Природа брала своё, истерзанный Чумой мир постепенно оживал. Не только и даже не столько Алина, но многие станичницы с каждым годом обзаводились всё более изысканными нарядами и украшениями, хоѓтя стоили они сегодня не в пример дороже прежних, так как сохранились на пепелище цивилизации в довольно ограниченном количестве. Что ж, доходы общинников не исключали и разнообразных излишеств. К тому же в мире, где мира не было, да и не ожидалось в скором времени, существовало такое понятие, как трофеи...
Итак, жена, - подумал Александр, - на уровне. Поглядим, как будет с... С кем? Пока что - с личной гостьей. Поѓка...
Пока...
До другого свиданья!
Пока возвратимся...
Пока!
И еще раз - пока!
И, пока не расстались, простимся!
Андреец транспорт прислал. В единственном числе. Серёга обеѓщал набить ему лишь половину морды... Потом, воскликнув: 'Совсем заѓбыл!', бросился обратно в дом. Возвратился он с тремя тёмно-бардоѓвыми розами на длинных ножках без шипов. Тремя! Наскольѓко помнил Александр, ни с ним, ни с Алиной речи о третьей участнице 'выхода в свет' сегодня не было. Сговорились!
В машине Алина склонилась к мужу и прошептала на ухо:
- Сан Саныч, не возражаете, если к нам присоединится ещё один человек?
Он лишь криво усмехнулся и скомандовал водителю ехать к поликлинике. Заметив при этом, что удивилась лишь Татьяна, а муж её, как говорится, даже ухом не моргнул. Точно сговорились, авантюѓристы хреновы!.. Если до этого момента он слегка жалел Серёгу по поводу присутствия Татьяны, то сейчас даже позлорадствовал - так ему и надо! К тому же Александру нисколько не улыбалось вдвоём с Алёнкой поѓпасть под перекрёстный огонь коварной интриганки и записного блюсѓтителя его же, гетмана, нравственности. Идёт война, а в ней нет лишних, только резервы. Шашки вон! Руби в песи! Круши в хузары! То бишь вырезай врага под корень...
- Какой вы догадливый, царь-батюшка, аж противно, - шепнула Алина и слегка укусила его за мочку уха.
- То ли еще будет! - самодовольно ответил гетман.
И уже не слышал ответа жены:
- Что-то будет, это уж точно...
Однако настроение мало-помалу пришло в норму, самокопания и злость покинули театр военных действий, а в холле поликлиники эскадронный горнист и вовсе протрубил победу. Победу Алины. Над ним. Над юной гостьей. Над саѓмой собой. Во имя всех троих. Ибо, любуясь природным очарованием окаменевшей при виде их златовласой красавицы, её огромными васильковыми глазами, чуть вздёрнутым носиком, подрагивающими алыми губами, безукоризненным макияжем на лице, скромным на первый взгляд, но исѓключительно изящным и безумно дорогим бардовым платьем, гетман понял всё. Понял, что в большей степени понимает это разумом, нежели чувствует душой. Понял истинный замысел мероприятия Алины. Понял, как именно жена относится к Алёне, к их с Александром семье, ко всем троим. Понял, как сложатся их отношения в дальнейшем. Понял, что вообще произошло несколько дней назад, что произойдёт сегодня, завтра и буѓдет происходить всегда. Короче, понял всё. Потому что был гетманом. Возможно, единственным в этот момент на Земле. Для них, Алины и Алёны, - точно единственным! А для себя - тем более...
Серёга от двери разлетелся к юной леди, изящно приложился к ручке - Пажеский корпус, блин, окончил! - вручил розу. По очереди обнялись с нею Алина и Татьяна. А гетман, улыбаясь, наблюдал, как менялось раз от раза выражение лица девчонки: лёгкая оторопь... раѓдость, облегчение, искренняя благодарность... пренебрежительное сниѓсхождение с явственным оттенком превосходства. Природа или школа Альки? О, женщины... как же там дальше? Короче, хрен вас разберёшь!
Когда сам Александр приближался к девушке, то даже на расстоянии почувствовал, как напряглось всё её хрупкое существо, затрепетали нежные губы, задрожала протянутая для поцелуя рука, а небесно-голубые глаза, казалось, либо выплеснут на него всю душу прелестной феи, либо втянут без остатка в таинственный бездонный омут. И сразу вспомнился тот самый День, день первый... Она. Одна среди толпы. Споѓкойная и необузданная. Грозная и беззащитная. Окаменевшая страсть. Наивный старец. Дряхлый несмышлёныш. Сама Любовь!.. Которая осталась. Испарился лишь дурман.
- Здравствуй, Алёнушка! Ты прекрасно выглядишь, - мягко проговоѓрил он.
- Здравствуйте, бат... а-а... Алексан Саныч! Спасибо вам! - насилу выдавила из себя красавица.
- Прости, что долго не навещали тебя, были в отъезде.
- Что вы, что вы?! Я знаю, Алина Анатольевна говорила.
- А сегодня решили немного развлечься. Составишь нам компанию?
- С радостью, если, конечно, не причиню вам лишних хлопот.
Девчонка понемногу успокаивалась, по крайней мере, говорила уже плавно и легко. Почти... Гетман нахмурился.
- Да, хлопот у нас хватает...
Однако тут же рассмеялся.
- До ресторана далеко, а кушать хочется - спасу нет! Ты голодна?
- Немножко, - робко улыбнулась Алёнка.
- Так чего же мы ждём?! Вперёд, други игрищ и забав!
Он подхватил девушку под руку и повлёк на выход, мельком заметив, как торжествующе улыбается Алина. Естественно, ведь она явно ожидала именно такого, дружелюбно-покровительственного к той отношения. Змея! Змеюшка...
Заметил гетман и ещё одно: лицо в окне второго этажа больницы. Мужѓское. Измождённое. С тоской глядящее на развесёлую компанию. Особенно на его спутницу... Увы, дружище авиатор, се ля ви!
Александра Коробицына, возглавлявшая гастрономию Новороссии, встречала высоких гостей в просторном холле ресторана 'Дионис'. Симпатичная стройная шатенка средних лет, жена пристава была всеобѓщей любимицей, весёлой компанейской женщиной и добрейшим на свете существом. Однако самым большим её достоинством Александр считал душевность - за бесшабашной хохотушкой Санькой скрывалась тактичѓная, проникновенная, глубоко чувствующая, искренне сопереживающая Борисовна, которой можно было в любой ситуации поплакаться в жилетѓку, с полным основанием рассчитывая на поддержку, понимание и, что немаловажно, конфиденциальность. Видимо, именно в ипостаси Борисовны она была естественной, ибо гетман отчётливо помнил, как долѓго, наверное, много дольше всех прочих Основателей, выходила она из депрессии после страшных событий Того Самого Дня...
- Здравствуй, мать-кормилица! - он обнял Саньку. - Пречистая дева наша еси, как сказал бы Первый Анахорет.
- Не к ночи будет помянут! - смеясь, воскликнула она и перекрестиѓлась.
У глубоко религиозной Алёны расширились глаза.
- Не отзывайся, дочь моя, пренебрежительно о слугах и наместниках Господних, которые лично к тебе испытывают самые нежные чувства...
- Только мужа твоего боятся, аки льва рыкающего, - встрял Серёга.
А гетман продолжал:
- ...и самое искреннее расположение. Вон, и девушку мне в краску вогнала. Кстати, Саня, познакомься, это Алёна, наша с Алиной госѓтья.
- Очень приятно, - проворковала Борисовна и благосклонно оглядеѓла Алёнку. - Только девушка, я полагаю, истинной веры придерживается?
Девчонка торопливо закивала. Похоже, Алина была права, - вопросы религии и культов она воспринимала чересчур серьёзно. Потому тут же поѓспешила на 'помощь':
- Самой-самой истинной: в Бога-Отца Перуна, Сына его Ахурамазду и Святого Духа Рабиновича.
Тут Санька нахмурилась, вовсе заставив девушку трепетать.
- Ясно... Скажи мне, дева юная, не таясь: водку полными стаканами пьёшь?
Та быстро-быстро замотала головой.
- А песни матерные знаешь?
