Ведут его техники нас в специальную студию к видеофону.

Индикатор вызова уже горит. Только техники из студии, Линский прием включает.

Оживает экран. На нем Тяпкин. Ждет уже. Развалился в огромном кресле, в руке бокал вина. Сам в классном костюмчике, на упитанной морде – дежурная улыбочка.

– Мальчишки, только не вмешивайтесь! – Линский нам напоминает. – Ни слова! Лучше просто улыбайтесь.

Рассаживаемся мы в креслах перед камерой, включает Линский наш видеофон на передачу.

Я сразу заухмылялся.

И не потому, что Линский просил. Само собой получилось – настолько Тяпкин не ожидал нас увидеть. Челюсть у нашего действующего президента на грудь хлопнулась, а глаза как в доконфликтных анимэшках стали.

Секунд десять не мог оправиться. Потом кое-как пришел в себя.

– А, Олечка! – ухмыляется зло. – Любящая мамочка с детишками! Я думал, вы уже анкеты в чистилище заполняете.

– Здравствуй, Петр Петрович, – Линский улыбается заискивающе. – Как поживаешь?

– Ничего, – Тяпкин все ухмыляется нехорошо. – Президентские обязанности вот справляю потихоньку. А ты как?

– У нас тоже все замечательно, – Линский говорит. – Мы здесь, в Империи, осмотрелись, решили кое-чего. Знаешь, Петр Петрович, давай на мировую? Ты президент, я директор СВИ, как в старые добрые времена, а? Я тут кое с кем переговорил. Ты был прав. Нам нужно поближе к Империи держаться. Тут можно неплохие делишки крутить. Что скажешь?

Тяпкин в таких делах тоже не погулять вышел – не первый день в политике, поди, раз до президентства добрался. Да и в свище не просто так директором был. Но слова Линского даже его из колеи выбыли.

Что уж про меня говорить!

Уж как Линский заливал нам с Дымком о своей любви к Ангарску! И власть ему почти не нужна, и хлебом его не корми, лишь бы родной город процветал! Ну, я и купился… Даже начал к тому склоняться, что в самом деле неплохой он человек – даром что политик.

И тут такое! Только ему шанс представился перед Тяпкиным покаяться и на попятную – все, мигом про все свои идеалы забыл и мириться полез!

Так я расчувствовался, что в запале чуть в челюсть ему не дал! Если бы не сидел слева, обязательно бы врезал! А пока соображал, что бить левой рукой придется, про его предупреждение вспомнил.

Очень он нас просил, чтобы мы ему доверяли. Может, не все с ним так просто? Может, пропустил я чего?

Ладно, повременим челюсти крушить. Пусть договорит…

– Ты это серьезно, Олег Львович? – Тяпкин говорит подозрительно.

– Безусловно, Петр Петрович, – Линский кивает серьезно. – Ну? Давай мириться?

Ухмыляется Тяпкин растерянно, глаза в сторону отводит. Неохота ему мириться. Ему бы погрызться всласть! Он же с Линским боролся и вроде как победил. А что не вчистую, а переворотом – так в политике все средства хороши. Ему бы теперь моральное удовлетворение от победы получить, над раздавленным противником потешиться – а Линский все к ничьей сводит… Нет, не хочется Тяпкину мировой! А что хочется – так это предлог найти, чтоб от ответа увильнуть.

– Подожди, Олег Львович, – Тяпкин говорит. – Я вот никак не пойму, как это ты в Империи устроился? Смотрю, ты еще без ошейника? И ребятишки эти при тебе, и оружие вон у него новенькое, – на меня рукой машет.

– Ты уж извини, Петр Петрович, – Линский глаза опускает смущенно, – но мне пришлось выдать себя за нового президента Ангарска. Ты ведь знаешь Шутемкова, что в Красноярской зоне генералит? Мы с ним встретились, ну и… А потом он затащил нас в Империю, чтобы познакомить с императором. Решил выслужиться, ты же его знаешь. Вроде как приобрел для Империи новых союзников в нейтральных территориях… Ну, ты понимаешь, – подмигивает осторожно, улыбаясь заискивающе.

Все-таки добился он своего. Загорелись глазки у Тяпкина. Строит он нам ласковую улыбочку – и прямо сюсюкать начинает.

– Так Шутемков уверен, что ты президент Ангарска? – говорит. – И относится к тебе соответствующе? Так, что ли, Олег Львович?

– Все верно, Петр Петрович, – Линский улыбается посмелее. – Так что, мир?

– О чем речь, Олег Львович! – Тяпкин во все тридцать два зуба скалится. – Я же, ты не поверишь, уж пожалел, что все между нами так получилось. Ты же мне как сын, сучья твоя мать, я же тебя тянул, заразу, себе на смену готовил! А ты, сукин кот, такое отчудачил… Поперек батьки… Испереживался за тебя весь! Думал, погиб ты, уж поминки хотел справлять. В конторе нашей без тебя все посыпалось… Ценный ты кадр, оказывается, даже заменить некем… А ты в Москве прохлаждаешься, мать твою так! Живой, зараза! Ну, уж вернешься, три шкуры с тебя сдеру, с суки! Хотя нет, потом формальности, все потом. Сначала у себя в конторе порядок наводить будешь, пока все не развалилось…

И вдруг по лбу себя лупит, будто что-то важное вспомнил.

– Слушай, Олег Львович! – говорит. – Совсем забыл! У меня тут… Все без тебя рассыпается! Слушай, радируй мне через часочек, а? Сможешь?

– Конечно! – Линский ему радостно отвечает. – Через час, Петр Петрович, да? Ну, до связи… господин президент!

Тяпкин уже связь обрывает.

– Теперь объяснись-ка, папаша… – говорю с угрозой.

Кулаки так и чешутся. Как же он нам про любовь к городу заливал, сволочь подхалимская!

– Теперь, – Линский говорит, – быстро за Анной и к торговцам!

И к флаеру бежит быстрее.

Едва во флаер уселись, Линский как сумасшедший погнал. Забрался под самый потолок – и ползвука выжимает. Это внутри городских-то туннелей! На экранах все в сплошную полосу слилось, только на автопилот и остается надеяться.

А я ни фига не понимаю. Что-то не похож он на виноватого… Да и если бы обмануть нас хотел, зачем бы на разговор с Тяпкиным потянул?… Переговорил бы втихаря… Да и… Нет, ни фига не понимаю!

Но только я собрался Линскому допрос учинить – Дымок меня впереди меня.

– Олег Львович! – требует. – Зачем вы предложили Тяпкину примирение?

– Все просто, Дима, – Линский говорит. – Все связи Тяпкина с Империей через Шутемкова. Сейчас Тяпкин свяжется с генералом и объяснит ему, что мы не те, за кого себя выдаем.

Вот блин…

Получается, играл Линский? И уверен, что Тяпкин тоже играл? Вовсе не собирается он Линского с распростертыми объятьями встречать, и папаша наш новообретенный на это и не рассчитывал?…

Но даже если все так…

– Подождите! – говорю. – Но Шутемков тут же натравит на нас исбистов! Или сам со своими ребятами за нас возьмется! Он ведь ради нашего флаеры своим андроидом пожертвовал! А Евочку эту он натурально любит, старый извращенец!

– Вы правы, Серж, – Линский говорит невозмутимо. – Но на это и был весь расчет.

– Как расчет! – возмущаюсь. – То вы опасаетесь, что нас раскроют, то сами к этому все подталкиваете!

– Сейчас ситуация изменилась, Серж, – Линский говорит. – Теперь нам это нужно. Едва Шутемков узнает, что я… не совсем президент Ангарска, он поймет, что мог просто отобрать наш флаер, не опасаясь испортить отношения Империи с Ангарском. Будет рвать и метать. Попытается найти нас, чтобы поквитаться. А когда узнает, что мы отбыли вместе с торговцами, погонится за нами.

Тут до меня дошло.

Вот о чем Линский думал, когда Дымка просил у Евы старую программу оставить! Не только для того, чтобы принца запутать…

– Так вы, – говорю, – затем и оставили у Евы старую программу, чтобы Шутемкова по полной программе подставить?

Когда принц вместо Анны Еву найдет, а в памяти у нее то, что она своим хозяином генерала считает, – ясно, он тут же к генералу понесется. Какие-то сомнения у принца еще будут – не полный же генерал кретин, чтобы устроить похищение и так тупо подставиться! – но эти сомнения еще надо будет закрепить. А генерал вместо того, чтобы оправдываться, в это время рванет из столицы. За нами рванет – только принц-то этого знать не будет. И никаких сомнений, кто похитил Анну, у него не останется.

– Не подставить Шутемкова, а помочь нашему городу, – Линский твердо поправляет. – Принц погонится за генералом, а когда настигнет его, оба будут взведены до предела… Надеюсь, для генерала эта встреча с принцем окажется последней.