В декабре 1943 года полиции удалось нанести тяжелый удар по Карнобатской околийской партийной организации. Вся околия была наводнена войсками и полицией. В кольце блокады оказались город Карнобат, села Сан-Стефано, Житосвят, Крушево, Добриново, Деветак, Гроздей, Черница, Зимен, Лозарево, Невестино, Кликач, Соколово, Глумче, Подвис, Черково, Железник, Крумово-Гродиште и Нейчево. Начались повальные обыски. Было арестовано свыше двухсот человек, заподозренных в принадлежности к подполью. С 13 декабря 1943 года по 2 января 1944 года погибло пятнадцать народных борцов…
11 декабря 1943 года полиция блокировала село Сан-Стефано. В плотное кольцо оцепления был взят двор ятака Георгия Табарнова, где в это время прятались на сеновале партизаны Боню Бонев и Панайот Илиев. Операцией руководил поручик Стефанов, рядом с ним находился и вездесущий Чушкин. Это был отчаянный бой двух партизан против нескольких десятков до зубов вооруженных полицейских. Надежды вырваться из кольца не было — силы были слишком неравными. От разрывов гранат сеновал вскоре вспыхнул. Однако партизаны предпочли героическую смерть плену и два последних патрона приберегли для себя. Наконец из объятого пламенем строения раздались два выстрела — два последних выстрела в том бою. В тот же день начальник карнобатской околийской полиции доложил своему руководству: «При расчистке остатков сеновала обнаружены обгоревшие трупы нелегальных».
В последующие дни начальник околийской полиции отправил новые донесения. 13 декабря 1943 года в селе Крушево «были окружены, — пишет он, — и убиты следующие нелегальные: Ганчо Хардалов — Благой и Петр Пенчев — Любо из Карнобата, Стефана Чамурова — Елена из Сливена, а также их ятак Христо Атанасов. 15 декабря в селе Зимен были убиты нелегальные Стоян Бунев — Странджа из Варны, Слав Бонев — Сава и их ятак Тодор Нейков».
Господин начальник околийской полиции «забыл» сообщить своим шефам, что во время следствия его палачами были замучены народные борцы Диню Динев, Васил Михалев и Господин Нанев, а трое других — Гроздю Георгиев, Михаил Иванов и Огня Танев — были расстреляны без суда и следствия.
Повстанческое движение в Карнобатской околии понесло тяжелые утраты. Погибли секретарь районного комитета партии и политкомиссар первой карнобатской четы Ганчо Хардалов, командир этой четы Слав Бонев, командир второй карнобатской четы Петр Пенчев и ее политкомиссар Стоян Добрев. Решение штаба зоны о создании Карнобатского партизанского отряда осталось неосуществленным.
Но ничто уже не могло загасить огонь антифашистского сопротивления. С каждым днем борьба становилась все более ожесточенной. Штаб Шестой повстанческой оперативной зоны, ее командир Дмитр Димов разрабатывали новые планы. В начале 1944 года было принято решение о создании Бургасского районного боевого штаба при окружном комитете партии.
Его командиром стал Асен Йорданов, заместителем командира — Тодор Георгиев, политкомиссаром — Динчо Ковачев, начальником штаба — Радко Миланов.
Коммунисты района считали, что в таком богатом революционными традициями районе, где Сентябрьское восстание 1923 года имело особо широкий размах и где после его поражения еще долго сражался отряд Тодора Грудева, мало иметь одну чету. Чтобы на месте ознакомиться с обстановкой, в район прибыл представитель Центрального Комитета партии при штабе Шестой повстанческой оперативной зоны Титко Черноколев. Было принято решение о формировании отряда, который бы базировался в горном массиве Стара-Планина.
В начале 1944 года созрели условия и для создания еще двух новых отрядов на базе Камчийской партизанской четы, которой командовал Михаил Дойчев. Партизаны четы составили костяк отряда «Васил Левский», переместившегося затем в Варненскую зону, и отряда «Народный кулак», который действовал в Шестой повстанческой оперативной зоне.
Бургасские партизаны и коммунисты Каблешковского партийного района вели тщательную подготовку, делали все возможное для расширения партизанской борьбы: уточнялись кандидатуры тех, кому предстояло стать партизанами, расширялась сеть ятаков, подготавливались убежища и тайники. Наиболее остро и безотлагательно стоял вопрос об оружии. Командование отряда планировало дерзкую операцию — решено было добыть оружие из арсеналов фашистской армии. Помочь в этом должны были моряки — коммунисты и ремсисты из трех постов береговой охраны. Связь с ними была установлена предварительно, уточнялись лишь детали операции.
4 апреля 1944 года на мельнице, неподалеку от села Обзор, принадлежащей старому партизанскому ятаку Тодору Панчеву, состоялся первый сбор отряда. Его командиром стал Николай Лысков, бывший учитель, за прогрессивные убеждения лишенный фашистскими властями права преподавания в школе. Политкомиссаром был выбран Михаил Дойчев — профессиональный ремсистский и партийный функционер. На нелегальное положение он перешел еще в мае 1942 года, затем был схвачен полицией и брошен в тюрьму. Совершив побег в октябре 1943 года, он снова активно включился в борьбу. Начальником штаба отряда был назначен Васил Дойчев — коммунист, в течение целого ряда лет исполнявший ответственные, сопряженные с большим риском задания партии и сумевший тем не менее не попасть в поле зрения полицейских ищеек.
Отряд был сформирован. Более ста пятидесяти человек выразили желание стать на путь вооруженной борьбы. Эти люди были полны энтузиазма и отваги, но они не имели оружия. Партия и Отечественный фронт могли выставить еще сотни смелых бойцов, но вооружить их было нечем. Однако и ждать было нельзя. Новый этап борьбы требовал немедленных действий, необходимо было наращивать удары по рушившемуся фашистскому режиму. Решено было поставить вопрос об оружии во главу угла деятельности каждой нелегальной организации. Согласно директиве партизанского штаба коммунисты и ремсисты должны были сделать все возможное, чтобы добыть оружие.
…Эта ночь застала Дойчо Ганева в Бургасе. У него была назначена встреча с унтер-офицером санитарной службы из отряда береговой охраны Иваном Леоновым — тот должен был передать винтовку и патроны. Ради такого подарка стоило рисковать. Стараясь никому не попасться на глаза, Дойчо благополучно добрался до места встречи и, затаившись, принялся ждать. Но как только к нему подошел Леонов, на них набросились жандармы во главе с Чушкиным. Арестованным связали руки и отправили к командиру отряда береговой охраны капитану Чуневу.
Помню, когда позднее я и сам попал в жандармский застенок, меня поразило, что одного из арестованных держали не в камере, как всех остальных, а прямо в коридоре. Он постоянно был в ручных кандалах. Целыми днями ему приходилось стоять босиком на холодном цементном полу. И спал он здесь же, на голом полу. Все знали, что арестованный осужден на смерть, но почему-то его не торопились переводить в городскую тюрьму, а продолжали держать в жандармерии. Возможно, капитану Русеву не хотелось расставаться с тем, чей арест явился первым успехом батальона и принес ему первую правительственную награду.
Тогда мы еще не знали всю правду. Только с победой революции она стала нам известна.
…Леонов долго думал, как выполнить поручение и остаться вне подозрений. Какой может быть доступ у санитара, пусть даже унтер-офицера, к оружию? В конце концов он решил довериться унтер-офицеру Владимирову, которого считал прогрессивно настроенным человеком. Ведь и раньше они находили общий язык, когда обсуждали успехи Красной Армии или прикидывали, скоро ли она вступит в Болгарию. Владимиров с готовностью согласился помочь, но по окончании разговора поспешил к капитану Чуневу и рассказал ему обо всем. Капитан тут же связался с жандармерией. Русев ухватился за этот случай как за хорошую возможность для только что созданной жандармерии проявить себя, доказать свое право на существование. «Вот видите, войска обращаются за помощью к нам, а не к полиции, значит, в нас видят представителей государственной власти, — заявил он своим помощникам на срочно созванном совещании. — Но это доверие необходимо оправдать». Тут же были продуманы все детали операции. Руководить задержанием Леонова должен был Косю Владев. На всякий случай группа жандармов, переодетых в солдат, во главе с поручиком Стефановым незаметно окружила место предстоящей встречи. По сценарию Владимиров должен был передать Леонову негодную винтовку.
