В то же время, стоило ему оказаться рядом, она, как ни странно, чувствовала, что ему осталось недолго жить. Наверное, он тоже был влюблен в смерть. Так или иначе, но это ощущение делало его «приемлемым» для Принцессы.

Несмотря на крошечный рост, принцесса была отличной наездницей. На ранчо ей дали ладную гнедую кобылу, великолепного окраса, с сильной широкой грудью и хорошо прогнутой спиной, что говорило о ее резвости. Звали лошадь Пижмой. Единственным ее недостатком было то, что свойственно всем кобылам: она могла в любую минуту заартачиться.

Каждый день Принцесса в сопровождении мисс Камминс и Ромеро отправлялась на конную прогулку в горы. А однажды они уехали на несколько дней, прихватив с собой двух приятелей.

— По-моему, лучше, — сказала Принцесса, обращаясь к Ромеро, — когда мы втроем.

В ответ он улыбнулся ей своей мимолетной светлой улыбкой.

Как ни странно, ни один белый мужчина не умел быть таким внимательным, не умел помочь — на расстоянии и без слов — если у нее не клевала рыба или она уставала от верховой езды, или Пижма вдруг чего-то пугалась. Ромеро же, словно из глубин своего сердца, посылал ей темный луч помощи и поддержки. Ни с чем подобным Принцессе прежде не приходилось сталкиваться, и ее это очень волновало.

А еще была улыбка, от которой морщилось его лицо и обнажались крепкие белые зубы. Лицо становилось похожим на карикатурные маски варваров. В то же время на нем появлялось страстность, отражение темного порыва души, и она вновь чувствовала себя настоящей Принцессой.

А еще была яркая, скрытая от других искра в глазах, которую она видела, и она знала, что он знал об этом. Они с деликатной осторожностью, без слов, признали друг друга. И Ромеро был не менее деликатен, чем Принцесса.

Однако в его присутствии idée fixe насчет «замужества» у нее не появлялась. По какой-то причине в ее странном сознании не укладывалась мысль выйти замуж за Ромеро. И эта причина не была ясна ей самой. Ведь по сути он был джентльменом, а у нее хватило бы денег для них обоих. Реального препятствия не существовало. К тому же, ее не интересовало мнение окружающих.

После того, как Принцесса «признала» Ромеро, их «демоны» как будто получили право заключить брак, и, возможно, даже его заключили. Однако сами мисс Уркхарт и сеньор Доминго Ромеро по какой-то причине не воссоединялись. Тем не менее, между ними существовала очевидная, хоть и необычная близость, взаимное признание. Правда, Принцесса не понимала, как это может привести ее к замужеству. Скорее она могла бы выйти замуж за одного из симпатичных студентов из Гарварда или Йеля.

Время шло, но Принцессу это не заботило. Наступил конец сентября, на склонах гор пожелтели осины, а дубы стали красными. Лишь тополя в долинах и каньонах оставались зелеными.

— Когда вы уезжаете? — спросил Ромеро, пристально глядя на Принцессу потухшим черным взглядом.

— В конце октября, — ответила Принцесса. — В начале ноября я обещала быть в Санта-Барбаре.

Ромеро опустил веки, чтобы она не увидела блеснувшую в его глазах искру. Но она заметила, что он сердито надул губы, и без того слишком пухлые.

Много раз, беседуя с ним, Принцесса сетовала, что не видно диких зверей, кроме бурундуков и белок, да разве еще скунсов и дикобразов. Ни оленя, ни медведя, ни пумы.

— В этих горах не водятся большие звери? — однажды разочарованно спросила она.

— Водятся, — ответил Ромеро. — Олени — я сам видел следы. И следы медведя тоже.

— Почему же не видно их самих?

Принцесса, как ребенок, не скрывала своего огорчения.

— Их трудно увидеть. Они не позволяют подойти близко. Надо притаиться в том месте, куда они приходят. Или долго идти по следам.

— Не могу же я уехать, не увидев медведя или оленя…

На лице Ромеро неожиданно появилась снисходительная усмешка.

— Чего же вы хотите? Для этого надо подняться в горы и ждать где-нибудь, пока они не покажутся.

— Хочу подняться в горы, — заявила она, смело глядя на него в неожиданном порыве наивного безрассудства.

Тотчас лицо его стало хмурым и очень деловитым.

— Что ж, — проговорил он, позволяя себе едва заметную иронию. — Надо подыскать для вас дом. Теперь очень холодно ночью. А вам придется всю ночь провести там.

— Разве там, наверху, нет домов?

— Есть одна хижина, которую когда-то построил золотоискатель. Если поехать туда и пробыть там всю ночь, может быть, кого-нибудь и удастся увидеть. Может быть. Не знаю. Не исключено, что никто не придет.

— Но какой-то шанс есть?

— Какой-то есть. В прошлый раз, когда я был там, то видел трех оленей, пришедших на водопой, и убил трех енотов. А на этот раз кто их знает?

— Там есть река?

— Нет, есть небольшое круглое озерцо в окружении елей. Снег тает, вот вода и собирается.

— Это далеко? — спросила Принцесса.

— Да, довольно далеко. Видите вон тот хребет? — Ромеро повернулся к горам и, показывая на что-то вдалеке, вскинул руку жестом, который всегда умиляет цивилизованных людей с Запада. — Видите хребет? Там одни камни, и ни одного деревца. — Взгляд его черных глаз был устремлен вдаль, лицо было бесстрастным, но в его словах чувствовалась боль. — Надо пройти его, потом будет еловый лес, и за ним хижина. Мой отец купил участок у золотоискателя, который разорился, но золота там не нашли, а теперь туда совсем никто не ходит. Слишком далеко от людского жилья!

Принцесса смотрела на прекрасные громады Скалистых гор. Наступил октябрь, с тополей уже облетали золотистые листья, ели и сосны как будто потемнели, а огромные плоские пятна дубрав на склонах были кроваво-красными.

— Могу я поехать туда? — спросила Принцесса, поворачиваясь к Ромеро и улавливая искру у него в глазах.

Под бременем ответственности у него словно отяжелело лицо.

— Да, — сказал он, — можете. Но там снег и ужасно холодно. И ни души вокруг.

— Мне бы хотелось поехать, — настойчиво проговорила Принцесса.

— Хорошо. Почему бы нет, если вы хотите?

Однако Принцесса сомневалась, что Уилкисоны позволят ей поехать, не взяв с собой никого, кроме Ромеро и мисс Камминс.

И тут взыграло ее природное упрямство, упрямство с налетом безумия. Ей захотелось заглянуть в самое сердце гор. Ей захотелось побывать в хижине за елями, где сверкает зеленой водой каровое озеро. Ей захотелось посмотреть, как живут дикие звери в дикой природе.

— Давайте скажем Уилкисонам, что отправляемся на прогулку вокруг каньона Фрижоль.

Такая прогулка была делом обычным. Она не требовала особых усилий, не грозила ни холодом, ни опасным безлюдием: и спать там можно было в бревенчатом доме, который называли отелем.

Ромеро окинул ее быстрым взглядом.

— Если хотите так сказать, то сами и скажите миссис Уилкисон. А я знаю, что она голову с меня снимет, если мы поедем в горы. И сначала мне надо съездить туда одному, чтобы запастись одеялами и хлебом. И мисс Камминс это может не понравиться. Почему ей должно понравиться? Путь нелегкий.

Он говорил, с трудом произнося слова, и мысли у него были довольно бессвязными, как у всех мексиканцев.

— Все равно! — Неожиданно Принцесса преисполнилась решимости показать свою власть. — Я так хочу. С миссис Уилкисон я договорюсь. Мы отправляемся в субботу.

Он медленно покачал головой.

— Я поеду с вьючной лошадью в воскресенье, отвезу одеяла. Раньше не получится.

— Отлично! — отозвалась уязвленная Принцесса. — Тогда в понедельник.

Принцесса терпеть не могла, когда ей противоречили.

Уж кто-кто, а Ромеро-то знал, что если выедет в воскресенье на рассвете, то вернется лишь поздней ночью. Однако он согласился встретиться с Принцессой в понедельник в семь часов утра. Покорной мисс Камминс было велено готовиться к поездке на каньон Фрижоль. В воскресенье у Ромеро был выходной. Он еще не вернулся, когда Принцесса удалилась вечером к себе, но в понедельник утром, одеваясь, она увидела, как он ведет лошадей из загона. У нее сразу поднялось настроение.