... - Я не шучу, Сережа, это очень ядовитый гриб. Не знаю, что вы с мамой собирали, но это не опёнок, а бледная поганка. Дай-ка мне её! Смотрите, дети, поганка отличается тем, что...

      За пояснениями сгрудившимся у костра ребятам Ирина горестно вздыхала, сглатывая подступивший к горлу ком. Была бы одна, так разѓревелась неминуемо. Над ней посмеивались втихомолку и открыто, колѓлеги недоумевали - каникулы!?! - ворчал супруг: бросай работу и вер-нись в семью! Но Ирина не могла до времени ни бросить, ни вернуться. Ни позабыть. И ни простить себе... Тогда, двенадцать лет назад, она ждала каѓникул с нетерпением, ругалась, правда, в шутку, на детей - когда же отдохну от вас?! А первоклашки улыбались, знали - 'мама' шутит. Шуѓтили все они. Смеялись и мечтали: к бабушке! ура! на дачу! к морю! на рыбалку! 'Хоть высплюсь...' - прошептала Оля, юная гимнастка и художница. Потом они гурьбою разбежались по домам. Потом она глядеѓла вслед, роняя слёзы. Потом мотала километры на кардан, выдумывая повод лишний раз проехать мимо школы. Потом... потом была Чума!

      - Вы плачете, Ирина Владимировна?!

      - Что ты, Настенька?! - встрепенулась учительница. Держать себя в руках! - Видимо, дым в глаза попал. Давайте пересядем чуть подальѓше от костра.

      - Ирина Владимировна, расскажите нам про День Страшного Суда! - рассаживаясь, хором загалдели экскурсанты.

      Оно понятно, каждая слеза ассоциировалась у детей либо со смертью, либо с Чумой. Что, собственно, одно и то же... Их, восьмилеток, счастье, что на свет явились много позже! Да разве это свет?! Вот раньше...! Ох-ох-ох, кому сейчас легко?!

      - Я ведь вам уже сотню раз рассказывала...

      - Пожа-а-алуйста!

      - Что ж, ладно, слушайте в сто первый. Страшный Суд... Мы до сих пор не знаем, то ли Господь разгневался на людей за грехи их, то ли возвратившийся с планеты Марс космический корабль занёс на Землю Бледную Чуму, то ли произошла авария в какой-нибудь лаборатории, то ли возбудители болезни, кем бы они ни были, столетиями жили рядом с нами, готовясь к ужасающей расправе над людьми. Пандемия вспыхнула внезапно и повсюду...

      - Ирина Владимировна, а что такое 'пандемия'?

      - Пандемия, Толя, это болезнь, которая поражает всё население Земли или бо́льшую его часть. Такие случались и много раньше, наприѓмер, пандемии гриппа, чёрной оспы, СПИДа. Пандемии чумы, правда, не такой страшной, как Бледная, сотни лет назад регулярно обрушивались на Европу и Азию, унося жизни миллионов человек. Но такого кошмара не было ещё никогда. Тем самым Утром...

      Ребята попритихли, Ирина уже не сдерживала слёз. Рассказывала. То ли им. То ли себе самой. В который раз. Который уже год...

      - ...Пришла в себя я вечером, в лесу, лежа на куче прелых прошлогодних листьев под армейской плащ-накидкой. Рядом, у костра, кружком сидели несколько человек, израненные, грязные, оборванные. Полный муѓжчина напоил меня водой из фляги, дал лекарство, обработал царапины на теле...

      Экскурсанты заулыбались.

      - Дядя Док!

      - Да, дети, это был Игорь Николаевич Шаталин, наш генеральный врач. Другой мужчина, в стареньком армейском камуфляже, провёл меня к огню, угостил хлебом, напоил горячим чаем, рассказал, что произошло...

      - Дядя гетман Саныч!

      - Правильно, это был Александр Александрович Твердохлеб, наш гетѓман... Через несколько дней нам удалось проникнуть в мой родной Нилгород. Он сгорел почти дотла, однако в одной из воинских частей мы обнаружили не тронутый пожаром склад, запаслись там оружием, одеждой, продуктаѓми, лекарствами, сели в уцелевший автобус и поехали куда глаза гляѓдят. Много разного пришлось повидать в дороге, - Ирина помолчала, - когда-нибудь расскажу, не сейчас. Бензина не было, потому автобус мы очень скоро бросили, зато в одном из чудом сохранившихся сёл обнаруѓжили конезавод с целым табуном прекрасных лошадей. Правда, управляться с ними поначалу умели плохо...

      - Хи-хи!

      - Ничего смешного, Джемал, такие были времена до Чумы, что больѓшинство из нас видели благородных животных, наших верных сегодняшних помощников, лишь на экране телевизора... Невероятно повезло нам и ещё раз: старый человек, местный житель, пожалел скитальцев и показал эти райские места. Какой-то богатей, тогда их называли 'новыми русскими', наверное, хотел построить здесь дачный поселок или дом отдыха, завёз множество стройматериалов, инструментов и машин. Уже через год на берегу Равы-реки вырос Замок, наша первая крепость, потом вокруг неё - станица, расцвели сады, заколосились поля, зараѓботали цеха и хозяйства...

      Рассказчица внезапно вздрогнула и осеклась - где-то вдалеке, будто целая стая изголодавшихся дятлов, забарабанили автоматные очереди. Дятлы ведь довольно равнодушные создания: им лишь бы до еды добраться, а головы от перестука пусть болят у кого угодно. В особенности огнедышащие дятлы, у которых пища - человеческая кровь... За двенадцать лет после Бледной Чумы Ирина достоверно знала цену этим дробным звукам. Губы её задрожали, кончики пальцев онемели, сердце забилось, как сумасшедший якутский шаман на обряде камлания. Дети же отреагировали на стрельбу с неожиданным энтузиазмом.

      - Это наши курсанты, у них маневры!

      - Слышите, слышите, 'Калаш' лупит!

      - Сам ты 'Калаш'! 'Калаш' - старьё! Это 'Никонов'!

      - У наших нету 'Никоновых', это раньше спецназы с ними ходили, в прошлой жизни.

      - А вот и есть, мне брат рассказывал! Их никому не дают, только курсантам на учения, и то редко. Это чтобы нас вооружить, когда мы вырастем...

      Вместе с учениками успокоилась и завуч. Безоговорочная уверенность ребят в том, что не происходит ничего из ряда вон, мало-помалу передалась Куракиной, и четверть часа спустя, когда сквозь лёгкий шелест листьев и журчание ручья вновь прорезался грохот отдалённого боя, она лишь сделала короткую паузу и пожала плечами. И вправду ведь, чего такого удивительного в том, что молодые воины тренируются, пусть даже не в урочный день? Сашке Твердохлебу с Аликом Ходжаевым виднее, когда проводить учения, на то они и полководцы! А её задача - учить и воспитывать детей так, чтобы выросли достойными продолжателями того благого дела, которое начали родители, когда их ещё не было на свете.

      Ирина сама увлеклась рассказом, да и ребята слушали её, разинув рты.

      - ...К нам примкнули сотни людей, таких же бедолаг, - ваши родители. Мы вместе поднимали новую жизнь, честно трудились и храбро защищали нашу маленькую землю. А тогда, холодным осенѓним вечером, мы, тридцать шесть тех, кого принято называть Основатеѓлями, укрылись от дождя и пронизывающего ветра в недостроенном здаѓнии, развели костер и стали думать, как нам жить дальше. Вот почему каждый год в память о Дне Основания мы, вместе с вашими папами и мамами...

      Увы, сегодня детям не дано было дослушать краткий экскурс в историю Новороссии - со стороны станицы донёсся душераздирающий, надрывный, жуткий вой сирены. 'Набат!' - похолодела Куракина. Отвыкла за́ год. Целый год спокойной мирной жизни!.. Неужто - снова?! Снова выстрелы и взрыѓвы. Прощания. Команды. Слёзы. Стоны сквозь улыбки. Лязг оружия. Цепочки уходящих в ночь бойцов... Потом - прощальный залп. И горький третий тост у свежевырытых могил...

      А может быть, и впрямь учения? Как там говорит Сашка Твердохлеб? В условиях обстановки, максимально приближенной к боевой...

      Нет, увы, не тут-то было! Спустя несколько минут раздался дробный топот, но уже копыт, - тропой летел в галоп вооруженный до зубов казачий разъезд... .

'...Раз ест в три горла, значит, возможно, скоро разомлеет и уснёт. Как, вон, дружок его... Жри, сука, жри! И засыпай! Тогда - обоих сразу...' - напряженно думал худощавый, невысокого роста, мрачный лицом мужчина лет тридцати пяти, в обносках, которые лишь в бреду можно было посчитать одеждой, глядя на двоих... как бы их половчее обозвать? Ублюдков! Выродков! Мерзавцев! Нелюдей! Один из них, заросший до плеч чёрной, давным-давно не мытой гривой, спал, уткнувшись мордой в громадный ящик, служивший им столом. Второй, рыжий, звероватый, жирный, аж лоснящийся, с причмокиванием хлебал какое-то мерзкое варево из закопчённого котла. Не поддавшись заклинанию и не прекращая хлюпать пастью, он вперил в гостя мутный поросячий взгляд.