказал о том, что находился под следствием?

И добавила между двумя поцелуями, мстительно прикусив Сашкину губу:

– Значит, не доверяешь? Решил, что я побегу стучать в особый отдел?

Обычно такая чуткая и понятливая, сейчас Афродита несла полную чушь.

– Успокойся, о рахат-лукум моего сердца! – Хантер улыбнулся и попытался успокоить девушку, нежно поглаживая и осыпая ее лицо частыми поцелуями. – Сейчас это уже не имеет никакого значения…

Однако привычное средство не подействовало – Афродита внезапно вырвалась из объятий и выскочила из комнаты, хлопнув дверью.

Старлей вздохнул, вытряхнул из футляра кассету, вставил в магнитофон и нажал клавишу.

«Салам, Шекор-туран! – приглушенно зазвучал из динамиков хриплый баритон майора Павла Чабаненко, прозванного Тайфуном. – Рад, что ты жив, и надеюсь, что сейчас, когда ты слушаешь меня, здоровье твое в полном порядке…»

За дверью звучали хмельные мужские голоса, звенела посуда. Но то, что услышал старший лейтенант, моментально вышибло из головы всякий хмель. Со слов Тайфуна выходило, что бой, в котором он, Хантер, был ранен и получил контузию, закончился еще сравнительно удачно, если так можно выразиться. А в дальнейшем события развивались следующим образом.

Взвод Грача наскочил на мины и остановился на дороге, контузию получили сам Грач и его механик-водитель, а БМП «разулась»[22]. Пока машину приводили в порядок, попутно расчищая путь от мин собственными силами, Зверобой с Еремой отбивались до последнего патрона. Сержант Петрик получил два ранения, рядовой Яремчик – одно. Пока все это происходило, Тайфун вместе с капитаном Быстряковым пытались выйти на связь с группой Хантера. К ним присоединилась Оксана, сердцем почувствовавшая беду. Она устроила на ПКП жуткий скандал, едва охранбатовцы потеряли связь с Хантером.

Как только Грач доложил, что его взвод напоролся на мины и не может пробиться на помощь, хотя и слышит неподалеку звуки боя, Тайфун с Быстряковым подняли по тревоге роту охраны и на пяти БТР-80 выдвинулись к подбитой БМП. Дыня, он же старший лейтенант Денисенко, исполняющий на то время обязанности ротного, оставил, на свой страх и риск, позиции на СТО и с остатками четвертой парашютно-десантной роты поспешил на выручку к Хантеру с другой стороны. Но вскоре стемнело, и уцелевшие «духи» отошли, их следы затерялись где-то на пакистанской территории. Предатель Захир и пятеро его подельников погибли, их трупы потом доставили на ПКП. Взять живыми никого из душманов, к сожалению, не удалось…