— Как на запад? — переспросил политкомиссар. — А принятое решение?

— Нет другого выхода, Михаил, — вздохнул Дядка. — Сейчас важнее всего спасти отряд.

Положение действительно было угрожающим. В долине скапливались крупные силы противника. Из села Голица двигался четвертый шуменский батальон жандармерии, из села Бырдарево — части восьмого пехотного полка, а из села Паницово — роты третьего бургасского батальона жандармерии. Путь к прибрежным районам был отрезан. Пока не поздно, необходимо было пересечь реку и по Бойкову оврагу как можно скорее отойти к западу от села Козичино. Оттуда предстояло двигаться еще дальше на запад — к районам, лишь недавно покинутым отрядом «Народный кулак».

— Будем отходить на запад, — принял окончательное решение Лысков и дал указания об организации охраны партизанской колонны на марше — защиту флангов должны были обеспечить первый и третий взводы, в арьергарде оставалась группа партизан во главе с Панди Неделчевым.

Оторваться от противника без боя партизанам не удалось — слишком много времени было потеряно на поиски водоносов и Ивана Петкова. Уже рано утром первые вражеские цепи настигли партизанскую колонну. Схватка продолжалась почти до захода солнца. Каратели стремились замкнуть кольцо окружения, чтобы не допустить прорыва отряда в горы. Несмотря на численный перевес, враг вначале не решался перейти в решительную атаку, а лишь обстреливал издали партизанскую колонну. Меткие выстрелы партизан из боевого охранения заставили карателей залечь. Однако по мере подхода новых сил вражеский огонь становился все более массированным и ожесточенным.

— С самого утра Лысков не выпускал из рук пулемет, — вспоминал Наню. — Он появлялся в самых опасных местах. Я в тот день еле успевал подносить ему патроны.

— На левом фланге в группе Лыскова, — дополнил Узунов, — вели бой Дойчев, Трайко, Тантын и Лозан. На правом фланге сражались Семето, Максим Илиев с пулеметом, Сидер, Странджа и еще несколько человек, но кто точно, не помню.

— На протяжении всего боя, — продолжил Наню, — Лысков был в боевых порядках партизан. Стоя во весь рост, даже не пытаясь укрыться, он выпускал по врагу несколько разящих очередей из ручного пулемета и быстро менял позицию. Пули свистели вокруг него, но ни одна его не задела. Он был словно заговоренный в том бою.

— Лысков отлично руководил боем, — поделился воспоминаниями Ванчика. — Он командовал, кому где залечь, куда направить пулеметный и ружейный огонь.

— В том бою проявились его лучшие командирские качества, — дополнил Таню. — Он был истинным боевым командиром и умело руководил действиями партизан. Человеком же, который вдохновлял бойцов, вселял в них веру в победу, был Михаил Дойчев, политкомиссар. Бели бы не он, могло случиться самое страшное — те, кто сохранили силы, ушли бы вперед, в то время как наиболее истощенные и ослабшие, а их было большинство, отстали бы и неминуемо погибли.

— Михаил действительно успевал повсюду, — сказала Марга. — Он помогал, ободрял, для каждого находил дружеское слово. Никто не видел его мрачным или растерянным. Когда преодолевали гребень склона, меня оставили последние силы. Помню, упала, а встать не могу. Смотрю: возле меня Михаил. Ничего мне не сказал, лишь поспешил к двум стоявшим под деревом напуганным пастушатам, взял у них бутылку с молоком и протянул ее мне. Пришла я немного в себя, встала и пошла, а политкомиссар бросился помогать тем, кто шел сзади.

— Как только у него самого хватало сил! — воскликнул Ванчика. — Только что стоял рядом, а через минуту, смотришь, он уже на другой стороне оврага, в другой группе.

— Когда меня спрашивают, каким человеком должен быть политкомиссар партизанского отряда, — сказал Минко, — я не задумываясь отвечаю — таким, как Михаил Дойчев. При этом имею в виду не только бой у Симовой кошары, но и всю его деятельность сначала в отряде «Народный кулак», а затем в отряде «Васил Левский». Должен, однако, заметить, что совершенно не правы те, кто утверждают, будто в том бою именно Михаил Дойчев командовал отрядом. Боем руководил, и очень умело, Николай Лысков. Именно сочетание грамотного боевого командира и опытного политического работника спасло нас всех в тот день…

Отряд медленно и упорно пробивал себе путь на запад. Боевое охранение, умело используя указания командира, точным огнем не позволяло противнику замкнуть кольцо окружения. В какой-то момент нескольким жандармам удалось выйти наперерез партизанской колонне и занять выгодную позицию. Тут же к ним устремился неутомимый Страхил с группой партизан — необходимо было отбросить врага, прежде чем на открытый, легко простреливаемый гребень выйдут основные силы отряда.

— Да ты, никак, ранен! — крикнула Страхилу одна из санитарок.

Тот лишь на миг остановился, вытер кровь с лица и усмехнулся в ответ:

— Пустяки, ничего серьезного. Да и некогда сейчас, раны будем после боя считать.

Максим Илиев принял пулемет из рук Камбича, павшего в бою у Дюлино. С ним прошел он свой партизанский путь до западных районов и обратно, до местности Могилы. Но в этом бою его настигла вражеская пуля. Кто-то из товарищей подхватил пулемет и принялся поливать свинцом наступающих цепью жандармов.

— Запомни, Радка, я из Варны, — прошептал тяжело раненный Максим Илиев склонившейся над ним партизанке. — Когда придет свобода, расскажи обо всем моему деду… Найдешь его у большой церкви, он каждое воскресенье стоит возле нее…. Борода у него по пояс, а одет он обычно в красную казацкую рубаху… Ты легко его узнаешь…

Наконец первые группы партизан преодолели опасный склон. К этому времени кроме Максима Илиева были ранены Райна и Панди. На помощь им устремились Сидер, Странджа и еще несколько партизан. Они вынесли из-под огня Райну и Панди, однако помочь Максиму Илиеву им не удалось — мужественный партизан до последнего патрона отстреливался от наседавших врагов, а последнюю пулю выпустил в себя, чтобы не попасть в лапы жандармов…

Гребень горы в местности Могилы отряд преодолевал, разбившись на группы. Партизаны по-прежнему стремились пробиться к соседнему поросшему лесом склону. Правую группу вел политкомиссар Михаил Дойчев. Здесь же были и двое раненых — Райна и Панди. Попытки жандармов не допустить прорыва повстанцев к лесу оказались безрезультатными. Но когда лишь считанные шаги отделяли партизан от зарослей на берегу Тахталийской реки, упал, сраженный пулей, Атанас Павловский — Дядка. Последними словами Атанаса, обращенными к склонившимся над ним товарищам, были: «На запад!» А когда группа политкомиссара уже вступила под спасительные кроны деревьев, был убит еще один партизан — Трайко Траев.

Командир отряда Николай Лысков дождался, пока последний партизан покинул Бойков дол. Огонь его пулемета дал возможность бойцам благополучно преодолеть гребень горы — самое опасное и рискованное место.

Когда группа командира начала спускаться вниз по склону, к ней стали присоединяться и пробиравшиеся в одиночку партизаны. Группа становилась все более внушительной, однако по мере движения она отклонялась все южнее от группы политкомиссара. Связь между двумя основными группами была утрачена. Вместо намеченных западных путь группы Лыскова пролегал по восточным склонам каменистой Рогачевой горы. Все реже позади раздавались выстрелы. Лысков уже знал о гибели Максима Илиева и ранении Райны и Панди. Но ни он, ни шагавшие рядом с ним бойцы и не подозревали, что еще двое их боевых друзей пали смертью храбрых на западном склоне горы.

Преодолев гребень Рогачевой горы, группа Лыскова повернула на запад и наконец соединилась с группой Дойчева. Проверка показала, что трое партизан убито, двое ранено, а еще пятеро отсутствуют, и, что с ними произошло, неизвестно.

После короткого отдыха отряд вновь двинулся в западном направлении. Миновав село Козичино, партизаны углубились в лес. Силы людей были на исходе. В течение трех последних дней, наполненных тяжелыми переходами и схватками с врагом, партизаны не имели даже куска хлеба. Следующее столкновение с противником физически истощенных бойцов могло оказаться гибельным для отряда. Это было ясно и Николаю Лыскову, и Михаилу Дойчеву, и всем остальным. Неожиданно лес кончился, и отряд вышел на обширную поляну. Впереди, метрах в ста, все увидели роту солдат. Многие партизаны инстинктивно передернули затворы винтовок. Лысков рукой дал знак: не стрелять! Его глаза были устремлены на стоявшего перед строем солдат поручика. Друг против друга застыли партизанский командир Николай Лысков и офицер действующей армии его величества. Солдаты были вооружены автоматами и пулеметами, партизаны еле держались на ногах от усталости. Исход боя нетрудно было предугадать, тем более что по пятам за отрядом гнались два батальона жандармерии. Неожиданно для всех поручик повернулся к солдатам и отдал команду: «Рота, кругом! Разойдись! Раздать ужин!» Отряд прошел в непосредственной близости от солдат и продолжил свой путь на запад.