Но на всякий случай поправил я станнер за поясом, чтоб удобнее выхватывать. Правда, если ребята не врали, то иголки с химией не против всех мутантов помогают, а некоторых – так и вовсе только раззадоривают. Но тут уж чем богаты. Кроме двух «Коготков» у нас во флаере все равно больше ничего подходящего.

– Я не зверей имею в виду, – Дымок говорит.

И смотрит на меня как-то странно.

Чего это братишка? Намекает, что девчонка может быть подсадной? А вокруг костра затаились пара мужиков с винтовками, и все это ловушка?

– Чего, Дымок? – говорю. – Опять ай-кью пошаливает? Засада мерещится? Так ты с камерами проверь. Здесь, на сто первом «Скате», много чего должно стоять. Глянь инфракрасными.

– Я уже проверил, Серж, – Дымок говорит. – Засады нет, но… – и замолкает, партизан малолетний.

– Что – но? – спрашиваю, а сам повнимательнее к братишке приглядываюсь.

Неужто Дымок мне специально голову морочит, чтоб у меня на девчонку меньше внимания осталось? Вроде как, стервец малолетний, решил от конкурента избавиться? Распустил я его, ох, распустил…

– Пока мы будем говорить, кто-нибудь может подкрасться, – Дымок говорит и глаза отводит, будто бы смущенно.

Но что-то многовато в его глазенках шаловливых искорок поблескивает…

– Так выстави на «Скате» программу наблюдения! – говорю. – Пусть, если что, сигналит погромче!

– Я уже выставил, Серж, – Дымок говорит. – Но… ты, пожалуйста, все же аккуратнее, потому что…

– Ладно, Дымок! – я его обрываю. Понял уже все. – Кончай баки забивать! Рули к костру лучше.

Садимся мы возле костра, прямо перед девчонкой. А она на нас – ноль внимания. Взглядом по флаеру скользнула – и снова в огонь смотрит. Что-то действительно серьезное у нее случилось. Мне ее даже жалко стало.

Нет, вообще-то я не особо чувствительный. Но когда такая девчонка грустит – у меня просто сердце разрывается.

Вылезаем мы из «Ската». Глянул я на девчонку – и все, глаз отвести не могу. Через камеры «Ската», на мониторах – красавица. А вживую – еще лучше. У меня даже язык отнялся.

– Здравствуйте, – Дымок говорит несмело. – Разрешите нам у костра погреться?

– Привет, – она грустно отвечает. – Конечно можно, мальчики.

Мальчики?… Присмотрелся я к ней внимательнее. Действительно, фигурка у нее сформировавшаяся. Лет двадцать с небольшим. Но мне это без разницы – и не таких клеили. Правда, никогда со мной так не было, чтоб я с первого взгляда почти влюблялся…

А девчонка Дымка разок взглядом смерила, и больше на него не смотрит. Только на меня глядит, даже про костер на время забыла.

Ну, я приободрился. Сообразил, что стою как истукан, сел возле костра, тоже ей глазки строю.

Дымок с ней говорит о чем-то, пыжится изо всех сил. Но девчонка хоть и говорит с ним, а сама все на меня смотрит. И то ли от костра отсветы у нее в глазах такие, то ли… В общем, я только на нее смотрю, и в разговор особенно не вникаю – не до того.

Так только, в общих чертах улавливаю, что звать ее Евой, а здесь она одна потому, что несчастье у нее. Любимый ее… тут я прослушал, что именно случилось. То ли погиб он, то ли бросил ее… Но, скорее, погиб. Потому как с трудом я себе такого парня представляю, чтобы такую девчонку бросил!

И тут в «Скате» что-то пискнуло. Дымок быстро к флаеру, пощелкал там на пульте, через минуту возвращается – но какой-то подозрительный. Поймал я его за локоток, усадил возле себя.

– Дымок, – шепчу, – что там?

– Кажется, флаер пролетал в нескольких кмах, – шепчет. – Серж, ты осторожнее… – он мне шепчет, а сам все на Евины коленки смотрит.

И как-то странно смотрит. Больно смело смотрит, глазами не бегает.

Я сразу-то не догадался. Конечно, на гальке голыми коленками сидеть – это на любителя. Но ведь она в горе, вот и не замечает острых камней.

Но чувствую, зудит что-то в голове, словно какая-то заноза – что-то здесь не так! А что именно – сразу не понять.

А Дымок на коленки ее уже насмотрелся.

– Ева, – говорит так вкрадчиво, – а как вы сюда добрались? Где ваш флаер?

И тут до меня дошло. Действительно, как она здесь оказалась? Пешком дойти не могла – туфли на ней с такими шпильками, что носки едва земли касаются. Флаера рядом нет. А привезти ее сюда и бросить одну в таком состоянии… это звери должны быть, а не люди! Но тогда как же она сюда добралась?

А с Евой от вопроса что-то случилось.

Встает она – и как-то странно встает. Такие у нее движения, что у меня рука сама к станнеру потянулась. Вроде бы и все нормально, только пластика у нее – как у накаченного атлета. Но ноги и руки у Евы не мускулистые, даже чуточку худоваты – ну никак не должна она так двигаться!

И это еще что. Под каблуками у нее так скрипит, словно не худенькая девчонка – а тяжелый танк разворачивается!

Дымок тоже вскочил, кричит что-то – только мне уже не до него. Потому что Ева вдруг подобралась – да как прыгнет на меня! Прямо через костер, пять метров в один миг покрыла – пламя с ревом в стороны брызнуло!

Я даже до станнера не успел дотянуться. Только в сторону откатился, а в голове одна мысль: люди так не могут! Еле успел увернуться – спасла меня моя реакция. Другой бы точно не успел ничего сделать.

Ева, красотка психованная, в полете сгруппировалась – и как врежется в гальку, где я только что сидел! Ухнуло не хуже взрыва, а камни в стороны – почище осколков.

Ну, тут уж у меня рефлексы включились. Четыре года на боевых тренажерах, все-таки! Вскочил я на четвереньки, пока Ева не успела перевернуться, и изо всех сил ей по шее врезал. И не ребром ладони, а насмерть – кулаком, во всю силу.

Врезал – и как заору! Я же думал, там шея – а там словно бетонная стена! Пальчики мои только хрустнули, а руку до плеча так дернуло, что от боли не знаю, куда и деться, перед глазами все в ослепительных искрах утонуло.

Секунд через десять перестал я орать и по земле кататься. Дымок из флаера аптечку тащит. Ева лежит рядом с перебитой шеей. И сразу видно, никакая она не девка была. Кожа на шее порвалась, а оттуда кабели разорванные торчат и погнутые стальные пруты в палец толщиной. Вот из-за чего так больно было.

Только Дымок мне обезболивающее вколол – внутри «Ската» взвыло так, словно вот-вот реактор накроется.

– Прости, Серж! – Дымок пищит и быстрее к флаеру.

Глянул на мониторы – и в крик:

– Серж! Серж! Нас окружают! Быстрее внутрь! И андроида тоже!

Наркотик уже подействовал. Боль в руке пропала, а на душе – словно праздник. И рука, и вообще все вокруг сразу стало по… ну, типа, море по колено, даром что правую руку словно через мясорубку пропустили.

Хватаю я андроида лихо – и чуть не падаю. Эта Евочка только с виду хрупкая. А внутри так железом набита, что центнера под три весит, еле от земли ее оторвал. Дотаскиваю кое-как до флаера, забрасываю ее в кресло рядом с Линским.

Только дверь захлопываю – Дымок так стартует, что одни гравы-компенсаторы и спасли. Выскакивает наш «Скат» из расщелины – и вверх, на шести звуках.

Внешние камеры и радар сразу вырубились. На такой скорости воздух вокруг корпуса в плазму превращается, и все электромагнитные детекторы бесполезны. Только по гравидетекторам[9] и можно ориентироваться. А по ним выходит, что три флаера нас в коробочку берут, еще чуть-чуть – и блокируют нас сверху. Потом прижмут к земле, и все…

Но Дымок на штурвал изо всех сил налегает, и преследователи отстают потихоньку – можем и уйти, если повезет!

На шести звуках корпус мигом раскалился. На пульте все мигает и верещит – корпус едва выдерживает. Но Дымок скорости только добавляет. Уж не психанул ли братишка со страху? Хотел я уже у него управление отобрать. Если он и дальше так гнать будет, корпус не выдержит. А когда корпус флаера на такой скорости лопнет, нас с обломков отскребать придется! Встречное давление за пять атмосфер, да еще сколько там тысяч градусов!

Уж лучше сдаться. Сдается мне, это родные ангарские особисты нас выследили. Может, и не будут нас сразу ракетами расстреливать…