Он думал о мощном оргазме с Паолой, гораздо более сильном, чем те, что он испытал с Терезой.

Разочарование и звезды. Отличное сочетание, — подумал он.

Он призвал боли вернуться, позволил депрессии охватить его. Сердце замедлило свой ритм, веки закрылись, обволакивающее покрывало отчаяния накрыло его. Оно было более явным, чем память, ответственность или повседневная тоска жизни на корабле.

Никакого вмешательства.

Никакой заботы.

В любом случае эффект был успокаивающим. Он давал возможность отключиться от сложности мира, избавиться от борьбы и помешательства ума.

В середине спортивных состязаний, в период отчаяния Мартина, Роза Секвойа исчезла.

Кимберли Кварц и Жанетта Нападающий Дракон нашли ее обнаженной и полумертвой от жажды через пять дней. Они принесли ее в учебную комнату. Ариэль встала на колени и, оттянув голову Розы назад, пыталась влить в рот Розы воду. Взгляд блуждающих глаз Розы витал где-то в пространстве между людьми.

— Какого черта ты это сделала?! — заорала на нее Ариэль.

Роза улыбнулась. Струйка воды текла из ее рта, потрескавшиеся губы кровоточили. Ее лицо было запачкано засохшей кровью, нижняя губа искусана.

— Оно снова приходило ко мне, — пробормотала она. — Я стала опасной. Я могла нанести вред кому-нибудь.

Ганс, взбешенный, ворвался в учебную комнату и, отодвинув Ариэль, встал перед Розой.

— Поднимайся, дьявол тебя побери, — зашипел он.

Роза послушно встала, пошатываясь, от нее исходил кисловатый запах, на груди виднелись капли засохшей крови.

— Ты что спятила? — закричал Ганс.

Она покачала головой, застенчивая улыбка обнажила раны на губе. Они все еще кровоточили.

Ганс схватил Розу за руку и обвел глазами комнату в поисках того, к кому можно обратиться. Ариэль вышла вперед и Ганс протянул ей, словно собачий поводок, безвольную руку Розы.

— Накорми и вымой ее. Затем запри в ее каюте. Жанетта, а ты будешь охранять дверь, чтобы она не могла выйти.

— Я должна рассказывать истории сегодня, — кротким голосом сказала Роза. — Поэтому я и вернулась.

— Ты ни с кем не будешь говорить, — отрезал Ганс. Заложив руки за спину, он, не оглядываясь, удалился.

Мартин последовал за ним. Его уныние сменилось гневом.

— Она больна, — сказал он Гансу. — Она не может отвечать за свои поступки.

— Я тоже болен, — отпарировал он. — Мы все больны. Но она, к тому же, сумасшедшая. А как насчет тебя? — накинулся он на Мартина. — Да ты раскис, как последняя мокрица. Гарпал не лучше. Что, черт побери, происходит?

— Мы упали в глубокую яму, — ответил Мартин.

— Так давайте выбираться из нее — вместе, с божьей помощью!

— Бога нет. Я надеюсь, что нет. Никто нас не слышит.

Ганс посмотрел на него с сожалением.

— Роза с тобой вряд ли согласится, — сухо произнес он. — Бьюсь об заклад, в ее комбинзоне лежит деловая визитка Господа Бога, где бы сейчас этот комбинзон ни находился. — Ганс энергично тряхнул головой. — Из всех женщин на корабле, только она сбрасывает одежду в припадке. — Остановившись в нескольких метрах ниже по коридору, Ганс втянул голову в плечи, словно опасаясь, что Мартин бросится в него чем-нибудь.

Мартин не двигался, связанный густой пеленой меланхолии. Чувство гнева почти улетучилось.

Ганс повернулся.

— Ты сказал, что мы в глубокой яме, — хмуро напомнил он. — То есть, ты хочешь сказать, что мы уже проиграли, не так ли? Проклятье, я не позволю нам проиграть! — Самодовольно взглянув на Мартина, он резво полетел по коридору, что-то насвистывая.

Мартин поежился, как от холода. Он вернулся в учебную комнату. Роза беседовала с теми, кто остался. Ариэль принесла ей комбинзон, плохо подходящей по размеру. Роза выглядела смешно, но ее это мало волновало.

— Извините меня за такое состояние, — обратилась она к окружающим. — Я не могла даже думать. Я не была человеком. Меня будто бы присоединили к большому генератору. Моего тела как бы уже и не существовало. — Она посмотрела на Мартина и раздвинула свои большие руки, словно готовясь взлететь. — Перед тем, как это началось, я чувствовала себя ужасно… Но сейчас это уже не имеет значения. — Внезапно глаза Розы озарились светом, казалось, она вот-вот потеряет сознание. — Я действительно устала, — прошептала она и опустила подбородок на грудь. — Жанетта, пожалуйста, отведи меня в мою каюту. Ганс прав. Не отпускай меня и не позволяй никому входить кроме тебя и Ариэль. — Она подняла руку и указала на троих, включая Мартина. — Вы — мои друзья, — сказала она.

— Очень слабый сигнал, — заметил Хаким. Он в учебной комнате отчитывался перед Гансом, Гарпалом и Мартином. — С нашими пультами дистанционного управления мы смогли бы собрать информацию на несколько месяцев раньше… Это можно было сделать и тогда, когда мы находились на орбите Полыни… Но тогда наше внимание не было сфокусировано в этом направлении.

— Хорошо, мы все поняли. — нетерпеливо прервал его Ганс. — Итак, это корабль, и он близок к нам. Кстати, на каком он расстоянии?

— Четыреста миллиардов километров. Если мы не изменим курс, мы пройдем мимо него на расстоянии ста миллиардов километров. Его курс совпадает с нашим, но скорость значительно ниже. Он идет без ускорения.

— То, что мы натолкнулись на него, кажется таким же странным, как если бы мы нашли иголку в стоге сена, — сказал Ганс. — Почему их курс близок к нашему?

У Хакима не было ответа.

— Возможно, это наиболее оптимальный путь между двумя звездами, — предположил Гарпал. — Плюс — минус несколько сотен миллиардов километров…

— Чушь, — презрительно поморщился Ганс. — Возможны тысячи вариантов. И самый оптимальный — с точки зрения наименьшей затраты энергии — не наш, а между плоскостями эклиптик планет. Какова разница в скорости?

Хаким высветил цифры на диаграмме: различие между их скоростями составляло одну четвертую скорости света, то есть около семидесяти пяти тысяч километров в секунду.

— Даже если бы мы смогли изменить курс, мы не стали бы терять скорость ради встречи… Необходимо, чтобы мы миновали его ночью. Ты уверен, что это корабль?

— Размеры соответствуют. Длина меньше километра. Было бы все-таки неплохо разгадать эту загадку звезд.

Ганс пробурчал что-то под нос и подпер подбородок руками:

— Почему они все же послали сигнал? Почему не скрылись? Почему не продолжают выполнять свою работу, какой бы эта работа ни была…

Никто не мог ответить.

— Можем ли мы расшифровать сигнал?

— Это не язык, который мы могли бы понять. Это серия чисел, возможно координат.

— Ты думаешь, что это сообщение спасателям о местонахождении космического корабля, потерпевшего бедствие?

— Не уверен. В таком случае числа бы повторялись… К нам же поступают сотни таких чисел… затем пауза в несколько микросекунд, и снова новая группа чисел. Дженнифер и Джакомо работают над расшифровкой.

— Какой вид координат?

— Дженнифер полагает, они описывают двухмерное изображение.

— Что-то вроде изображения в телевизоре?

— Нет, просто цифры, не аналоговое изображение, не модулированное.

— Грубые наброски, — предположил Мартин.

— Возможно, только несколько дюжин грубых набросков в определенной последовательности, — сказал Хаким. — Впрочем, мы еще ни в чем не уверены.

— Сообщите мне, когда станет ясно, — приказал Ганс.

Дженнифер вошла в носовой отсек и остановилась в дверях, сверкнув глазами. В ее усмешке появилось что-то, напоминающее собачий оскал. Такое выражение возникало на ее лице во время интеллектуального триумфа. Джакомо появился вслед за ней. Она приподняла жезл и сказала:

— Мы все поняли. Все оказалось не так уж и сложно. Полярная система координат, не прямоугольная, спиралеобразная внутри цикла, развертка, угол зета, радиус, группа чисел в последовательности: зета, радиус, независимая шкала величин. Зета изменяется каждые сто двадцать чисел. Независимая шкала содержит около тридцати величин. Сигналы транслируют около ста графических изображений, потом повторяются. Это не слишком удобно, зато просто для расшифровки.