— Бедняга Барнс… ах, бедняга!.. — повторял Андрей и ласково подвинул к трем сложенным вместе кусочкам открытки четвертый. — Жаль, что нет тех, настоящих кусков, на которых каждый из нас расписался…

Пятый кусочек, на котором было написано имя Андрея, оставался лежать в стороне.

— А этот? — спросил генерал.

Андрей покачал головой.

— Кто его знает, чем он кончит.

— Не валяй дурака, Андрей! Твой подвиг…

— Не надо, отец. Я сам знаю цену всему, — Андрей протестующе поднял руку. — Этот идиотский взрыв мог быть гибельным и для «ТУ-428», если бы он оказался в зоне действия КЧК.

— Даже тогда ты не был бы ни в чем виноват, — успокоил его генерал.

Андрей вскинул было сердитый взгляд на отца, но ничего не ответил, только с безнадежностью махнул рукой. Генерал рассмеялся и положил руку на плечо сына:

— Не тужи, Андрей, ты ни в чем не виноват и не мог быть виноват. Теперь-то уж это не секрет, а от тебя и подавно: на том «ТУ-428» никого не было…

— Ага! Значит, мне не зря намекали, будто я дрался за пустышку. Нечего сказать, герой!

— Какой дурак мог тебе это сказать?

— Мои товарищи не такие уж дураки: «Звезда Героя за оборону пустого места».

— Предотвращая подлейшую диверсию, ты выполнял боевое задание. Только последний дурак может болтать, будто ты защищал не то, что было в те минуты важным объектом вражеской диверсии. Благодаря твоему удару тот, настоящий, «ТУ» дошел до Москвы целым. И правительство правильно сделало, изменив его маршрут и подставив под удар пустую машину.

— Экипаж пустого «ТУ», отвлекавший на себя «Кобру», совершил куда более значительное дело, нежели твой покорный слуга, — исподлобья глядя на отца, сказал Андрей. — А между тем мне — звезда, а о них ни слова. Несправедливо это. Может статься, сыграло роль то, что я… твой сын?

Генерал нахмурился.

— Фу ты! Я все забываю… Ты ведь можешь и не знать: некого было награждать. — И, заметив испуганный взгляд Андрея, поспешил пояснить: — Не награждать же было радиоаппаратуру, которая с командного пункта вела «ТУ» без пилота!

Андрей совсем потемнел.

— И за это мне… звезда?! Да, пожалуй, все-таки… — И он пальцем отодвинул свой клочок картинки, пододвинутый было генералом к остальным четырем.

— Ладно, будет, не мудри, Андрей! — Генерал сдержал раздражение, едва не прорвавшееся из-за упрямства сына. — Погляди-ка лучше вот на это. — И он протянул Андрею папку.

Андрей поднял на отца вопросительный взгляд.

— Да, да, откровения этого самого разбойника, сбитого тобою, — сказал генерал.

— А с чего он разоткровенничался?

— Почему же ему было не поговорить с представителем его собственного посольства! Мы разрешили воздушному атташе свидание с Функом. Надо было опровергнуть пущенный по мировой прессе гнусный слушок, будто мы выжимаем из этого пирата признания недозволенными методами.

— Это запись их разговора? — Андрей раскрыл папку.

— Магнитофонная лента.

— Они знали, что запись ведется?

— А мы им не говорили, что не станем записывать. Не хватало еще обещать шпионам соблюдение тайны их бесед!

— Значит… — задумчиво проговорил Андрей, — здесь все-таки не все, что они сказали бы друг другу, будь они уверены в тайне.

Генерал пожал плечами.

— Возможно… Но и того, что сказано, достаточно. Функу уже нечего было скрывать от нас — мы знали все. Прочти вот это местечко: прямо касается того, о чем ты только что говорил.

Генерал указал страницу, и Андрей прочитал:

Атташе. Вы говорите, что не заметили, как вас атаковал советский самолет?

Функ. И не мог заметить. Он же подходил сзади, нагонял меня. А локатор у меня уже не работал.

Атташе. Странно, очень странно…

Функ. Ничего странного… Откуда мне было знать, что на такой высоте возможна атака! Меня же уверяли, что у русских нет ни одной машины, способной подняться выше тридцати трех тысяч. Я только для того и шел на сорок, чтобы не упустить «ТУ». Иначе я мог набрать всю сотню.

Атташе. Все-таки не могу понять: каким образом вы остались живы, а инженер Патце погиб?

Функ. Сколько же раз объяснять: удар в хвост я принял за взрыв двигателя, ну и…

Атташе. Что?

Функ. Ну и… у меня вовсе не было желания отправляться на тот свет.

Атташе. Почему же вы не воспользовались катапультой?

Функ. Ребенок я, что ли? Будто я не знал, за каким чертом возле катапульты ковырялись механики этого типа Шредера. Потяни я ручку катапульты — фьють!..

Атташе. Но вы же все-таки включили подрывной механизм, который у вас был на случай вынужденной посадки.

Функ. Это совсем другое дело. Там был часовой механизм. Я знал: заряд сработает, когда меня уже не будет в самолете.

Атташе. А ваш спутник, Бодо Патце?

Функ. А разве вам было бы приятней, если бы и он сидел тут вместе со мной?

Атташе. Нам было бы приятно, если бы здесь не сидел никто.

Функ. Это я знаю.

Атташе. За это вы и получали деньги.

Функ. Деньги, деньги!.. Едва ли теперь удастся ими воспользоваться… Деньги!

Атташе. Да, теперь ваше дело плохо: русские вас не пощадят.

Функ. Как знать, как знать!

Атташе. Уж не думаете ли вы наболтать тут черт знает чего?

Функ. Зависит от того, что они мне предложат.

Атташе. Ну и тип же вы, Функ!

Функ. Как раз такой, какой был вам нужен для этого грязного дела, генерал.

Атташе. Имейте в виду: наболтаете лишнего — дорога домой будет вам закрыта. А ведь… там ваша семья.

Функ. О, я знаю, с кем имею дело! Но вы не посмеете тронуть пальцем детей. Ну, а жена…

Атташе. У вас есть еще и ваши старики.

Функ. Ах, мои старики!..

Андрей с отвращением передернул плечами.

— Гадость!

— Да, типы соответственные.

— Значит, он сознательно взорвал свой экипаж.

— Чтобы не оставить свидетеля, кроме себя.

— Он не уцелел бы и так…

— Мало ли какая случайность. — Генерал пожал плечами. — Такие случаи бывали и раньше.

Видя, что Андрей хочет отложить папку:

— Нет, нет, прочитай немного дальше, там некоторые технические детали.

Андрей дочитал:

Атташе…Оставим это. Нам интересней, как вас атаковал этот русский.

Функ. Откуда я знаю! Локатор у меня отказал: инженер Патце был занят черт знает чем — может быть, строчил очередное письмишко своей мамаше… Так или иначе, я не имел представления о преследовавшем меня русском высотнике.

Атташе. Вы не можете нам сказать о том, что это был за самолет? Хоть что-нибудь о нем, а?!

Функ. Знаете ли, генерал, когда получаешь такой удар под зад, какой он мне дал, и не знаешь, летишь ли ты к апостолу Петру или прямо в объятия дьявола, уже не до того, чтобы рассматривать, кто дал тебе этот пинок… Могу только сказать: другой на моем мосте не оказал бы вам и той услуги, какую оказал я: он не стал бы думать о том, чтобы взорвать экипаж. Вы имели бы здесь еще этого слюнтяя Бодо Патце. Уж тот наверняка наплел бы тут такого, что вы почесали бы затылок… Все, что могу вам сказать наверняка: скорость, вертикальная и горизонтальная, у русского превосходит то и другое у «Пе-икса» — он свалился на меня, как ястреб на ворону.

Атташе. А как вы расцениваете то, что он по вас не стрелял, а таранил вас?

Функ. Это уж вам легче узнать, чем мне.

Атташе. Не так-то легко узнавать что-нибудь в этой стране. Странный народ, Функ. Наверно, вам еще предстоит это познать.

Функ. Ну знаете, я не так любопытен. Мне бы только спасти свою шкуру.

Атташе. Хорошо, Функ, напоследок докажите русским, что в вашей аварии повинен вовсе не их самолет, а вы сами.

Функ. Что, что?!

Атташе. Вся пресса свободного мира подхватит такую версию: русский самолет, якобы способный летать на такой же высоте, как наш «Пе-икс», — миф. Вас сбил вовсе не их самолет. Это вы сами спустились до высоты двадцать или, скажем, тринадцать тысяч, а там уж пусть хоть ракета.