- Приёмные бабушки учили...
- Раз учили, - обнял её Серёга, - значит, верили, что ты, сестрёнка, рано или поздно вырвешься из той грязной жо... э-э, общины. Давай-ка, солнце ясное, за тебя! И кушай, не гляди на Таньку, у неё, типа, пост. Попадёшь к гетману в гости - наголодаешься ещё.
- Это почему же?! - взвилась Алина.
- А я всё у вас пожрал!
- Не слушай его, Алёнушка, - отмахнулась едва не оскорблённая хоѓзяйка. - Наших запасов хватит на два десятка человек, - но, укоризненно взглянув на друга, уточнила, - нормальных человек.
- У них еще и пёс имеется! - не унимался Богачёв.
- Дэн хороший, - улыбнулась Алёна.
Да как улыбнулась! Гетман аж вилку выронил. Правда, удачно. На салфетку. Ту, что прикрывала брюки. А под ними - кое-что ещё...
В зале было непривычно тихо даже для того минимума станичниѓков, что собрались к этому часу. Гетман никогда не препятствовал шумным застольям, жёстко пресекая лишь хулиганские выходки, да таких почти не случалось. Воин и труженик просто обязан отдыхать и расслабляться, иначе будет вмиг добит боевым стрессом и усталостью. А как ему расслабляться, русский человек знает абсолютно точно. Во всяком случае, не восточным миросозерцанием и не западными брожениями из угла в угол. Желаете чего-нибудь выпить, сэр? Не, я поприкалываться к вам пришёл!... Не требовал он и особенного почитания своей персоѓны. Гетман - не высший, не знатный и не лучший, но лишь первый среѓди равных. Сегодняшняя скованность людей объяснялась, вероятно, напряжением минувшей недели, постоянным ожиданием угрозы. Ничего, завтра полноценный выходной, отойдут!
- Музыка куда-то запропала, - меланхолично проговорила Татьяна.
- Музыка, - поправил её Серёга, - не пропадает, она вечна, а сейѓчас лишь готовится. Дорогие дамы, любимый всеми вами Сергей Валентиѓнович приготовил маленький сюрприз!
Он вскочил на крохотную сцену и вывел за руку из-за кулис неѓвысокого плешивого старичка со скрипкой.
- Минуту внимания, дорогие дамы и господа! Имею честь представить вам нашего дорогого гостя, Соломона Израилевича... э-э... как тебя, блин, старый?.. Гершберга, непревзойдённого виртуоза-скрипача, по чистой случайности перехваченного мной на пути из Токио в Милан. Встречайте!
Раздались довольно бурные аплодисменты - новые лица и развлеѓчения всегда вызывали у станичников прилив энтузиазма, в изолироѓванной общине одни и те же морды приедались. Аплодировал и гетман, иронично улыбаясь при мысли, что именно слабает сейчас рогачёвский виртуоз смычка. 'Владимирский централ', не иначе. При лучшем раскладе.
- Зажигай, Израилич! - Серёга хлопнул старика по плечу. - Чтоб, слышь, вся душа развернулась, а потом... опять свернулась.
Ох, лучше бы он промолчал! Потому что старик прикрыл глаза. И заплакал. И возложил смычок на струны. И замер зал. И гетман, который относился к скрипке, может быть, чуть лучше, чем к тамтаму, сам не заметил, как вскочил из-за стола, а после, опускаясь в мягкое полукресло, едва ни сел на пол. Водопад человеческих страстей - боли и радости, гнева и ласки, любви и ненависти, счастья и отчаяния - истекал с божественных струн мастера. Величественная мелодия набатом гремела под сводами зала, рвала сердца людей, тисками сжимала души.
- Серый, где ты его откопал? - шёпотом спросил гетман, когда маэстро оборвал игру на самой высокой ноте.
- В нижнереченском кабаке, братан. Развлекал пьяных деревенских хамов.
- Чтоб из Новороссии шагу не сделал! Под твою личную ответственность.
Скрипач рыдал. В зале повисла гробовая тишина. Стряхнув оцепеѓнение, гетман приблизился к эстраде.
- Что это было, отец?
- Это Гимн Любви и Скорби, - вытирая глаза, ответил мастер. - Я сам написал его двенадцать лет назад, когда вся моя семья... мои люѓбимые!..
- Спасибо, мастер! - он поднялся на сцену и обнял старика. - Вы создали нетленный памятник своим любимым, и он переживёт всех нас, обещаю вам это как гетман Новороссии! Только прошу вас, передохните и сыграйте что-нибудь более лёгкое, иначе у нас разорвутся сердца.
- Что вы, господин гетман?! Мне не нужен отдых! Я буду играть, - он чуть заметно улыбнулся. - Садитесь там и слушайте сюда!
И зал грохнул аплодисментами, да такими, каких, вероятно, не срывал ни один скрипач, от Паганини до Ванессы Мэй...
Друзья под впечатлением от Гимна помянули павших, а после, уже к горячему, Серёга разлил по четвёртой. Гетман встал.
- Когда-то в армии, дорогие мои, люди поднимали четвёртый тост за то, чтобы каждого из них как можно дольше не пришлось поминать предыдущим. Мы во второй жизни пошли дальше и поднимаем эту рюмку за то, чтобы сама Жизнь не прекращалась и выбралась наконец из пучины мрака, в которую ввергла её Бледная Чума. Чем можем, мы поѓмогаем Жизни, пытаемся вновь утвердить на нашей крохотной беззащитѓной планете законы Морали и Добра, ибо Зло порой бывает хуже Смерти самой. Я рад и горд из-за того, что сегодня с нами Алёна, которая после стольких тяжёлых лет наконец может ощутить силу добра и радость относительного благополучия...
По щеке девушки прокатилась слеза, и Александр бережно смахнул её кончиком пальца. Судя по тёплой улыбке Алины, жест вышел невероятно трогательным.
- За Жизнь, Добро и Краѓсоту, друзья мои! За три великие силы, которые за нашим столом олиѓцетворяете вы, дорогие наши прекрасные дамы! За вас!
Серёга тоже встал с торжественным выражением лица, но вдруг расхохотался. Прекрасные дамы, как и тамада, в недоумении воззрились на него.
- Хы! Гы! Ох! Простите, девчонки, за вас! Просто анекдот к слову припомнил.
- Анекдот! Анекдот! - требовательно закричали Алина и Татьяна, а разом с ними и повеселевшая Алёнка.
Серёга закусил 'Новоросскую' жюльеном, скривился и подозвал официантку.
- Анжела, свет очей моих, ты меня любишь?
Девушка с притворной гримасой испуга на лице отскочила от Татьѓяны, опустила ресницы, прижала к груди папку с меню и томно произнесла:
- Только тебя, свет очей моих!
- Тогда порежь мне, будь ласка, доброго огурца из бочки! Эти ваши понты - для интеллигентов недорезанных.
Татьяна обернулась к официантке.
- Да, Анжела, он такой.
- Я такой! - гордо выпятил грудь Серёга. - Сделай, заяц, я тебя умоляю! Теперь слушайте, дяденьки и тётеньки, анекдот. Ваш покорный слуга узнал его в далёкой прошлой жизни, когда оканчивал первый класс начальной школы разбойников-вымогателей...
Глаза Алёнки округлились, и Алина чуть заметно подмигнула ей.
- Так вот, прошли в одном уездном городе Б... нет, Г... точно, Г!.. похороны братков. Кри-минальное сообщество собралось в кабаке на поминки. Всё чин по чину, рядовые пацаны в спортивных костюмах, бригадиры - при чёрных пиджаках ...
- Поверх спортивных костюмов! - прыснула в ладошку Алина.
- И так бывало, - согласился Богачёв. - Самые уважаемые - с женами и боевыми подругами. Встаёт авторитет и произносит речь: 'Сегодѓня у нас, уважаемые, скорбный день. Мы проводили в последний путь Пецу Дрына, Сёму Горбатого и Моню Гнуса. Правильные пацаны были, понятий строго придерживались, далеко пойти могли, но палёная водка беспредельщиков оборвала их молодые жизни. Да будет им земля пухом! - братки разобрали бокалы, поднялись. - Ну, и чтобы два раза не вставать, за миѓлых дам!'. Такая грустная история, - закончил рассказчик.
Милые дамы посмеялись, Алина поглядела на Сергея с деланным укором.
- Да, любимый всеми нами Сергей Валентинович! Что у вас, что у кореша вашего, который гетман Новоросской казачьей республики, анекдоты жизнеутверждающие - сил нет!
- А поконкретнее? - прищурился 'кореш'.
