— Ну что вы от меня-то хотите?! — оправдывался крепко подвыпивший Саня. — Вчера вечером его передают мне, по месту совершения преступления, так? С утра я вызываю следователя, а к этому мордовороту пришел адвокат, уже сидит дожидается, так? И адвокат следователю излагает линию защиты. Потерпевшая состояла с ним в сожительстве, так?

Ох, состояла, вздохнула про себя Лидия. Она уже догадалась, что еще сказал адвокат Вадима.

— Значит, это не похищение-изнасилование, а бытовая ссора, так? — продолжал Саня. — Он выставит десяток свидетелей, и дело в суде развалится, так?

В Люськином деле следователь, наоборот, усмотрел грубое нарушение общественного порядка, сопровождающееся применением насилия, то есть хулиганство. Человек усаживается себе в машину, а Люська давай в него палить газовыми патронами. Адвокат Вадима представил медицинскую справку, что потерпевший (это Вадим потерпевший!) обращался в поликлинику с диагнозом «отравление слезоточивым газом». Короче, следователь намерен довести дело до суда. Вы думаете, как делаются проценты успехов в борьбе с преступностью? Так и делаются.

— Он же ударил ее! — пыталась возразить Лидия.

— Ну да, — согласился Саня, — шестьдесят первая статья: противоправность поведения потерпевшего смягчает наказание. Но не избавляет от наказания. Да вы не волнуйтесь, ей дадут условно.

И он добавил с обескураживающей простотой:

— Я, что ли, не понимаю, что это хреновина полная?! Но я просто опер, супостатов ловлю с перерывом на обед. А у следака высшее юридическое образование.

— Сколько надо дать и кому? — в лоб спросила Лидия.

— Мне и этого обеда — выше крыши. Но от меня уже мало что зависит, — честно сказал мент. — А следак новый, я его не знаю. Может, он идейный борец за проценты, а может, уже взял с той стороны. Так что с деньгами к нему лучше не суйтесь. Возьмите хорошего адвоката, он найдет способ ее отмазать.

Лидия вышла из ресторана с чувством, что зря потеряла время и две сотни долларов. Это был чисто женский эмоциональный порыв: пожалела Люську, кинулась выручать. И ничего не добилась. Хозяйка ивашниковского капитала должна была мыслить по-другому. Хозяйка сразу наняла бы адвоката и забыла об этом пустяке.

Пьяненькая Люська икала. Ей было страшно.

Мысль поискать Ивашникова в гараже засела у Лидии в голове, как раскаленный гвоздь. Только вот ее воинство никуда сейчас не годилось. Не спавшего ночь Кудинкина совсем развезло. На ходу он клевал носом и врезался в дверные косяки. Трехдюймовочка, тыча своего кавалера в бок, порывалась запеть «Миллион, миллион, миллион разных поз». Лидия сообразила, что эта сладкая парочка сейчас усядется в кудинкинский «Москвич», и ужаснулась. К счастью, хорошо получивший на чай гардеробщик подсказал нанять водителя, который специально для этих целей околачивался в ресторане. Это удовольствие обошлось еще в пятьдесят долларов.

Лидия злилась на себя. Шли вторые сутки с тех пор, как исчез Ивашников. Его объявили в розыск, но это устроила Трехдюймовка, а что делала она, Лидия? Путалась в собственных проблемах с Вадимом и тратила Колькины деньги.

Она доехала с веселой компанией до «Пушкинской», надавав по дороге кучу указаний. Трехдюймовочке велела подбросить Люську к дому и проводить до дверей квартиры, а Люське — сидеть и не высовываться. От Вадима можно было ожидать чего угодно. Еще Лидия наказала Трехдюймовочке проследить, чтобы Кудинкин отсыпался и ни в коем случае не добавлял. На службу майорша так и не поехала. Решила взять отгулы за дежурство еще на прошлый Новый год.

— Вечером я позвоню. Вы мне будете нужны, оба и трезвые, — сказала Лидия на прощание, с большим сомнением оглядев Трехдюймовку и ее Кудинкина. Захлопнула дверцу «Москвича» и, не оборачиваясь, пошла к подземному переходу. До гаража было быстрее всего добраться на метро.

Она понимала, что суется волку в пасть. Вадим-Дим-Дим, Колокольчик… Как бы ни называл его подвиги юридически грамотный следователь, вчера этот Колокольчик изнасиловал ее. И осознавал прекрасно, что никакая это не бытовая ссора, а преступление. Вон как быстро прискакал его адвокат, и справочка из поликлиники уже была заготовлена… Может быть, Вадим для этого и уходил из дому — посоветоваться с адвокатом и справку взять?

Лидия шла по длинному переходу от «Московских новостей» к «Пушкинской». Слева тянулись киоски с импортным барахлом, справа попрошайничали нищие. Барахло ее сейчас не интересовало, а нищим она не подавала принципиально. Зато купила совершенно ненужную ей «Вечерку» у торговавшей газетами ветхой старухи. Старуха так же, как и нищие, стояла в этом переходе и, наверное, доходы у нее были такие же нищенские. Но она зарабатывала, а не попрошайничала. Лидия дала ей десятку.

Чтобы не смотреть на нищих, она невольно смотрела в другую сторону, на барахло. В глаза бросился занимавший половину маленькой витрины телескоп на треноге. Лидия прошла мимо, подумав, что уж это полная дурь: ну кто станет покупать телескоп в подземном переходе?! А потом она поняла, что есть в Москве по крайней мере один такой человек. И вернулась.

Поболтав с продавцом, Лидия выяснила, что телескоп не очень-то годится для подсматривания: он все переворачивает вверх ногами. Зато у продавца была, во-первых, сорокакратная подзорная труба, во-вторых, армейский ночной прицел. Прицел был страшно дорогой. Лидии пришлось вернуться к «Московским новостям», чтобы в тамошнем банкомате получить деньги с кредитной карточки.

С подзорной трубой, прицелом и старухиной «Вечеркой», которая не влезла в сумочку, Лидия подошла к дому, стоявшему в каких-то пятидесяти шагах от гаража. Вернее, это гараж был пятидесяти шагах от дома. Раньше они составляли замкнутый двор: дом, напротив линия гаражей, а по бокам чугунная ограда. На памяти Лидии чугунные решетки сперли в одну ночь. А некогда престижный дом обветшал уже давно и стал общежитием какого-то строительного управления. Жили в нем временные иногородние люди. Они если и заводили машины, то держали их во дворе, не тратясь на бокс в гараже. А боксы по одному скупил у прежних владельцев Гусейн.

Погода стала чуть получше: под ногами слякоть, зато небо ясное. На скамейках у подъездов сидели мамаши с колясками. Лидия подошла и спросила, не сдаст ли кто-нибудь комнату приличной женщине за приличные деньги. Мамаши по-женски полезли в душу. «С мужем развелась», — честно ответила Лидия, и мамаши дали дельный совет: подойди к коменданту. У него есть кладовка с матрасами, и сдает он ее на ночь за бутылку.

Через полчаса Лидия смотрела на гараж из окна собственной комнаты коменданта. А комендант собирал вещи, чтобы перебраться в кладовую — там окошко выходило на другую сторону. За такую жертву он потребовал не одну, а две бутылки. Поскольку Лидия расплачивалась деньгами, комендант долго набивал цену: говорил, что пьет исключительно дорогую водку, а на самопал его не купишь. Наконец, мечтательно зажмурившись, он изложил свои требования: восемьдесят пять рублей. За одну бутылку, стало быть, сорок два пятьдесят. Лидию потрясло, что такую водку кто-то считает дорогой. Она дала сто, и комендант ушел окрыленный. Лидия подозревала, что на лишние деньги он купит пива для лакировки. Ну и ладно, лишь бы не стал среди ночи просить на добавку. Она заперлась, развернула свои покупки и привинтила подзорную трубу к треноге.

С третьего этажа гараж был виден как на ладони. За окном в потолке Гусейновой каморки смутно шевелились какие-то пятна. Лидия пододвинула к окну железную койку и села, — похоже, что стулья комендант считал излишеством. Подзорная труба показывала какую-то серую муть. Пришлось читать совершенно идиотское руководство, начинавшееся словами: «Монокуляр оптический зрительный является высокоточным оптическим прибором…» Пока она разбиралась, день, как это бывает в ноябре, за несколько минут превратился в вечер, строчки стали сливаться перед глазами. А в каморке Гусейна зажегся свет. Поставленные пирамидкой рамы в потолочном окошке сияли, как бутафорский алмаз. И без монокуляра оптического зрительного стало видно, что в каморке за низким столиком сидят трое мужчин и, скорее всего, выпивают. Лидия наконец настроила трубу и прильнула к глазку.