– А ведь действительно, – раздался низкий мужской голос.

Все вскочили с мест. Анджелине захотелось кинуться Колину в объятия, но не следовало подавать девочкам дурной пример.

– Все в порядке?

– В абсолютном, – ответил Колин. – Я так рад вернуться домой!

– Девочки, давайте перейдем в музыкальную комнату, – предложила Маргарет. – Мы с герцогиней хотим послушать, каких успехов вы добились в игре на фортепиано.

– Да, ведь вас могут попросить показать свое искусство, – поддержала ее герцогиня. – А постоянные упражнения придадут уверенности и приучат не волноваться в присутствии зрителей, и тогда все смогут оценить ваше искусство по достоинству.

Когда гостиная опустела, Колин взял Анджелину за руки.

– Извини, что задержался: пришлось заняться еще одним делом.

У нее на глаза навернулись слезы, и он вынул платок, чтобы их промокнуть.

– Почему ты плачешь?

– Это слезы радости: ведь ты цел и невредим.

Колин обнял ее.

– Мне было плохо вдали от тебя.

– А я очень скучала.

– У меня одно ухо плохо слышит.

Анджелина легко коснулась его.

– Что случилось?

– Он мне разок все же въехал, но тебе будет приятно узнать, что мы избавились от него навсегда. Даже если ему и удастся каким-то немыслимым образом вернуться, его имя навеки опозорено. Он оказался куда более гнусным, чем ты могла предположить, и соблазнил и бросил не одну женщину.

Она ахнула.

– Ты избежала самого худшего только потому, что нашла в себе силы не угодить в его ловушку.

– О господи! Бедные женщины!

– Наверняка есть и другие – те, о ком мы ничего не узнали. Думаю, тебя обрадует, что тридцать человек засвидетельствовали, как он грязно обошелся с тобой и с другими леди и их семьями, и уличили его во лжи.

– Мне было очень страшно, но я благодарна за то, что ты сделал.

– Теперь он никому больше не принесет вреда, – успокоил ее Колин. – И еще новость: бывшая леди Каннингем, известная теперь как леди Брентмур, спешно покинула страну.

– Считаю, они оба получили то, что заслужили.

– Он так точно заслужил. И хватит уже про негодяев – много чести. Я вернулся и хочу получить награду.

Анджелина улыбнулась.

– Мне обещан поцелуй.

Он поцеловал ее нежно, едва касаясь губ, почти целомудренно.

– Прежде чем мы вернемся к приятному времяпрепровождению, я должен выполнить одно поручение. В Лондоне мы с Гарри навестили его мать, миссис Нордклиф, и она попросила передать это тебе.

Анджелина сломала печать на письме. Руки у нее дрожали.

– Она собирается… дать бал в мою честь самым первым в следующем сезоне.

– Если я правильно понимаю, при поддержке миссис Нордклиф у тебя весь мир в кармане.

– Надо непременно поблагодарить ее.

– Когда уезжал, я вдруг понял, что очень хочу сделать тебе подарок, но подарить не просто что-нибудь, а то, чего ты желаешь больше всего в мире и чего не купишь ни за какие деньги – твое доброе имя, конечно. И миссис Нордклиф пообещала мне, что ты сможешь присутствовать на дебютном балу Пенни.

Ее лицо сморщилось от готовых пролиться слез.

– О нет! Пожалуйста, не плачь.

– Я сегодня просто садовая лейка какая-то, но это слезы счастья.

Он опять вытер ей щеки.

Поднявшись на цыпочки, она обхватила его руками и прижалась к нему.

– Я понимаю, что для тебя значит возвращение в свой мир.

– Мой мир – это ты.

Колин поднес ее руки к губам, поцеловал каждый пальчик, а потом опустился перед ней на колено.

– Это не первое мое предложение тебе, но, возможно, более романтичное.

Она быстро заморгала, чтобы скрыть слезы.

– Анджелина, я так люблю тебя! Ты особенная, веселая и так талантливо прикидываешься куртизанкой.

Она рассмеялась.

– Но я не могу позволить другим мужчинам наслаждаться твоим очарованием, потому что хочу, чтобы все это было только моим.

– Думаю, мне будет вполне достаточно тебя одного.

– Уф! – Он сделал вид, что вытер пот со лба. – Я не готовился к этому моменту, но знаю, что хочу сказать. Обещаю разогнать всех мышей на чердаке, обещаю страстно заниматься с тобой любовью, но главное – обещаю любить тебя, холить и лелеять. Ты выйдешь за меня замуж?

– Конечно! – радостно пообещала Анджелина.

– Ну слава богу! А то я уж испугался, что ты назначишь еще какое-нибудь испытание.

Она рассмеялась.

– Поднимайся, а то как-то неловко целовать тебя.

Колин вскочил и прильнул к ее губам, а потом словно молния проскочила между ними. Он приоткрыл ей губы, будто пробуя, не изменился ли их вкус, и Анджелина поняла, что встретила его возвращение безоговорочно и без страха.

– Я люблю тебя, Колин.

Он потерся носом о ее нос.

– Я знаю. Иначе зачем бы тебе защищать меня перед моим отцом?

– Как ты думаешь, наши семьи удивятся?

– Нисколько. Кстати, я подзадержался по уважительной причине: пришлось нанести визит архиепископу. Мы с тобой поженимся по специальному разрешению.

– О, миссис Куимби будет потрясена.

У Колина от смеха грудь заходила ходуном.

– Лучше было бы попросить разрешения у твоего отца. Мой пообещал, что Уайкоф наверняка пристрелил бы меня, но, на мое счастье, стрелок он никудышный.

Тут в комнату вошел герцог.

– Рейвеншир, ты, конечно, у себя дома, но все же руки от моей дочери убери.

– Папа, ты очень вовремя! – воскликнула Анджелина.

– Уайкоф, я хочу жениться на вашей дочери. Дадите нам свое благословение?

– Хм. – Герцог взглянул на дочь. – Ты уверена, что он тебе нужен? Он не рыбка, назад в воду не выбросишь.

– Да, папочка. Я уверена, что именно он мне и нужен.

Уайкоф откашлялся.

– Ну, тогда считайте, что благословение у вас есть.

– Отлично. – Колин потряс герцогу руку, а потом подхватил на руки Анджелину, так что она радостно взвизгнула.

Естественно, сразу же отовсюду послышался топот. Они обернулись и увидели, как гостиная быстро заполняется родственниками. Все кинулись к ним с объятиями и поздравлениями. Маркиз потребовал подать шампанского и даже разрешил близняшкам сделать по глотку. Маргарет отвела Анджелину в сторону и, показав рубиновый браслет, призналась, что выиграла его в споре с Чедвиком, который до последнего не верил, что Колин сделает ей предложение.

В самый разгар торжества Бьянка и Бернадетт впустили в гостиную Геркулеса, из пасти которого торчал пакет, скрепленный печатью.

Маркиз подвел мопса к ногам Колина и приказал:

– Отдай ему, Геркулес!

Колин наклонился забрать послание, но пес зарычал.

– Брось, Геркулес! – скомандовал маркиз.

Мопс послушался, и пакет упал к ногам Колина.

Он сломал печать, и на пол выпал ключ. Подобрав его, Колин прочел послание.

«Сын!

Я все-таки придумал способ сохранить Сомеролл для тебя. Когда все прочее не годится, обычно действуют подкупом. Будьте счастливы с Анджелиной!

Я горжусь тобой».

Колин с трудом проглотил комок, подступивший к горлу, и протянул письмо Анджелине, а когда у нее от слез заблестели глаза, обнял за талию.

– Что-то я расчувствовалась. Сегодня не день, а сплошное волшебство.

Колин наклонился к ней:

– Нет, это ты сплошное волшебство. – А потом, выпрямившись, обратился к отцу: – Интересно, а что с Фарадеями?

– А что с ними? – удивился тот.

– Они легко отказались от имения?

– Ну, не то чтобы…

– Отец, кто они были на самом деле?

– Гастролирующие артисты.

Анджелина ахнула:

– О нет!

Маркиз пожал плечами:

– Я был в отчаянии, но нужно было что-то предпринимать. Между прочим, леди Анджелина, актриса, миссис Фарадей, попросила передать вам свои извинения. Ей почему-то показалось, что вы живете во грехе с моим сыном.

– Да чтоб я сдох!.. – воскликнул Колин.

– Колин, мы не употребляем подобные выражения, – напомнила Маргарет.

– Пардон, – извинился тот и, заметив, как засветились лица сестренок – словно фонари в парке Воксхолл, – понял, что их словарный запас пополнился еще одним сочным выражением.