Ледерер не ждал аплодисментов. В сообществе, к которому он принадлежал, это не было принято. Напряженную тишину, последовавшую затем, он счел более уместной реакцией.

Первым тишину эту нарушил Артелли.

— Сюда, в посольство, — повторил он скорее в качестве утверждения, нежели вопроса.

— Простите? — произнес Ледерер.

— Ваша жена позвонила вам сюда в посольство? Из Вены позвонила? Сразу же после происшествия в церкви? По простому телефону из вашей квартиры?

— Да, и я немедленно передал ее сообщение наверх, мистеру Векслеру. Уже в 9 часов утра оно лежало перед ним на столе.

— В 9.30, — сказал Векслер.

— А какие же именно кодовые имена, о которых вы договорились дома, она употребила, скажите, пожалуйста? — осведомился Артелли, тут же приготовившись записывать.

Ледерер был счастлив дать пояснения.

— Честно говоря, мы взяли для этого имена теток и дядей Би. Мы давно говорили о некотором сходстве психологического типа Мэри Пим и Эдн, тетки Би. Отсюда пошло и кодовое наименование: «Знаешь, чем занималась тетя Эдн сегодня в церкви?» Би очень находчива.

— Спасибо, — проговорил Артелли.

Следующим подал голос Карвер, и вопрос его прозвучал не слишком дружелюбно.

— Вы хотите сказать, Грант, что ваша жена в курсе операции? Я полагал, что происшествие с Пимом, естественно, совершенно не касается жен. Гарри, разве мы не договорились об этом заблаговременно?

— Жен оно, конечно же, не касается, — с важностью согласился Ледерер. — Но, коль скоро миссис Ледерер столь успешно действовала заодно со мной, было бы иллюзией предполагать, что она может быть не в курсе тех подозрений, что вызывает у нас семейство Пимов, Магнус во всяком случае. И я могу добавить, именно Би всегда доказывала, что нам предстоит когда-нибудь раскрыть глубокую подспудную роль Мэри во всех этих событиях. Мэри по натуре своей актриса.

И опять Карвер:

— А насчет ПХЗ миссис Ледерер также осведомлена? Он лишь недавно включен в список действующих лиц, Грант. Он может оказаться крупной добычей. Она и тут в курсе?

Как бы ни старался Ледерер удержаться и это предотвратить, но кровь так и прилила к его щекам, а голос зазвенел.

— Миссис Ледерер имела интуитивные подозрения относительно встречи и действовала на основе этого. Если вы собираетесь спросить с нее за это, так спросите сначала с меня, хорошо?

Тут опять заговорил Артелли с этой своей проклятой французской растяжкой:

— А для ПХЗ какое у вас домашнее кодовое обозначение?

— Дядя Бобби, — отрезал Ледерер.

— Но «Бобби» это уже никакая не интуиция, Грант, — возразил Карвер. — «Бобби» обозначает точную договоренность. А как вы могли договориться с ней насчет «Бобби» без того, чтобы не рассказать ей все о Петце-Хампеле-Заворски?

Но Векслер уже завершал встречу.

— Ладно, ладно! — расстроенно проворчал он. — Мы с этим потом разберемся. А пока что мы делаем? РЮЕ раскалывается на группы и осуществляет наблюдение за обоими, ПХЗ и Мэри. Так, Гэри? Следуя за ними повсюду.

— Я прошу свежего пополнения, и незамедлительно, — сказал Гэри. — Чтобы завтра к этому часу я мог сформировать две полные группы.

— Следующий вопрос. Что, черт побери, мы скажем англичанам? И когда и каким образом мы это сделаем? — сказал Векслер.

— Похоже, что мы и так уже все им сказали, — заявил Артелли, лениво покосившись на Ледерера. — При том условии, что англичане продолжают прослушивать наши посольские телефоны, в чем я, признаться, совершенно не сомневаюсь.

Справедливость, конечно, существует, но, как выяснил еще до следующего утра Грант Ледерер, и она может ошибаться. Здоровье его, как это внезапно стало известно в его отсутствие, значительно ухудшилось, в связи с чем его пребывание в Вене сочли далее нецелесообразным. Его жена не только не удостоилась похвалы и поощрения, о которых мечтал Ледерер, — ей было отдано распоряжение немедленно сопровождать его обратно в Лэнгли, штат Виргиния.

«Ледерер перевозбужден и слишком суетлив, — написал в своем заключении один из специалистов, входящих в постоянно расширяющий штат психоаналитиков Управления. — На него вредно действует атмосфера взвинченности».

Рекомендованную ему спокойную жизнь Ледерер вскоре обрел в статистике, отчего чуть не лишился рассудка.

Зеленый железный шкаф стоял посреди комнаты Пима, точно брошенное орудие, некогда являвшееся гордостью полка. Хромированное покрытие облезло с ручек; от удара тяжелым сапогом или от падения один угол шкафа сломался, и под него была подсунута подпорка, так что от любого прикосновения он начинал трястись и шататься. В отбитых частях появилась, подобно язвам, ржавчина — она распространилась на болты, поползла под краской, и та вздулась мерзкими пузырями. Пим обошел шкаф вокруг со страхом и ненавистью первобытного человека. Шкаф прибыл с Небес. Он должен и вернуться туда. «Надо было мне отправить его вместе с хозяином в печь, чтобы он, как намеревался, показал шкаф своему Творцу». Четыре ящика, плотно набитых наивностью, — Евангелие от святого Рика. «Ты — мой. С тобою кончено. Архив перешел ко мне. Я могу доказать это, ибо ключ от него висит у меня на цепочке».

Пим толкнул шкаф и услышал шлепок внутри. Папки покорно переместились по его команде.

Мне бы следовало описать тебе, Том, ведьм, собравшихся на его пути. Полная луна должна была бы казаться красной, а сова должна бы ухать, как положено сове, производя те неестественные звуки, какие предшествуют подлому убийству. Но Пим глух и слеп ко всему этому. Он — младший лейтенант Магнус Пим, едущий по оккупированной Австрии в собственном поезде в тот самый пограничный городок, где в давние времена, в менее зрелую эпоху существования иного Пима, фиктивный горшок с золотом Е. Вебер якобы ожидал мистера Лапади, который должен был забрать его. Пим — римский завоеватель, направляющийся к месту своего первого назначения. Он прошел обжиг против человеческих слабостей и собственной судьбы, что можно заключить из того, как, насупясь, он с воинским воздержанием поглядывал на обнаженные груди крестьянок из варварских племен, собиравших урожай пшеницы на залитых солнцем полях. Его подготовка прошла столь же легко, как воскресный день в Англии, хотя Пим и не искал легкости. Присущие англичанам качества — хорошие манеры и плохое образование — никогда еще не служили ему лучшей службы. Даже сомнительные политические контакты в Оксфорде обернулись для него благом.

— Если понги спросят, принадлежишь ли ты сейчас или принадлежал ли когда-либо к клану, смотри им прямо в глаза и отвечай «никогда», — советовал ему последний из «архангелов» за лэнчем возле плавательного бассейна в «Лэнсдаун», где они сидели, разглядывая девственные тела обитательниц пригорода, извивавшихся в продезинфицированной воде.

— Понги? — переспросил заинтригованный Пим.

— Солдатня, старина. Из военного ведомства. Чистое дерево отсюда и выше. Фирма устраивает тебе полный допуск. Так что скажи им — пусть знают свой шесток и не суют носа в чужие дела.

— Огромное спасибо, — сказал Пим.

В тот же вечер Пим предстал перед Очень Высокопоставленным Господином из Службы в скромном, ничем не примечательном кабинете неподалеку от последней Рейхсканцелярии Рика. Это не полковник ли Гонт, который первым имел с ним беседу? Нет, этот человек выше, сказали Пиму. Не спрашивай.

— Мы хотим поблагодарить вас, — сказал Высокопоставленный Господин.

— Я с удовольствием этим занимался, — сказал Пим.

— Грязная это работа — общаться с такого рода людьми. Но кто-то должен ее делать.

— О, не так уж это и скверно, сэр.

— Вот что. Мы вписываем ваше имя в наши книги. Обещать вам ничего не могу — у нас нынче есть совет по отбору. Кроме того, вы работаете на тех, что находятся по ту сторону парка, а у нас есть правило: не удить рыбу в чужом пруду. Так или иначе, если вы когда-нибудь решите, что защищать свою родину дома вам больше по душе, чем разыгрывать из себя Мату Хари за границей, — дайте нам знать.