Димблби понизил голос до шепота.

— Завершив наконец сию блистательную речь, Родди стал колотить своим чемоданчиком по стеклу, а знал бы ты, какую тяжеленную штуковину из металла он при себе таскает. Одно слово, скульптура. Ну так вот: после парочки сокрушительных ударов стекло раскололось, после чего завыла сирена охранного устройства.

— Оливер! Неужели все так и было? Скажи скорей, что ты все это выдумал — очень тебя прошу!

— Это правда, Джули, клянусь Богом! Самая что ни на есть истинная, голая и неприкрашенная правда. Не стал бы я сейчас тебе байки травить — как говорится, настрой не тот... Итак, стекло разбилось, сирена воет, а я хватаю Родди за воротник, оттаскиваю от витрины, после чего мы с ним ударяемся в бегство, да так, что только пятки сверкают. Надо сказать, Родди в тот вечер так сильно надрался, что наутро ничего этого уже не помнил.

У Ишервуда от вина и историй Димблби разболелась голова.

— Скажи, Оливер, зачем ты мне все это рассказываешь?

— А затем, чтобы показать, что ты не один такой несчастный. Мы все страдаем. Жиль Питтави держит нас за яйца, и с каждым днем сдавливает их все сильней. Не знаю, как твои, а мои уже посинели.

— Ты выживешь, Оливер, и станешь еще толще. Скоро тебе понадобится галерея попросторней.

— В принципе, дела у меня не так уж плохи, но могли быть и лучше. И твои тоже, Джули. Не подумай, что я пытаюсь тебя критиковать, но ты мог бы реализовывать куда больше картин, нежели делаешь это сейчас.

— Скоро положение изменится. Если мне удастся продержаться на плаву еще несколько недель, то все у меня устроится наилучшим образом. Что мне сейчас нужно по-настоящему — так это новая девушка.

— Я раздобуду тебе девицу — ты только скажи.

— Мне не такого толка девица требуется. Мне нужна девушка, которая толково отвечала бы на телефонные звонки и имела хотя бы минимальное представление об искусстве.

— У меня как раз такая есть на примете. Сама как картинка, да и по телефону часами трепаться может. Кстати, хотел тебя спросить: уж не на ту ли старую деревяшку, которую ты приобрел на «Кристи» прошлым летом, ты возлагаешь свои надежды?

— Оливер, откуда ты?..

— Как я уже говорил, дружок, секреты здесь не держатся.

— Послушай, Оливер, если ты, затевая этот разговор, преследовал какую-то цель, не затягивай время и переходи прямо к делу.

— Цель у меня одна: я хочу, чтобы мы держались вместе. Если мы хотим выжить, нам необходимо объединиться. Конечно, Жиля Питтави нам не одолеть, но если мы создадим совместный оборонительный союз, нам, вполне возможно, удастся обеспечить спокойное и даже безбедное существование.

— Это все пустая болтовня, Оливер. Неужели ты не в состоянии хотя бы раз в жизни сказать напрямую, чего ты хочешь? Я ведь не одна из твоих девиц, и тебе нет необходимости вешать мне лапшу на уши.

— Ладно, уговорил. Напрямую так напрямую. Я подумываю о том, чтобы установить с тобой партнерские отношения.

— Партнерские отношения? Какого рода?

— Хочешь знать правду?

— Разумеется.

— Правда заключается в том, что у меня возникло намерение выкупить твою галерею.

— Оливер?!

— А что? Галерея неплохая.

— Оливер!

— Да и картины у тебя очень даже ничего.

— Оливер!

— В прошлом тебе удалось заработать кое-какую репутацию. Имея все это в виду, я хотел бы осмотреть твои фонды и прийти к соглашению относительно цены, которая устроила бы обоих. В любом случае, ты получишь достаточно денег, чтобы расплатиться со всеми долгами. Я же, скинув за бесценок твои неликвиды, попробую возродить дело. Кстати, ты можешь остаться в галерее и работать на меня. Я буду платить хорошую зарплату плюс комиссионные. Так что твое благосостояние не пострадает — только упрочится.

— Предлагаешь работать на тебя? Ты что, с ума сошел? Как ты вообще осмелился сделать мне такое предложение?

— Только не надо сверкать глазами и демонстрировать свою гордыню. Это просто бизнес, ничего личного. Ты тонешь, Джулиан; я же предлагаю тебе место в спасательной шлюпке. Так что не будь дураком, соглашайся.

Но Ишервуд уже поднялся с места и начал рыться в карманах в поисках денег.

— Джули, не будь идиотом. Я тебя сюда пригласил, мне и платить. Брось ты эти глупости!

— Отцепись! — Ишервуд извлек из кармана две двадцатифунтовые банкноты и чуть ли не насильно всунул в руку Димблби. — И как только тебе такое в голову взбрело, Оливер? Не понимаю...

Он как пуля вылетел из ресторана и быстрым шагом двинулся в сторону галереи. Итак, вокруг него уже начинают собираться шакалы из Сент-Джеймса, а толстый Оливер Димблби решил всех упредить и отхватить себе большую часть его достояния. Нет, каков подлец! — негодовал Ишервуд. И как только у него хватило наглости сделать ему такое предложение? Неужели этот пузатый женолюб и вправду думал, что он, Ишервуд, согласится на него работать? Ишервуда так и подмывало позвонить Жилю Питтави и рассказать ему историю о разбитом окне, и он лишь ценой больших усилий отказался от этой мысли.

Шагая по Мейсонс-Ярд, Ишервуд принял решение без борьбы свою галерею не уступать. Но чтобы иметь средства для борьбы, ему было необходимо заполучить отреставрированного Вичеллио, а для этого требовалось встретиться с Габриелем. Ишервуд знал, что затягивать с этим нельзя, так как если Шамрон успеет обработать Габриеля до его приезда, тот навсегда исчезнет с его горизонта. Поднявшись по лестнице, Ишервуд вошел в помещение галереи и тяжело вздохнул. Находиться в галерее в полном одиночестве было неприятно. Он привык, возвращаясь на свое рабочее место после ленча, видеть сидящую за столом в предбаннике симпатичную девушку. Опустившись на стул в офисе, Ишервуд пролистал записную книжку, отыскал телефон Габриеля и набрал номер. В трубке слышались редкие гудки. Насчитав их с дюжину, Ишервуд повесил трубку. «Быть может, Габриель ушел в деревню? — подумал он. — Или вышел в море? Однако вполне может статься, что Шамрону удалось-таки заманить его в свои сети».

— Вот черт! — негромко выругался Ишервуд.

Заперев галерею, он взял на Пиккадилли такси и поехал на Грейт-Рассел-стрит. Велев шоферу остановиться за несколько кварталов от Британского музея, он расплатился, вышел из машины и через пару минут уже открывал дверь в магазин товаров для художников фирмы «Л. Корнелиссен и сын». Оказавшись в торговом зале в окружении полок, заставленных банками и коробками с красками, палитрами, папками с акварельной бумагой, рулонами холста, кистями и угольными карандашами, он почувствовал себя на удивление спокойно и комфортно.

Ангелочек со светлыми локонами по имени Пенелопа улыбнулась ему из-за прилавка.

— Привет, Пен, — сказал Ишервуд.

— Это здорово, что ты к нам заглянул, Джулиан. Просто супер, — пропела девушка. — Как поживаешь? Бог мой — да на тебе лица нет! Что случилось?

— Пообедал с Оливером Димблби. — Другого объяснения не понадобилось. — Послушай, наш общий друг здесь давно не объявлялся? Куда-то он запропастился. У меня не показывается. На телефонные звонки не отвечает. Я уже начинаю побаиваться, не сорвался ли он в своем Корнуолле с какого-нибудь утеса.

— К сожалению, в последнее время лицезреть этого милого человека мне не доводилось.

— Может, кто другой у вас в магазине его видел или что-нибудь о нем слышал?

— Подожди. Я сейчас это выясню.

Пенелопа спросила Маргарет, Маргарет — Шермана, Шерман — Тришу, и так продолжалось до тех пор, пока не отозвался мужской голос из отдела карандашей и акриловых красок.

— Я разговаривал с ним сегодня утром.

— Может, скажешь, зачем он звонил? — осведомился Ишервуд, глядя в потолок.

— Он звонил, чтобы отказаться от обычной ежемесячной поставки красок и материалов.

— И сколько же таких ежемесячных поставок он отменил?

— Все поставки — впредь до особого уведомления.

— Случайно, не сказал почему?

— Он, дорогуша, никогда ничего о себе не рассказывает. Или ты забыл?