— Прямо дух захватывает, — восторженно сказала Жаклин. — Такое ощущение, что я нахожусь в Лувре. Должно быть, вы часто сюда поднимаетесь.

— Когда мне требуется подумать. Кстати, вы можете сюда приходить, когда только захотите.

— Обязательно. Спасибо, что показали мне это чудесное место.

— Ну, если вы будете работать в галерее, вам просто необходимо знать расположение комнат.

Они сели в лифт и спустились в офис.

Жаклин уселась в предбаннике за стол, выдвинула ящики, осмотрела хранившиеся там ручки, канцелярские скрепки и дыроколы, после чего немного поэкспериментировала с ксероксом.

— Надеюсь, вы знаете, как всем этим пользоваться? — поинтересовался Ишервуд.

— Не знаю, так узнаю.

— О Господи, — пролепетал Ишервуд.

Оливер Димблби приехал ровно в одиннадцать часов. Жаклин всмотрелась в его лицо, появившееся на дисплее камеры слежения, установленной у входа, и пришла к выводу, что он и впрямь похож на сардельку в модном костюме. Нажав на кнопку отпирания замка, она впустила Оливера в галерею. Увидев Жаклин, он втянул в себя живот и расплылся в широкой улыбке.

— Ага! Вы, значит, и есть новая девушка Джулиана, — сказал он, пожимая ей руку. — Меня зовут Оливер Димблби. Рад с вами познакомиться. Очень рад, поверьте.

— Заходи, Оливер! — крикнул Ишервуд в открытую дверь офиса. — Отпусти ее руку — и заходи. У нас с тобой не так уж много времени.

Оливер без особого желания выпустил из своей пухлой ладони руку Жаклин и прошел в офис Ишервуда.

— Джули, птенчик, скажи мне одну вещь. Если я таки решусь выкупить твою галерею, этот ангел станет частью сделки?

— Заткнись, Оливер, очень тебя прошу, — взмолился Ишервуд, закрывая дверь.

Жаклин встала из-за стола, подошла к факсу и, оглядев его со всех сторон, попыталась постичь принцип его работы.

В четыре часа вечера в ресторане «Кебаб фэктори» зазвонил телефон. Габриель ждал, пока Юсеф подойдет к аппарату, ровно три минуты двадцать секунд. Он мог назвать время с точностью, так как засек его по секундомеру. В отсутствие Юсефа Габриель вынужден был слушать болтовню на ливанском диалекте арабского языка, а также вопли менеджера ресторана Мохаммеда, взывавшего к мальчишке-прислужнику с тем, чтобы тот убрал столик номер семнадцать. Когда Юсеф наконец подошел к телефону, заметно было, что он слегка запыхался. Разговор продолжался тридцать семь секунд. После того, как Юсеф повесил трубку, Габриель перемотал пленку и еще раз прослушал разговор. Он проделывал эту операцию столько раз, что Карп не выдержал:

— Поверь, Гейб, ничего зловещего в этом трепе нет. Просто два парня болтают о том, как бы им немного выпить, снять бабу, а потом затащить ее в постель. Ты ведь помнишь, как это бывает, верно?

Но Габриель приступил к новой фазе операции — готовился заслать Жаклин на враждебную территорию — и хотел убедиться, что она не попадет в ловушку. Поэтому он снова перемотал пленку и прослушал запись еще раз.

Габриель остановил запись, перемотал пленку и нажал кнопку «воспроизведение».

Кнопка «стоп», перемотка пленки, кнопка «воспроизведение».

Кнопка «стоп», перемотка пленки, кнопка «воспроизведение».

Кнопка «стоп», кнопка «воспроизведение».

Габриель пододвинул к себе телефон, снял трубку и набрал номер галереи «Ишервуд файн артс».

Лестер-сквер. Лондон

«Олл бар уан» находился в юго-западной части Лестер-сквер. Бар был двухэтажный, с большими окнами, так что Габриель, сидевший на улице на деревянной лавочке, наблюдал за тем, что происходило внутри, как если бы это была пьеса, разыгрываемая на двухуровневой сцене. Мимо него проплывали толпы туристов и любителей сходить в кино на вечерний сеанс. Уличные музыканты тоже были тут как тут. На противоположной стороне сквера бард из Германии, прижимая к губам потрескивающий микрофон, пел песни Джимми Хендрикса под аккомпанемент подключенной к усилителю акустической гитары. В другой стороне группа перуанцев исполняла музыку гор; ей внимали мрачные лондонские панки с фиолетовыми волосами. В нескольких шагах от входа в заведение на постаменте высилась человеческая фигура с выкрашенным под цвет титана лицом. Время от времени это существо поворачивало голову и с самым зловещим видом поглядывало на Габриеля.

Пятью минутами позже появился Юсеф в сопровождении стройного парня. Они проникли в бар, минуя стоявших в очереди людей, дав на лапу здоровенному мускулистому типу, охранявшему двери. Через минуту их уже можно было увидеть в окне на втором этаже. Юсеф помахал рукой, приветствуя некую долговязую блондинку. Габриель достал из кармана мобильник, набрал номер, произнес несколько слов и отключил аппарат.

Жаклин, которая приехала несколькими минутами позже, была в той же одежде, что и в галерее Ишервуда, лишь распустила по плечам длинные черные волосы. Она представилась привратнику и попросила пропустить ее в заведение без очереди, что тот и сделал, отступив на шаг от двери, несмотря на протесты толпившихся у входа людей. Когда Жаклин скрылась в дверном проеме, Габриель услышал, как один из стоявших в очереди горожан выкрикнул: «Французская шлюха!»

Жаклин поднялась на второй этаж, купила в баре бокал вина и села у окна в нескольких футах от Юсефа и его приятеля. Юсеф продолжал болтать с блондинкой, но через несколько минут Габриель заметил, как его взгляд переместился на сидевшую справа длинноволосую брюнетку.

Габриель и стоявшая у входа в бар человеческая фигура в течение последующих двадцати минут не пошевелили ни единым членом, зато в расстановке сил на втором этаже заведения произошли значительные изменения. Юсеф отлепился от блондинки и пересел за столик Жаклин. Она прямо-таки ела его глазами, как будто все, что он говорил, представлялось ей удивительно интересным, значительным и важным.

Габриель бросил взгляд на статую у входа; статуя, чуть повернув голову, тоже на него посмотрела.

В полночь они вышли из бара и побрели через сквер, подняв воротники, чтобы защитить лица от ледяного ветра. Жаклин то и дело вздрагивала и занемевшей от холода рукой стягивала на груди пальто. Юсеф положил руку ей на талию и прижал к себе. Она чувствовала исходивший от него запах вина. Жаклин давно уже пришла к выводу, что спиртное облегчает ей существование в подобных ситуациях, поэтому тоже выпила — чтобы приглушить в себе отвращение перед необходимостью лечь в постель с совершенно незнакомым человеком, так как такого рода чувства могли ее выдать. При всем том алкоголь не затуманил ее мозг, не лишил способности мгновенно реагировать на окружающую обстановку и не затронул инстинкта самосохранения.

На Чаринг-Кросс-роуд они сели в такси.

— Где ты живешь? — спросила Жаклин. Она знала ответ, а вот Доминик Бонар его не знала.

— Я живу в Бейсуотере, рядом с Суссекс-Гарденс. Туда поедем?

Жаклин согласно кивнула. Такси проследовало по Чаринг-Кросс-роуд, минуя закрытые, с темными витринами магазины, а потом покатило в западном направлении по Оксфорд-стрит в сторону Марбл-Арч. Когда они проезжали под фонарем или мимо освещенной витрины, она взглянула на лицо Юсефа, словно выхваченное на мгновение из темноты фотовспышкой. Она обратила внимание на его профиль. Подбородок четко очерчен, нос — длинный и хорошей формы, а губы — полные. Лицо украшали тонкие, с широким разлетом брови и сверкающие темные глаза, занавешенные длинными ресницами. Парень был отлично выбрит, но запаха лосьона после бритья или одеколона она не почувствовала.