СОДЕРЖАНИЕ
[15] Childs 1979:89. [16] Само это название восходит к изданию Эльзевира 1633 г.; из доступных изданий см. в библиографии AVGNT. [17] См. в библиографии КДА. [18] См. в библиографии MTNT. [19] См. в библиографии TKGNT. [20] См. в библиографии PIRHOTP, это издание также интегрировано в некоторые версии программы Paratext. [21] Более подробное обсуждение этого принципа см. Scanlin 1988. [22] Тов 2001:255.
СОДЕРЖАНИЕ
3.6. ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ОТРЫВКА
Итак, если мы установили, каким мы располагаем текстом, то прежде всего надо этот текст внимательно прочитать. Это замечание кажется банальным, но на самом деле оно не лишнее: слишком часто экзегеты рассуждают о том, что в принципе мог бы значить этот текст, или что он должен значить в свете их представлений о Библии в целом. Но начинать надо все-таки с лингвистического анализа, который и показывает нам, что действительно значат эти слова в этой последовательности. Значению отдельных слов посвящен лексический анализ, их сочетаниям — синтаксический, а тексту в целом и его основным блокам — дискурсный. Эти три разновидности лингвистического анализа мы и рассмотрим. Но прежде всего еще раз повторим самое главное: экзегетика без лингвистики неизбежно превращается в импровизацию и фантазию.
3.6.1. Лексический анализ
Достаточно типичная экзегетическая проблема заключается в том, что мы не понимаем значение какого-то слова в Библии или же это слово может иметь несколько значений (или оттенков значений), так что мы затрудняемся сделать выбор для данного контекста.
Что обычно делает в таких случаях читатель? Строго говоря, лексическому анализу обычно предшествует морфологический: сначала нужно определить, форма какого именно слова употреблена в тексте. Однако это уже вопрос не экзегетики, а исключительно грамматики, поэтому здесь мы морфологии касаться не будем.
Итак, если читатель правильно определил грамматическую форму, то он смотрит в словаре соответствующего языка, какие вообще значения может иметь данное слово, и выбирает наиболее подходящее к данному контексту. Если экзегетической проблемы здесь нет, а читатель просто не знает этого слова, то словаря, как правило, достаточно. Но если проблема есть, словарь оказывается очень ненадежной опорой. Заглянуть в него никогда не помешает, но вот ограничиваться им одним в сложных случаях все же не стоит.
Во-первых, словарь перечисляет вообще все возможные значения, и выбор значения для данного контекста не всегда очевиден. Во-вторых, в ВЗ существует некоторое количество слов, значение которых устанавливается лишь предположительно (например, точное название растения, которое укрыло своей тенью Иону — Ион 4:6 и далее). В самом деле, откуда мы точно можем узнать, была ли то тыква, виноградная лоза или что-то иное? Для слов, которые встречаются в Библии всего лишь один раз, существует особое название — гапакс (от греч. απαξ λεγόμενον, «единожды сказанное»). Для таких слов словарь предлагает всего лишь одно-два возможных объяснения, заимствованных из научных статей.
Особенно обманчив бывает словарь в том случае, когда достаточно известное слово встречается в неожиданном контексте. Тогда словарь, как правило, приводит специальное значение данного елова для данного места, и читатель склонен воспринимать рекомендацию словаря как окончательный вердикт, но ведь это тоже, как правило, лишь одна из нескольких существующих гипотез!
Наконец, словарь предлагает всего лишь более или менее точный перевод на другой язык, тогда как нам бывает нужно увидеть стоящее за словом понятие (см. раздел 1.2.1.). Нередко получается так, что спор о значении тех или иных библейских слов обращает больше внимания на современные понятия, нежели на библейские. Например, в наше время ученые спорят, обозначает ли библейское слово אָדָם "человек", он же "Адам" по преимуществу мужчину или вообще все человечество, состоящее из мужчин и женщин[23]. Однако можно предположить, что для людей библейского времени такая постановка вопроса просто не имела смысла, в отличие от современных жителей западных стран, которые тщательно выбирают выражения из соображений политкорректности. Например, из английского языка практически исчезло слово chairman "председатель", поскольку оно содержит элемент man "мужчина", а на смену ему пришло нейтральное в отношении пола слово chairperson "председательствующее лицо". Соответственно, встает вопрос, что такое אָדָם— man или person?
В библейские времена такого строгого противопоставления не существовало. Еврейское слово אָדָםв значительной степени сходное с русским словом "человек", обозначало всех людей вообще, но по умолчанию относилось к мужчине[24].
В этом, как и во многих других случаях, трудно бывает дать каждому слову строго терминологическое определение. Гораздо полезнее бывает выделить прототипическое, т. е. самое основное значение (термин взят из когнитивой лингвистики) и посмотреть, на какие сходные предметы, личности и явления оно может распространяться. Например, прототипическое значение слова дом — жилое помещение для одной или нескольких семей с четырьмя стенами и крышей, одной дверью и несколькими окнами. Конечно, домом может называться и множество других сооружений, вплоть до «дома культуры», да и не только сооружений (например, «королевский дом»), но все они так или иначе будут соотноситься с этим прототипом.
Но и прототипы в разных культурах могут быть разными. Например, для греко-римской античности одним из ключевых понятий было слово свобода, остается оно таким и для нас, наследников греков и римлян. С их точки зрения, всякий человек обладает свободой, которую он может утратить лишь вследствие определенных событий. Долг всякого — отстаивать эту свободу для себя лично и для своей общины. Но в ВЗ мы найдем очень мало упоминаний о свободе, и практически все они будут связаны с ситуацией освобождения раба, пленника или должника; такое отношение видно и в НЗ (Ин 8:32-36, Рим 6:7 и др.)[25]. Следовательно, прототипы тут достаточно разные: в одном случае это прирожденные права человека, в другом — права, полученные в ходе особых событий.
Разумеется, есть в Библии и специфические термины, которым непросто подобрать эквивалент в современном языке. Для ВЗ таким термином служит прежде всего слово חֶסֶד означающее активную, деятельную любовь, обусловленную долговременными и прочными отношениями. На русский язык оно может переводиться как "милость" или "верность", да и многими другими словами, но единый перевод для него подобрать трудно, практически невозможно; об этом слове написаны многие тома и здесь мы даже не будем пытаться пересказать их содержание[26].
