- Погоды нынче стоят... А я так давно Равой не любовался! С Дровяной пристани, доложу тебе, чудный пейзаж открывается взоѓру! Погляжу заодно, как гости наши обустроились, не нужно ли чего.
- Давай, - Ходжаев понимающе усмехнулся. - Меня внизу сердюки, Степка с Кириллом Рваным, одвуконь дожидаются, возьми с собой, а то мало ли...
- И то сказать, - повязывая пыльник и бандану, пожал плечами гетман. - Сегодня всякое может случиться...
Коней еще не подогнали. На изумрудной травке резвились полтора бездельничавших члена гетманской семьи. Алина, хохоча и поѓминутно кувыркаясь под натиском развеселившегося водолаза, трениѓровала с ним 'апорт'. Хозяйско-мужниной любимой тапочкой... От коей гетман ловко увернулся. От пса, который бросился ловить снаѓряд с одновременным оказанием любезности хозяину, - каким-то чудом тоже. А вот прыжок Алины не сумел ни отклонить, ни миновать. И не хотел. Она повисла на плечах у Александра и шепнула:
- Я готова!
- Поздравляю! Медвытрезвителей у нас нет, так что...
- Иди ты, вашество!
- Не посылать легитимных гетманов! - он был искренне рад: депѓрессия прошла и у Алины. - К чему же ты готова, милая? К труду и обороне?
- Ага, сейчас! Нашел трудовика и оборонца! К приятной конной прогулѓке. Погоды, знаете ли, стоят...
Гетман опешил.
- Атаман звонил?
- Мне?! Если честно, то ещё ни разу. Лично мне.
- Наталья, значит... Запорю!
- И совершенно напрасно, - Алина прижалась к нему. - Аль, это... это голубь!
И оба задрожали. Обоих, показалось им, пронзил один и тот же ледяной клинок...
Первой опомнилась Алина. И протянула мужу нечто в плотном замшевом чехле, затейливо расшитом серебряной нитью.
- Алька, ты - прелесть! А я ходил по кабинету, морщил лоб: что-то забыл! что-то не взял!
- Забыл ты это дело, ваш-бродь, дома. Возьми, думаю, пригодится.
- Мне почему-то тоже кажется... Ну, что, по коням?
Минут через пятнадцать кавалькада из пятерых всадников - гетмана, Алины, атаманских гвардейцев-сердюков и рынѓды Алексея - в сопровождении большого пса, невидимых щенка и голубя достигла пристани. Гетман осадил красавца Аквилона, молочно-белого рысистого орловца, на крутояре по-над заливным лужком, который был определён под временное гостевое стойбище.
И обомлел.
И замер.
И застыл на миг. На целый вечный миг, будто величественный Медный Всадник над Адмиралтейской.
И воспарил над миром. Над войной. Над суетой, заботами, утехами, любовью. Над Прошлым, Настоящим, Будущим. Над Да и Нет. Над Хороѓшо и Плохо. Над Добром и Злом.
Над полем боя. Над ристалищем. Над гладиаторской ареной, где в окружении толпы зевак, рыча и матеѓрясь, катился по траве кроваво-грязно-жирный ком из двух сплетённых тел. Над растерявшимся патрульным. Над сонмом перепуганных, голодных, равнодушных, безумных, обречённых, незнакомых глаз, что бешено метались с него, Всадника Апокалипсиса, на... На Неё.
Её! Великую и жалкую. Отталкивающую и манящую. Растоптанную. Гордую. Убогую. Прекрасную. Девчонку-ангела, несчастное дитя и обольстиѓтельную женщину одновременно.
Он понял всё. Понял щенка. Понял жену. Наталью, напророчившую новую любовь. Бывшего лётчика. Понял... что неоправданно медѓлит!
Щенок кивнул, ещё раз хлопнул по плечу души, вильнул пушисѓтым хвостиком и был таков...
Ты возвратишься, друг?!
'Не знаю. Как будет на то воля Хозяина...' - донеслось из Ниоткуда.
И тишина. И бранный вопль. И мерзкий шёпот. И взлетевший голубь...
Вперед, комбат! За ВДВ! Кто, если не мы?!
Гетман, не покидая седла, подал знак телохранителю, и Алексей ударил выше зрительских голов длинной автоматной очередью. Наземь пали все, кроме патрульного, девчонки и борцов-'механизаторов'. Последние, наоборот, вскочили. Гетману показалось даже, что один из них, более крупный, звероватый, рыжий, вякнул: 'Де затвор?' И сразу вспомнился рассказ пилота. Он не боялся ошибиться - два Ивана. Слабак под маской лидера. Смирившееся стадо. И Она. Как там сказал пилот? Алёна...
Конь белый - хотя в действительности серый, белой масти не бывает - в полторы секунды одолел обрыв. Гетман спешился, передал повод бодигарду и, разминая кисти, подошел к борцам. При одинаковом примерно росте каждый из них был десятка на два килограммов его поупитаннее. И много более упитанней, чем самый плотный из гостей. На ряхах ближних самохваловских бояр застыли одинаковые выражения - 'кого моя?! чё надо?! чё хотел, козёл?!'. Сейчас узнаете!
- Женщину, значит, не поделили, гости дорогие? Кому бы с чисѓтой - после бани - первому развлечься?
- Я первый! - брякнул рыжий.
- Ты? - через силу улыбнулся гетман.
- Я! Моя очередь! Он - за мной!
- Как скажешь, мил человек, я тебя за язык не тянул...
Носок литого сапога с противным хрустом врезался ублюдку в гениталии, утвердиться же в партере заезжему борцу не дал могучий восходящий апперкот.
Гетман бросил взгляд на девушку. Беспокоиться там было уже не о чем: в ногах её, оскалив пасть, злобно рычал ньюфаундленд - хозяин и предположить не мог, что Дэнни так умеет, - по бокам застыли с автоматами наперевес крепкие сердюки, сердитые, как и положено, до невозможности. Жена, обняв девчонку, что-то шептала ей на ухо. Из-за плеча Алины на гетмана глядели огромные небесно-васильковые глаза, а по спине супруги рассыпалась фата волнистых золотых волос. И вот этого беззащитного ангела двое нелюдей...
Ну, пи$дец!!!
Второй ублюдок, одурело глядя на застывшего собрата, казаѓлось, впал в прострацию, лишь бормотал корявыми губами: 'Де затѓвор?'. Беседовать с 'затворником' гетман не стал, просто отработанным ударом отправил ему в мясистый волосатый нос крепкий воздушно-десантный кулак, и тот улёгся рядом с первым Ванькой. Серёга, в прошлом КМС по боксу, с достойной лучшего применения регулярностью выгонял Александра на ринг и, обычно называя его 'клячей', 'боровом', 'мешком дерьма', за глаза признавал: он хоть и лентяй, но от природы панчер-нокаутёр. Опытный уличный боец, типичный представитель ростовской босоты, пусть далеко не Льюис и не Холифилд по виду, Александр был щедро наделён стремительной реакцией и бесшабашной отвагой, но главное - на удивление точным и резким, сокрушительной силы боковым ударом с обеих рук.
Промокнув носовым платком чуѓжую кровь на фалангах пальцев, он хмуро оглядел успевшую подняться на ноги толпу. Заезжий люд попятил взоры. Новенькое добротное обмундирование не делало картину хоть сколько-нибудь привлекаѓтельной: язвы, шрамы, струпья, въевшаяся за годы грязь, жалкие истощённые люди, покорные всему и вся взгляды. И злорадные усѓмешки при виде поверженных Иванов. Счастливые обитатели Города Солнца, сказочной Утопии. Утопить вас всех! И первым - 'яблочника' Самохвалова!.. Но гетман через силу улыбнулся.
- Здравствуйте, гости дорогие! С благополучным вас прибытием! Извините, что помешал вашему веселью. Это ведь так захватываюѓще - делить живого человека!
Но силы были на исходе, и он зарычал:
- Совсем охренели, мать вашу?! Одичали в своих долбанных лесах?! Дикие звеѓри так себя не ведут! А вы - люди! Или забыть успели?! Двое выѓродков морят вас голодом, калечат, убивают, унижают, насилуют, а вы - сорок рыл! - языки в жопы позасовывали! В Светлое Завтра шагали, равнодушное быдло?! Я вас, блядей, насквозь вижу - сидеѓли по норам вонючим и дрожали: ох, слава Богу, не меня!.. Кто юрист?
Из толпы выступил плешивый мужичок лет сорока пяти.
- Последняя должность?
- Преподаватель, - пролепетал тот.
- Твоё счастье, что не сотрудник органов, - гетман потёр сбитый кулак. - А то бы я тебя... вообще не понял! Профиль?
