В шесть часов утра все было закончено. Парижане, пробудившись, нашли войска под ружьем, на стенах были вывешены объявления, где говорилось об открытии ужасающего заговора. Народ приглашался к доверию. Директория приказала напечатать письмо генерала Моро, доносящего ей во всех подробностях о сношениях своего предшественника Пишегрю с эмиграцией, и еще другое письмо принца Конде к члену Совета старейшин Эмбер-Коломе. Народ оставался глубоко спокойным. Будучи простым зрителем событий дня, совершившихся без участия партий, при помощи одной только армии, народ не выказал ни одобрения, ни сожаления.

Директории было необходимо узаконить и в особенности закончить это свое чрезвычайное дело. Едва только члены Совета пятисот и Совета старейшин собрались в Одене и Медицинской школе и оказались в достаточном для законности решений количестве, они объявили свои заседания непрерывными. Особым посланием Директория известила их о мотивах, вызвавших все ее меры. „Граждане законодатели, — говорила Директория, — если бы Директория опоздала хотя бы на один день, республика была бы предана в руки врагов. Место ваших заседаний было также и местом сборища заговорщиков; там они еще вчера распределяли билеты на выдачу оружия; оттуда они вели этой ночью сношения со своими сообщниками и оттуда же, наконец, или, по крайней мере, из окрестностей они стараются созвать тайные и мятежные сходки, которые еще и в эту минуту полиции приходится разгонять. Если бы их оставили вместе с врагами родины в вертепе заговорщиков, это значило бы не думать об общественной безопасности и о безопасности верных присяге депутатов“. Совет пятисот назначил комиссию, составленную из Сьейеса, Пулен-Гранпре, Вийо, Шазаля и Булэ (из департамента Мерты), и возложил на нее обязанность представить ему закон общественного спасения. Этот закон был, без сомнения, прежней мерой остракизма; только в этот второй период революции и Директории ссылка заменила собой эшафот.

Из Совета пятисот к ссылке приговорены были: Обри, Ж. Ж. Эме, Байар, Блен, Буасси д'Англа, Борн, Бурдон (из Уазы), Кадруа, Кушери, Делае, Деларю, Думер, Дюмолар, Дюплантье, Жибер Демольер, Анри ла Ривьер, Эмбер-Коломе, Камиль Журдан, Журдан (из департамента Буш-дю Рон), Галль, Лакаррьер, Лемаршан-Гомикур, Лемерс, Мерсан, Мадье, Майяр, Ноайль, Андре, Мак-Картен, Пави, Пасторе, Пишегрю, Полиссар, Прэр-Муто, Катремер-де-Кенси, Саладен, Симеон, Вовилье, Вьено-Воблан, Вилларе-Жуаёз и Вийо. Из Совета старейшин: Барбе-Марбуа, Дюма, Ферро-Вайян, Лафон-Ладеба, Ломон, Мюрер, Мюринэ, Паради, Порталис, Ровер и Тронсон дю Кудре и из Директории: Карно и Бартелеми. Кроме того, были присуждены к изгнанию: аббат Бротье, Лавильернуа, Дюнан, бывший министр полиции Кошон, бывший чиновник полиции Доссонвилль, генералы: Миранда и Морган, журналист Сюар, бывший член Конвента Майль и капитан Рамель. Некоторым осужденным удалось избегнуть действия декрета об изгнании; Карно был в их числе. Большинство осужденных было отвезено в Кайенну, но многие не покинули острова Ре.

Директория широко распространила этот акт остракизма. Изгнанию были подвергнуты издатели тридцати пяти газет. Директория хотела поразить сразу всех врагов республики — в Советах, в прессе, в выборных собраниях, департаментах, — словом, повсюду там, куда они сумели проникнуть. Были признаны недействительными результаты выборов в сорока восьми департаментах, отменены законы, благоприятные для священников и эмигрантов, и вскоре исчезновение всех тех, кто после девятого темидора господствовал в департаментах, привело к восстановлению власти побежденной республиканской партии. Государственный переворот восемнадцатого фрюктидора не был чисто верхушечным, как это было с вандемьерской победой — он покончил со всей роялистской партией, которая предыдущим поражением была всего лишь ослаблена. Но, снова заменив законное правительство диктатурой, он сделал необходимой другую революцию, о которой вскоре и стали поговаривать.

Можно сказать, что 18 фрюктидора V года Директория должна была восторжествовать над контрреволюцией, взяв верх над Советами, или Советы восторжествовать над республикой, свергнув Директорию. Раз так поставить вопрос — остается только решить: 1) могла ли Директория победить без помощи государственного переворота, 2) не злоупотребила ли она своей победой?

Правительство не имело права распускать Собрание. Тотчас после революции, имеющей целью установление одного высшего права, нельзя было отдать второстепенной власти контроль над народным господством и подчинить в некоторых случаях Законодательный корпус Директории. За отсутствием этой уступки практической политики, какое еще средство оставалось Директории для изгнания врага из самого сердца государства? Не будучи более в состоянии защищать революцию силой закона, у нее не было другого средства, кроме диктатуры, но, прибегнув к ней, она нарушила правила справедливости, бывшие до тех пор условиями ее существования, и, спасая дело революции, она погубила самое себя.

Что же касается победы, то Директория запятнала ее жестокостью. Ссылка, мера одинаково гнусная, как и незаконная, была распространена на слишком большое количество жертв; мелкие человеческие страсти примешались к защите государственного дела. И Директория не проявила той умеренности в произволе, которая единственно извиняет государственные перевороты. Ей бы следовало, для достижения своей цели, изгнать только главных заговорщиков; но так редко случается, чтобы партия не злоупотребила диктатурой; имея силу в руках, она обыкновенно считает всякую снисходительность опасной. Поражение 18 фрюктидора было для роялистской партии по счету четвертым, — два были понесены ею при отнятии у нее власти 14 июля и 11 августа, другие два, когда она старалась вернуть власть — 13 вандемьера и 18 фрюктидора. Это повторение бессильных попыток и продолжительных неудач в достаточной мере способствовало покорности роялистов во время Консульства и империи.

Директория возвращается, благодаря 18 фрюктидора, к революционному, немного смягченному правительству. — Всеобщий мир со всей Европой, за исключением Англии. — Возвращение Бонапарта в Париж; Египетский поход. — Демократические выборы VI года, Директория их уничтожает 22 флореаля. — Вторая коалиция: Россия, Австрия и Англия нападают на республику со стороны Италии, Швейцарии и Голландии; повсеместные поражения. — Демократические выборы VII года; 30 прериаля Советы берут верх и реорганизуют прежнюю Директорию. — Две партии в составе новой Директории и Советов; партия умеренных республиканцев во главе со Сьейесом, Роже-Дюко (Совет старейшин); партия крайних республиканцев, под предводительством Мулена, Гойе (Совет пятисот и общество Манежа) — Различные планы их. — Победа Массена в Швейцарии и Брюна в Голландии. — Бонапарт возвращается из Египта и входит в соглашение со Сьейесом и его партией. — Дни 18 и 19 брюмера. — Конец директориального режима.

Главным последствием 18 фрюктидора было возвращение революционного правительства, немного, впрочем, смягченного. Оба бывших привилегированных класса были вновь выброшены из общества; мятежное духовенство подверглось вторичному изгнанию. Шуаны и прежние бежавшие роялисты, господствовавшие в департаментах, уступили поле битвы старым республиканцам; все входившие в состав военной свиты Бурбонов высшие правительственные чиновники, члены парламентов, кавалеры орденов Св. Духа, Св. Людовика, мальтийские рыцари, одним словом, все, протестовавшие против уничтожения дворянства и сохранившие свои титулы, должны были покинуть республику. Бывшие дворяне и все возведенные в дворянство не могли получать право гражданства ранее семи лет, когда они докажут на опыте в некотором роде свою способность быть французами. Таким образом, победившая партия, желая достигнуть господства, вернула диктатуру со всеми ее достойными осуждения насилиями.